ГЛАВА 25
Баум принес откуда-то кофейник и налил мне черного кофе в чашку, на дне которой горкой был насыпан сахарный песок. Кофе оказался крепким, обжигающе горячим. Было шесть тридцать пять утра, за окнами - холод и мрак. Всю ночь валил снег, так он и лежал, не тая. Снегопад одарил город непривычной, мягкой тишиной - чистое белое одеяло приглушило городской шум. Был канун Рождества, Париж ещё спал в преддверии праздника. А в мрачных коридорах и скучных с виду кабинетах штаб-квартиры ДСТ царило оживление: Баум, воспользовавшись отсутствием Вавра, как бы в пику начальству вызвал на этот час чуть ли не половину персонала.
- Мне очень жаль, - пухлая рука сочувственно похлопала меня по колену. - Вы были с ней близкими друзьями, да? Жуткий день был у вас вчера!
- Газетчики меня чуть с ума не свели, но я им даже благодарен. Я на них зло сорвал, легче стало. Хоть как-то отвлекся...
Он кивнул понимающе.
- Продолжаем действовать, как собирались - это ведь работа. - Он закурил, пытаясь скрыть неловкость, - В моем распоряжении шесть машин, в каждой по двое сотрудников. Посмотрим, кого из этого списка мы застанем дома.
На листке девять имен: Альбер Шаван, Симянский, он же Радеску, Морис Бланк, Махмуд Бен Рифка, Махмуд Бен Баллем, Али Салек, Жюль Робертон, Жан-Франсуа Раве, Люк Делануа.
Бен Баллем это тот, кого я застрелил в доме Бонтанов и не решился признаться в этом Бауму. И о двух других вчерашних тоже не сказал.
- Раве - самозванец, который выдал себя за меня, - объяснил Баум. Бланк - один из тех, кто вас избивал. Делануа - малый из автошколы Марсо, а вот эти трое - из общества "Луна"...
Честно сказать, мне хотелось провалиться сквозь землю - я утаил правду от того, кто оказался настоящим другом. Но признаться я не мог и продолжал сидеть, стараясь согреть озябшие руки о чашку.
- Операция началась, с минуты на минуту узнаем, каков улов. Во всех машинах есть рации. Шарло? - он поднял телефонную трубку, - Бонжур, старина. Есть новости? Пятерых взяли? А остальные где?
Баум помолчал, прижав ухо к трубке, потом сказал:
- Двоих арабов нашли убитыми, где третий - неизвестно.
- Кого ещё не хватает?
- Робертона! - Баум хватил кулаком по столу, заорал в трубку: - Merde! Пусть Жоливе идет сюда немедленно, как только вернется. Так я и знал! повернулся он ко мне. - Этот тип ускользнул! Убитые арабы - это скорее всего какая-нибудь местная разборка.
Я промолчал, пытаясь истолковать брошенный на меня острый взгляд Баума, - что-то говорило мне, что этого флегматичного с виду толстяка не проведешь.
К тому же в коридоре стало шумно: топот, голоса. Кто-то громко постучал в дверь, появился немолодой смуглый человек в длинном плаще, до самых глаз укутанный в вязаный шарф. Он явно был смущен и расстроен.
- Ну что там, Жоливе?
- Робертона дома не оказалось. Мы сначала звонили, потом стучали чуть дверь не вышибли. Наконец, разбудили консьержку, и выяснилось, что он вчера за границу укатил. У него, говорит, наклейки на чемоданах. Бразилия это она точно запомнила.
- Возвращайся туда, и пусть консьержка впустит тебя в квартиру. Если не захочет - заставь. И переверни там все вверх дном. Звони сразу, если найдешь что-нибудь любопытное. Отправь кого-нибудь в его офис - Итальянский бульвар, 48. Пусть спросит персонал, произведет обыск. Мы предполагаем, что этот Робертон служил связным между неким Брансоном и советской разведкой больше пока ничего сказать не могу. Все его передвижения, адреса в записной книжке - ну, словом, как обычно. И проверьте, не найдется ли в квартире или офисе бумага того сорта, на какой написано письмо для Брансона, полученное на почте в Конше - оно в нашей лаборатории. Проверьте все туристические агентства и билетные кассы - он мог улететь куда угодно, в Бразилию как раз вряд ли. Кстати, консьержка не сказала, он один был или с женой?
- С женой.
- Отлично. Ну, ступай.
Зазвенел внутренний телефон: сообщили, что привезли пятерых задержанных.
- С Альбером я, пожалуй, сам побеседую. Но вы останьтесь. - Баум нажал кнопку:
- Приведите Шавана.
Шаван был небрит, без галстука. Какой-то парнишка ввел его в комнату и ретировался даже раньше, чем Баум жестом отпустил его...
- Привет, Альбер, - Баум и Шаван обменялись рукопожатием. - Вы знакомы, не так ли?
Шаван усмехнулся лукаво:
- Встречаемся то по одну сторону закона, то по другую, верно, мистер Пэнмур?
- Как себя чувствуешь, Альбер? - тон Баума был легкий, ни к чему не обязывающий.
- Неплохо бы побриться и душ принять. Но ничего не поделаешь, старина. Такая у тебя работа. Не сомневаюсь, что наш приятель Вавр в курсе дела, это прозвучало чуть-чуть угрожающе.
- Вавр ни при чем, Альбер, - благожелательно сказал Баум. - На сей раз ты имеешь дело со мной.
- Сегодня утром мне нечего тебе сказать.
- Подождем до обеда, до ужина... Может, и до завтра, тебе видней, Баум пожал плечами весьма выразительно.
- Собственно, в чем дело?
- Начнем с подстрекательства к убийству, затем рассмотрим этот случай с точки зрения государственной безопасности.
Альбер Шаван расхохотался и, надо отдать ему должное, смех прозвучал вполне искренне:
- Кого же это хотели убить?
- В частности, месье Пэнмура.
Грузная фигура Шавана наклонилась в мою сторону:
- Вас правда кто-то пытался убить, мистер Пэнмур?
- И не один раз, - подтвердил я, - Разные люди. Разными способами. В конце концов убили вместо меня другого человека.
- А помните - когда умер бедняга Арам, я вас предупреждал...
- Помню, конечно. Вы знали, что делаете.
Шаван красноречиво развел руками, как бы прося о снисхождении:
- Ну посудите, мистер Пэнмур, стал бы я ставить под удар свой бизнес и даже свободу ради эдаких грязных делишек?
- Откуда мне знать?
- Альбер, буду с тобой откровенен, - вмешался Баум. - Одновременно с тобой мы арестовали ещё семерых - это люди из "Софранала" и из "Луны". Ты не хуже меня знаешь, что мы из них выудим кучу нужной нам информации. Я убежден, что ты сыграл главную роль в этом неприглядном деле, это обязательно подтвердят некоторые из арестованных и твои сотрудники тоже. Поэтому предлагаю сделку.
- Какая ещё сделка в семь утра, когда ты в галстуке, а я без? усмехнулся Шаван. - Нет уж, Альфред, это была бы не сделка, а вынужденная сдача.
- Кто другой бы и сдался, Альбер, но не ты. Тебя ведь не запугаешь.
- Вот это верно.
- Потому я и предлагаю сделку. Ты мне расскажешь все, что знаешь об этом деле. На кого ты работал, какие инструкции получил, каких людей сам использовал, когда все это началось - словом, много чего. В награду получишь мое честное слово, что твое участие в этом будет забыто. Нам информацию надо добыть, а не уличить виновных.
Покачав своей большой головой, Шаван изобразил сожаление:
- Должно быть, у тебя серьезные трудности, бедный мой Альфред, если ты решился предложить мне такое. Твой выигрыш ясен, а вот что я буду иметь? Отпустишь меня домой, говоришь, и простишь мои грехи? Да ведь ты так и так это сделаешь, приятель. А если собираешься меня задержать, так я вызову своего адвоката, и он сегодня же свяжется с судьей. Ты заблуждаешься: это я тебе могу предлагать сделку, а не ты мне.
Баум после этой тирады остался столь же доброжелателен:
- Что ж, Альбер, готов тебя выслушать.
- Ты отправляешь меня домой прямо сейчас на одной из ваших машин. Сначала ещё угостишь меня чашечкой кофе - и тогда уж я обещаю, что мои друзья в сенате не учинят скандала по поводу отсутствия дисциплины и твердого руководства в вашей конторе. И это ещё не все, - он помедлил и добавил: - Леннуа из вашего министерства кое-чем мне обязан - это будет неплохой случай для него оказать мне ответную любезность.
Взгляд Баума из-под кустистых бровей оставался неизменно добродушным. Он молча наблюдал, как дым из трубки Шавана клубами заполняет комнату.
- Боюсь, Альбер, ты не совсем уловил сложность ситуации, - вздохнул он. - Мы слишком давние друзья, чтобы на тебя обижаться. Что касается моей репутации, твой Леннуа может блеять в уши министру сколько влезет - мне ничего не будет. Послушай-ка лучше меня внимательно.
Он разлил кофе по чашкам: мне, себе и Шавану. Тот закурил. Шум в коридоре к этому времени стих, шаги и голоса доносились откуда-то издали.
- Я вижу, у тебя сложилось ложное впечатление, будто Вавр хотел бы похоронить дело Маршана, а мы с Пэнмуром норовим его раздуть. Ничего подобного. Это дело имеет, я бы сказал, трансатлантический аспект, а потому требует особой деликатности - другими словами, секретность должна быть гарантирована. В то же время - в чем и состоит самая суть - оно имеет аспект чисто европейский. Ты не состоишь больше у нас в штате так что особо распространяться не стану, но именно этот второй аспект, и только он важен для Вавра. И если твой Леннуа или ещё кто-нибудь из твоих прикормленных депутатов попробует возникать в сенате с этим делом, Вавру это ох как не понравится.
