сесть, подтягивая ближе стул и царапая его ножками пол.
- Я не знал, что Вы тоже тут, - говорит мистер Каффри. - Я мог бы в этом разобраться сам.
Наверняка у Вас много важных дел.
-Ах, прекратите, Джад. Вы же сами прекрасно знаете, что нет ничего, о чем бы я не узнал. И
когда я услышал, что Ваш бедный сын пострадал от жестокости террористов, естественно, я
посчитал это своей обязанностью - поспешить сюда и самому убедиться, что с ним все в
порядке.Конечно, в Ваших интересах. Ха!
Каффри садится на стул, который ему дал президент.
- Мне все это крайне неприятно. И я обещаю Вам, что он целый год не увидит света божьего.
- говорит мистер Каффри.
- Что мальчик будет наказан? Нет, я думаю, в этом нет необходимости. - Президент
придвигает бутылку и щедро наливает виски в пустой стакан для отца Квинна.
- Какого черта ты вообще делал?- спрашивает Мистер Каффри после того, как опрокинул в
себя полстакана.
- Папа, я ... я - бормочет Квинн. Больше он ничего не произнес. Очевидно, он больше боится
отца, нежели президента.
Толстая вена на шее мистера Каффри пульсирует, и прежде, чем Квинн успел выставить для
защиты ладони перед лицом, отец ударил его. Тихо постанывая, Квинн хватается за свое
лицо.
Я знаю, что мое присутствие в этой комнате и мои слова не ценнее пыли. Но все же я
спрашиваю голосом, который звучит не громче шепота:
- Можно мне кое-что сказать?
Провокационно ухмыляясь, президент поворачивается ко мне.
- Да, почему нет? Ха! Говори, Вторая. Скажи нам, что тебе известно.
-Когда мы вышли из купола, Алина и мы отправились в непонятном направлении. В район,
куда мы вообще не хотели идти. Она сказала, что видела там всего лишь пару старых мышей.
Но мы поняли, что это очень опасно. Мы просмотрели все путеводители и знали что здания
могут обвалиться. Но мы все равно пошли следом. Как только мы переступили порог первого
дома, на нас напали сзади. Пять или шесть из них возникли как-будто бы из неоткуда. Они
использовали нас в качестве заложников. Они знали, что отец Квинна высокопоставленный
член "Бриз". Понятия не имею, откуда они это знали. Во всяком случае, они думали, что он
часть армии?
Президент бросает взгляд на мистера Каффри.
- И не спрашивайте меня. Даже моя жени ничего не знает об этом, - заверяет тот.
- Нам завязали глаза и велели бежать, - продолжаю я.
Квинн поднимает руку, чтобы показать им натертые следы, которые оставили наручники
Петры. Оба мужчины уставились на его запястья, а потом на царапины на моем лице.
- Куда они отнесли вас? - хочет узнать мистер Каффри.
- Мы пошли в южном направлении. они не назвали место. Но оно находилось где-то в устье
реки, так как они постоянно говорили о лодке.
- И ели водоросли, - соврал Квинн. Удивительная деталь, но президент согласно кивнул.
- Их укрытие в лодке? - спрашивает Каффри старший.
- Я уверена, - отвечаю я.
- Но как они тогда ее сделали? Дерев...- начинает Каффри, но президент обрывает его на
слове:
- Тайные технологии! - рявкает он.
Мистер Каффри делает небольшой глоток своего виски. От него едва не ускользнуло то, что
Министерство любой ценой хочет держать в тайне, что за пределами купола растут деревья.
- Что меня больше интересует, так это то, как два наших героя сумели сбежать от
террористов, - продолжил допрашивать президент. На слове "герои" он делает небольшую
паузу и улыбается, - Ведь все выглядит абсолютно опасным.
Квинн усвоил эту часть истории, и я снова откинулась на спинку стула и позволила ему
продолжить рассказ.
- На вторую ночь, когда большинство похитителей спали, на нас напали Извергнутые, целая
толпа. В темноте я не мог понять, сколько их было, но, во всяком случае, это был ад, и бандит,
который должен был за нами следить, побежал к своим приятелям, чтобы помочь им. В
общей суматохе мы смогли удрать и притаиться в старой станции метро. Какое-то время мы
наблюдали за тем, как они искали нас, мы слышали, как они звали нас, но потом они сдались.
Президент приподнял бровь.
- Вау! Это что-то! - вскрикивает он, - Вот так история! Совершенно невероятно!
- Мой сын не обманщик, Кейн, - подключается мистер Каффри.
- Конечно же нет, Джад! Я этого не утверждаю, так ведь? Я только просто должен быть
осторожен.
В этот момент в комнату входит еще один смотритель, становится рядом с президентом и
шепчет ему что-то на ухо.
- Окей, впустите ее,- говорит президент.
Дверь снова открывается. В коридоре слышится стук каблуков, затем в комнату входит мать
Квинна.
- О, Квинн, с тобой все в порядке! Ты невредим! - причитает она, останавливается перед
своим сыном и бросается к нему, прижимая его лицо к своей груди.
Мистер Каффри отводит взгляд. Миссис Каффри опекает только своего сына, на сколько я
знаю, и мне нужно владеть собой, чтобы не принять ни малейшего участия в этом
театрализированном спектакле.
- Привет, мама, - это все, что произносит Квинн. С большим удовольствием я держала бы его
за руку.
- Итак, Квинн, если ты сейчас поклянешься, что говоришь правду, сможешь ли ты это? -
спрашивает президент.
Квинн энергично кивает, стараясь освободиться от объятий своей матери.
- Ну что ж, - с этими словами президент смотрит на миссис Каффри и облизывает губы. - И
если ты должен будешь поклясться жизнью своего неродившегося брата, ты будешь и дальше
утверждать, что говоришь правду?
Пока миссис Каффри медленно выпрямляется, Квинн бросает кроткий взгляд на живот
матери. Я не люблю миссис Каффри. но сейчас она выглядит совсем маленькой и нежной,
скорее, как беременная девочка. чем беременная женщина.
При мысли о том, что что-то может спровоцировать выкидыш, по моей спине побежали
мурашки.
- Кейн! Что еще за вопросы Вы задаете? - выкрикивает она с робкой улыбкой на лице так, как
будто пошутила и неуверенно ждет, как он отреагирует.- Джад, скажи ему, что он уже
перешел все границы. Кейн, Вы действительно перешли черту.
Взгляд ее упал на стаканы с виски, которые президент и ее муж держат в руках, и она,
очевидно, делает неверный вывод: что президент говорит совершенно не всерьез.
Но между тем его улыбка превращается в оскал.
- Должен уточнить, если ты лжешь, то... - он ворчит и многозначительно смотрит на живот
миссис Каффри, которая громко вдыхает воздух
- Мягко говоря: что касается тебя и твоей маленькой подружки... что ж, это само собой
разумеющееся. А теперь быстро: где основались террористы?
Я пытаюсь смотреть куда угодно, только не в глаза президента. Проходит полвечности. Все
затаили дыхание.
Жизнь Квинна и моя жизнь, а также жизнь его неродившегося брата перевешивают жизни
тех, кто нашел убежище в Пустоши.
- Можешь ли ты мне гарантировать, что если мы, будем прочесывать южные пути, то выйдем
на след террористов? - спрашивает президент.
Сейчас он говорит только с Квинном, на котором сейчас лежит весь груз ответственности.
Если бы Квинн захотел, то мог бы одним словом предать Алину, Сайласа и всех жителей
Рощи мятежников..
И ему не нужно ставить это в вину, потому что они ничего, совершенно ничего не делали,
чтобы заслужить его поддержку. А Мод? С ней его тоже ничего не связывало, ее судьба его не
касается.
В помещении все замирают, когда Квинн раскрывает рот:
- По крайней мере это то, что я слышал, Господин президент: террористы направились на юг.
Теперь обратного пути нет - все равно, что они сделают с нами, если они поймут, что мы
соврали.
Президент хлопает в ладоши, когда Квинн совершает безумный героический поступок,и
поворачивается к мистеру и миссис Каффри:
- Ха! - кричит он и ударяет рукой по столу так, что я вздрагиваю от испуга. - Ха! ха! - Одним
глотком он опустошает свой стакан, встает и идет за своим нелепым меховым манто.
- Джад, смотри, ты можешь снова выйти, - командует он по пути. - И если ты найдешь их, тут
же сообщи. Я хочу быть информированным об этом как можно раньше, когда мы сравняем с
землей их убежище. Ха! Хорошая работа, Каффри-младший! Проклятье, хорошая работа! Ха!
С этими словами президент исчезает в коридоре, сопровождаемый двумя своими лакеями.
Мистер и миссис Каффри возвращаются в комнату и в отчаянии обнимаются.
Я еще никогда не видела, чтобы родители Квинна обнимались , и ни разу - чтобы они были
взволнованы. Квинн равнодушно смотрит на них. Тем временем, он дрожит всем телом.
Я вытаскиваю руку и, вздохнув, кладу ее на его ногу, чтобы успокоить и его, и себя. Он берет
мою ладонь, но мгновенно отпускает ее, как только его отец поворачивается к нам.
