4) ИРОД ПОСЫЛАЕТ УБИТЬ ИОАННА ПО НАСТОЯНИЮ СВОИХ РОДСТВЕННИКОВ – ДОЧЕРИ И ЖЕНЫ. Подчёркивается, что для Ирода это дело непростое, поскольку он боится народа: «И хотел убить его, но БОЯЛСЯ НАРОДА, потому что его почитали за пророка» (Иоанн 14:5). Тем не менее, в конце концов Ирод добивается своей цели. Иоанн Креститель убит и ему отрубают голову. Буквально то же самое, но другими словами рассказано и у Никиты Хониата. Царь Алексей Ангел-Комнин хочет убить Иоанна Комнина, но боится народа. Поэтому он посылает убить его ночью, когда народ спит [141], с. 199. Причём подчёркивается ЛИЧНОЕ УЧАСТИЕ РОДСТВЕННИКОВ ЦАРЯ в этом деле. А именно, император посылает на убийство не только простых слуг и воинов, НО И СВОИХ РОДСТВЕННИКОВ [141], с. 199. Из рассказа Хониата не очень ясно – при чём тут родственники. Зачем было посылать именно их в опасное военное предприятие? В таких случаях обычно посылают не родственников, а спецназ. По-видимому, и здесь «Никита Хониат» исказил подлинный текст старого источника. Он сохранил непосредственное участие родственников в убийстве Иоанна Крестителя, но изменил описание их конкретных действий. Вместо упоминания требования жены царя казнить Иоанна Крестителя, Хониат заявил, будто родственники царя, вместе с воинами, схватили и убили Иоанна Комнина.
5) ГОЛОВУ ИОАННА КРЕСТИТЕЛЯ ПОМЕЩАЮТ НА БЛЮДО. Об этом прямо говорится в Евангелиях и изображено на многочисленных старинных картинах и иконах. По-видимому, голова Иоанна на блюде поразила современников. Никита Хониат сообщает нам нечто весьма похожее. Голову Иоанна Комнина выставили напоказ на торговой площади «подняв её на петле», см. выше. Задумаемся, что значит – поднять отрубленную голову на петле? Ведь голова уже отделена от тела, так что не будет держаться на петле. Скорее всего, имелось в виду, что голову положили на чашу или на блюдо и высоко подняли, показав народу. Поднять могли, кстати, и на верёвке. Что касается употреблённого здесь слова ПЕТЛЯ, то возможно оно появилось в результате ошибки позднейшего редактора. Намеренной или ненамеренной. Ведь слова БЛЮДО и ПЕТЛЯ имеют один и тот же остов согласных при перестановке и при переходе звуков Б –> П и Д –> Т, то есть: блюдо = БЛД –> ПТЛ = петля.
6) ИОАНН КРЕСТИТЕЛЬ – ПРОРОК. А Иоанн Комнин, согласно Никите Хониату, «ворвавшись в Великую церковь, возложил на себя один из венцов… и в таком виде представился народу» [141] с. 198. При этом толпы людей восторженно приветствовали его, см. выше.
Таким образом, рассказ Никиты Хониата об Иоанне Комнине есть не что иное, как откровенный дубликат евангельской истории об Иоанне Крестителе.
44. Иоанн Лагос как ещё одно повторение истории Андроника-Христа у Никиты Хониата
Вернёмся к Иоанну Лагосу, рассказ о котором помещён Никитой Хониатом непосредственно перед Иоанном Комниным (он же Иоанн Креститель). Сообщается следующее. «Спустя несколько времени возникло другое бедствие, которое дошло И ДО ПРОЛИТИЯ КРОВИ. Некто Иоанн, по прозванию ЛАГОС, получив от царя под своё начальство, преторианскую ТЮРЬМУ, вздумал извлекать отсюда… деньги… Многие уже ДОНОСИЛИ ЦАРЮ О ПРЕСТУПНЫХ ДЕЙСТВИЯХ ЭТОГО ЛАГОСА, но он, обещая исправить зло, постоянно откладывал своё решение, как будто его непреодолимо что-нибудь удерживало. Поэтому Лагос нисколько не трусил… и даже совершенно открыто продолжал по-прежнему злодействовать… Раз он взял под арест одного ремесленника, дал ему хорошее число палок в спину и присудил обрить ему голову. ЭТО ПРОИЗВЕЛО МЯТЕЖ… особенно между товарищами по ремеслу с пострадавшим. СМЯТЕНИЕ ОБНЯЛО ВЕСЬ ГОРОД, и значительная толпа ремесленников бросилась в преторию с намерением ПОЙМАТЬ ЛАГОСА, но он убежал быстрее зайца и исчез оттуда. В то же время новые толпы народа устремились в Великую церковь с целью провозгласить другого царя… Царь, которого в это время не было в городе, и который находился тогда с ХРИСОПОЛЕ (то есть в Городе ХРИСТА – Авт.), послал отряд лейб-гвардии занять преторию. Но едва только появился с этим отрядом епарх столицы Константин Торник, как чернь… рассеяла весь отряд лейб-гвардейцев, потом выломала ворота претории, выпустила на волю всех заключённых, разграбила устроенный там христианский храм и до основания разрушила сарацинскую молельню. Сделав всё это без всякого смысла, мятежники подступили к так называемой медной тюрьме с целью и там распорядиться подобным же образом. Однако когда один из зятьёв царя… привёл с собой царское войско, волнение начало утихать… К вечеру мятежники разошлись по домам, а на другой день не было уже ни ропота, ни попыток к вторичной битве» [141], с. 197 – 198.
Здесь мы видим повтор истории Андроника-Христа, а точнее – самого конца его царствования. Напомним, что мятеж против Андроника подняла знать, возмущённая тем, что Андроник слишком сурово относился к ней и не хотел смягчать правосудие по отношению к богатым или знатным лицам. В том числе и к своим родственникам. Обиженная знать поднимает мятеж, собирается в Великой церкви и провозглашает там нового царя. Андроник в это время находится вне столицы, в загородном дворце. Он посылает своих приверженцев укротить волнение, но безуспешно. Мятеж сопровождается разгромом тюрьмы и дворцов. «Разломаны были замки и запоры государственных темниц и открыт свободный выход заключённым, между которыми не все были преступники, но и люди, знаменитые родом… Народ расхитил не только все сокровища, какие хранились в ХРИСИОПЛИСИЯХ (вероятно, в Христовых Палатах – Авт.)… из оружейных палат похищено было множество оружия. Грабёж простёрся даже и на храмы, находившиеся в царском дворце» [139], с. 434 – 437. Затем во дворец вступает новый император Исаак Ангел и буйство толпы стихает.
Буквально то же самое описано Хониатом ещё раз как «восстание Лагоса». Лагос является начальником тюрьмы и «притесняет хороших ремесленников». Возмущённые «ремесленники», обиженные таким обращением с ними, поднимают мятеж и устремляются в Великую церковь, чтобы провозгласить нового царя. Имя царя не названо. Понятно, почему. Хониат вставил данный рассказ не на своё место, а в середину правления Алексея Ангела-Комнина. Так что «новый царь» был бы здесь неуместен. Пришлось «забыть» его имя. Тем не менее, след остался.
Мятеж при Лагосе, как и при свержении Андроника, сопровождается разгромом тюрем, освобождением преступников, грабежом церквей. Как и в истории Андроника, царь в этот момент находится за городом и посланный им в столицу отряд не смог остановить восставших. Здесь рассказ Хониата о восстании Лагоса по сути дела сходит на нет: «На другой день не было уже ни ропота, ни попыток к вторичной битве» [141], с. 198. Тут Хониат заканчивает «вставку», забывает о ней и плавно переходит к продолжению рассказа о царе Алексее Ангеле-Комнине.
По-видимому, события, связанные с Андроником-Христом настолько часто обсуждались в первоисточниках, которыми пользовался Никита Хониат, что он невольно несколько раз повторяет это описание в своей «Истории». Один раз – подробно и более или менее полно. А в других случаях – довольно глухо и отрывочно.
45. Ещё одно глухое упоминание о мятеже против Андроника-Христа, как об «изгнании из Рая»
Среди многочисленных повторов рассказа об Андронике, в большинстве своём глухих и отрывочных, привлекает внимание следующий. Он интересен тем, что представляет мятеж против Андроника-Христа как изгнание прародителей из Рая. По-видимому, в каком-то старом первоисточнике, использованном Хониатом, эта мысль звучала откровенно. Правление Андроника было названо Райским временем, а мятеж против него – Изгнанием из Рая. Естественно, Хониат уже обучен «правильной истории» и послушно пытается согласовать неприглаженные, подлинные свидетельства старых источников с внушённой ему скалигеровской хронологией. И вот что у него в результате получается.
Непосредственно перед рассказом о восстании Лагоса Никита Хониат вставляет следующий сюжет. «Был один купец, по прозванию Каломодий. Много раз предпринимавший трудные и далёкие путешествия по торговым делам, он накопил своей оборотливостью огромные деньги… Часто возбуждал он своим непомерным богатством разные покушения против себя со стороны корыстолюбивых ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫХ ОСОБ; несмотря на то, ПОСТОЯННО БОГАТЕЛ И РАЗРАСТАЛСЯ, как Алкиноев сад или ЗОЛОТАЯ ВЕСНА… Одним словом, это было настоящее ДРЕВО ПОЗНАНИЯ ДОБРА И ЗЛА, процветавшее среди рынка и торговых площадей города, КАК НЕКОГДА СРЕДИ ЭДЕМА. И как тогда красивый вид плодов ЗАПОВЕДНОГО ДРЕВА ПЛЕНИЛ НАШИХ ПРАРОДИТЕЛЕЙ, так и теперь золотистый их блеск соблазнил ЦАРСКИХ КАЗНАЧЕЕВ на попытку обобрать его начисто. Но едва только ОНИ НАЛОЖИЛИ РУКИ НА КАЛОМОДИЯ, КАК ЭТО ПРОИЗВЕЛО УЖАСНОЕ СМЯТЕНИЕ ВО ВСЁМ ГОРОДЕ, и… они потерпели ещё большую неудачу, чем прародители… Все лавочники, услышав с вечера об аресте Каломодия… поутру собрались толпой, бросились в храм Божий, окружили патриарха (это был Иоанн Каматир) и почти грозили разорвать его и выбросить за окно вниз головой, если он, немедленно отправив к царю послание, не возвратит им… Каломодия, как унесённую и ПОГИБШУЮ ОВЦУ. С трудом успокоив народное движение… ПАТРИАРХ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВОЗВРАТИЛ ИМ КАЛОМОДИЯ, как ОВЧА ОБРЕТЁННОЕ» [141], с. 195 – 196.
