Эстер почувствовала себя так, будто гора свалилась у нее с плеч. Видимо, Джон понял, что его учительствование в течение последних нескольких недель совершенно доконало ее и, возможно, спровоцировало нервный стресс, поэтому решил, что больше не стоит навязывать Эстер уроков.
— Ну, это легко, — радостно ответила Эстер, — я ведь часто рисую маленькие эскизы серебряных предметов. Просто так, для собственного удовольствия.
— Знаю. Но мне нужен настоящий эскиз, понимаешь? Выполненный профессионально.
Эстер сразу же принялась за работу, схватив карандаш и перо. Она догадалась, что Джон дал ей «карт-бланш» — она может свободно творить все, что вздумается, и выплескивать свои идеи на бумагу. Эстер чувствовала гордость, чувствовала себя польщенной и удостоенной особой чести.
Пока она рисовала, Джон не отходил от стола и наблюдал буквально за каждой черточкой, которую проводила Эстер.
Она сделала свой заварной чайник небольшим, грушевидной формы, единственным украшением которого были тоненькие гирлянды веточек на ручке и носике. Крышка в виде конуса завершала гармоничные линии изделия.
— Готово! — сказала Эстер и откинулась назад на стуле. — Что скажешь?
Джон внимательно изучил эскиз.
— Великолепно. И такую вещь удобно делать. А теперь я помогу тебе написать внизу «Заварной чайник. Серебро». И поставишь свою фамилию и имя.
Глаза Эстер гневно засверкали, когда она подняла взгляд на Джона. Он просто-напросто обманул ее! Это была ловушка, очередная попытка заставить ее писать и читать. Радость Эстер от любимого занятия рисованием моментально улетучилась. Она яростно смахнула со стола рисунок, перо, чернильницу и карандаш. Все это с шумом посыпалось на пол, а Эстер тем временем вскочила из-за стола и бросилась вон из комнаты. Ее страшно тошнило. Едва успев добежать до туалета, Эстер ощутила страшный спазм внизу живота, и ее немедленно вырвало.
Выйдя на двор, Эстер рухнула в изнеможении на деревянную скамью, вытирая губы платочком. Может быть, конечно, и нервный стресс вызвал этакий сильный рвотный спазм, однако Эстер подозревала, что ему есть совсем другая причина. Она положила руки на живот. Скорее всего, это уже третья ее беременность. Этим и объяснился сбой ее месячного цикла. А она думала, что это из-за постоянных стрессов от занятий!
Откинув голову назад, Эстер закрыла глаза и глубоко вздохнула, чувствуя колоссальное облегчение. Беременность— вот ее спасение! Джон ни за что на свете не станет расстраивать ее, когда она в положении. А это значит — конец урокам, унижению и стыду.
Эстер было все равно, кто родится — мальчик или девочка. Она всегда с особой любовью и лаской относилась к младшему ребенку, к самому маленькому… Внезапно успокоившись, Эстер встала со скамейки и направилась в дом рассказать обо всем Джону.
Как она и предполагала, все уроки тут же прекратились. Джон наконец-то признал поражение, несмотря на свое упрямство, и перестал даже вспоминать о занятиях. В качестве компенсации он обучил Эстер некоторым тонкостям и хитростям ювелирного дела, и ее очередной раз продемонстрированные талант и хватка, как всегда, оставили Джона в недоумении, почему же ее мозг настолько невосприимчив к чтению и письму.
Джосс продолжал делать большие успехи в учении. Джону очень хотелось бы, чтобы он поступил в Вестминстерскую Школу, но плата за обучение там была совершенно неприемлема для их семьи. Поэтому Джон прилагал все усилия, чтобы научить Джосса всему тому, что знает сам. Он также начал заниматься с Летисией, которая уже успела проявить недюжинные умственные способности. Было ясно, что Джон не потерпит безграмотности своих детей, которые уже родились и которым еще предстоит появиться на свет.
Третьи роды прошли для Эстер легче, чем первые. Внутренним чутьем она ожидала, что это будет девочка, поэтому заранее приготовила для нее имя — Энн. Так звали мать Эстер.
Когда Джоссу разрешили войти в спальню и посмотреть на сестренку, он положил рядом с ней погремушку, которую смастерил сам. Летисия, приревновавшая мать к новорожденной девочке, спряталась за спинкой кровати и надулась, и Абигайль пришлось подтолкнуть ее к колыбельке.
— Подойди и поцелуй сестренку Энн.
Летисия заглянула в колыбель и кокетливо качнула тоновой:
— А я красивее, чем она!
Потом оглянулась на мать и, увидев недовольное выражение на ее лице, подбежала к постели и обняла ее:
— Мама, но ты ведь все еще любишь меня?
Эстер погладила светлые волосы дочери, убрала прядь с ее раскрасневшегося, взволнованного лица.
— Ну, конечно, я люблю тебя, — заверила она Летисию.
Эстер никогда не выделяла особо кого-нибудь из своих детей, у нее не было «любимчиков», но Летисия долгое время страдала от ревности к младшей сестре и всеми силами пыталась привлечь внимание родителей к своей персоне. Но постепенно успокоилась, решив, что Энн с ее пока невыразительной внешностью и жидкими каштановыми волосиками никогда не сможет затмить ее.
В какой-то момент Эстер стала подозревать, что некоторые, причем самые большие, изделия в мастерской Джон делает по заказу Харвудов. Она знала, сам мастер Харвуд так и не оправился после второго удара, и теперь прикован к постели. И хотя Джон перестал упоминать об этой семье, Эстер узнала у Робина, что Каролина ведет все дела производства в мастерской, предоставив таким образом своей матери возможность полностью посвятить себя уходу за отцом, который никому, кроме жены и дочери, не позволял нянчиться с ним. И было вполне естественно, что Каролине хотелось бы помочь Джону, и она давала часть заказов ему. Но почему же, в таком случае, он ничего не говорил об этом Эстер? Она не решалась спросить Джона напрямую, сама не зная почему. От этой мысли у нее холодело внутри и начиналась нервная дрожь.
Эстер в мыслях постоянно возвращалась к тому моменту, когда подозрение закралось в ее душу, с надеждой, что ход логических размышлений прольет хоть какой-то свет на эту ситуацию. Возможно, все началось с того, когда Джон стал как-то смутно отвечать на ее вопросы о новом заказчике. Поначалу Эстер не придавала особого значения неопределенности, однако подозрение прочно засело у нее в голове и постепенно переросло в тревогу, как из крошечной песчинки в раковине вырастает большая жемчужина. Наперекор своим самым благим помыслам, Эстер обнаружила, что не в силах удержаться от тщательного анализа и подсчетов тех самых крупинок и дорогостоящих изделий, которые Джон относил «неизвестно куда». Как правило, в целях безопасности он всегда доставлял работу клиентам в светлое время суток, но иногда приходилось это делать вечером, если заказ был срочным.
