Это резонные вопросы, хотя Хейланд слишком упрощенно толкует понятие «марксистского детерминизма».
Разные принципы можно положить в основу периодизации советской истории. Но не будет ошибочным сказать, что в условиях столь централизованного и пока еще авторитарного государства, как Советский Союз, каждая устойчивая администрация и партийное руководство создают свою эпоху. С этой точки зрения, оглядываясь назад, мы можем говорить об эпохах Ленина, Сталина, Хрущева и Брежнева, а также о начале новой эпохи, которую на Западе все чаще называют эпохой Горбачева. Речь идет в данном случае о действительно разных фазах развития общества, которые отличаются друг от друга не только личными качествами и именем советского лидера и его ближайшего окружения, но и различными социально-экономическими структурами, методами хозяйственного и политического руководства, общественным благосостоянием, характером и особенностями правящей элиты, международным положением страны, приоритетами во внешней и внутренней политике, техническим оснащением и ролью вооруженных сил и военно-стратегическими концепциями, значением тех или иных общественно-политических институтов, господствующими настроениями и мировоззрениями, общей культурой, стилем поведения, даже внешним видом и привычками рядовых граждан и руководителей, характером искусства, архитектуры, литературы и многими другими ценностями и проявлениями общественной, государственной и культурной жизни.
Но не следует и преувеличивать роль политических лидеров в развитии СССР, ибо изменения в советском обществе определяются в огромной степени такими факторами, как развитие науки и техники, экономический прогресс и соответствующие перемены в социальной структуре. В нашей стране не существует достаточно четкого конституционного механизма, устанавливающего порядок смены различных администраций. В этот важнейший процесс нередко привносится поэтому значительный элемент случайности. И все же мы видим, что выдвижение каждого нового лидера на вершину советской пирамиды власти объясняется не только случайностями или личными амбициями, но и сложным сочетанием социальных сил и общественно-политических настроений, влияние которых оказывается более сильным, чем воля уходящего лидера. Ленин страстно противился выдвижению Сталина как своего преемника. Однако его призывы на этот счет были оставлены без внимания. И примерно та же картина наблюдалась при всех последующих сменах партийно-государственной администрации в СССР. Не сумел удержаться у власти Г. М. Маленков, принявший на свои не слишком крепкие плечи наследие Сталина. Еще почти через десять лет был устранен от власти Н. С. Хрущев. Известно также, что после смерти Л. И. Брежнева не смог прийти к власти ни его «законный наследник» А. П. Кириленко, ни ближайший фаворит К. У. Черненко. Этот последний все же сумел сменить на посту главы партии и государства Ю. В. Андропова, который, конечно же, предпочел бы другого преемника. Однако и «завещание» Черненко в марте 1985 года было оставлено без внимания.
Вместе с тем было бы ошибочным преуменьшать роль политических лидеров в нашей стране, где их огромное влияние часто только подчеркивает слабость существующих у нас демократических институтов, авторитарный характер власти и отсутствие демократического разнообразия в политической и культурной жизни народа.
Существует мнение, что в Советском Союзе сам аппарат, партийно-советский истеблишмент или правящая элита определяют и выдвигают новых руководителей в соответствии с интересами и потребностями выгодной для аппарата системы власти. Это мнение содержит немалую долю истины. После Ленина у нас пока еще не было примеров выдвижения такого «вождя», который не принадлежал бы сам к высшим слоям сложившегося ранее аппарата власти и который был бы враждебен господствующим здесь настроениям, интересам и ожиданиям. Однако из этого обстоятельства вовсе не следует непреложный вывод о незначительной роли лидера в советской системе управления. Во-первых, сам состав правящей элиты в Советском Союзе неоднороден, и она отнюдь не является каким-то «новым классом», все члены которого связаны прочной круговой порукой. Во-вторых, настроения и ожидания аппарата могут не совпадать с настроениями и ожиданиями широких масс, от которых этот аппарат не отделен ни юридическими, ни сословными, ни какими-либо иными труднопреодолимыми перегородками. Эти обстоятельства и может использовать новый лидер, особенно в условиях авторитарной системы власти. Он может постепенно изменить не только стиль и методы управления или свое ближайшее окружение, но и значительную часть всей правящей элиты. Он может создать новые институты управления и оказать влияние на все сферы общественной и культурной жизни, на темпы и формы развития экономики, на характер внешней и внутренней политики. Это положение и позволяет историкам и политологам «персонифицировать» пережитые нашей страной эпохи.
Наряду с утверждением о неизменности природы и идеологии советской коммунистической системы до сих пор можно встретить тезис о развитии советского общества как об относительно равномерном и плавном процессе, в ходе которого под руководством партии происходила реализация идей социализма. Разница состоит лишь в том, что в наших прежних учебниках эта реализация идей социализма рассматривалась как синоним прогресса, процветания и демократии, а во многих западных работах – как расширение и углубление тоталитаризма и возвышение государства над личностью. Думаю, что обе эти точки зрения являются ошибочными, хотя бы потому, что развитие нашего общества никогда не представляло собой плавного и равномерного процесса.
Если принимать во внимание лишь наиболее важные сдвиги в природе общества, то можно отметить, что каждая из перечисленных выше эпох была во многих отношениях отрицанием предыдущей, сохраняя в других, не менее важных отношениях преемственную связь с прошлым, опираясь на его достижения или, напротив, развивая его пороки. Каждая новая администрация решала немало острых проблем, оставшихся ей в наследство. Но в это же время накапливался груз новых проблем, которые в рамках данной ступени развития оставались нерешенными в силу объективных или субъективных причин. Объективная логика общественного развития оказывалась у нас в слишком большой зависимости от субъективной логики становления того или иного политического лидера.
Весьма существенные различия можно наблюдать поэтому не только между различными периодами советской истории, но и внутри каждого из них. Любая из перечисленных выше эпох включает в себя период становления, краткий или более продолжительный период стабильности, а также период упадка, накопления трудностей и противоречий, для обозначения которого вполне подходит и такое понятие, как кризис. Мы должны с полной определенностью сказать, что не только развитие капитализма, но и развитие социализма – причем во всех социалистических странах – шло до сих пор от кризиса к кризису, хотя характер, обстоятельства и главные факторы, создающие в той или иной стране обстановку общественно-экономического и политического кризиса, были, конечно, различными в лагере социализма и в лагере капитализма.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
