– А почему сюда-то нас привезли? – спросил я. – Здесь что, отделение?
– Отделение отделения... Я вам, дуракам, шанс даю... Отвезу в управление, все... Вас оттуда уже не выпустят...
– Ну, поехали, коли так, в управление... – заявил Онуфрий.
– Успеем...
* * *
И вообще, допрос майором Николаевым выливался, по сути дела, в пререкания, хотя протокол и писался.
– Почему вы не зашли в кабинет Качуриной для получения денег?
– Я никаких денег от Качуриной не получал... Во что вы пытаетесь меня втравить, я не понимаю... Лучше спрашивайте по существу... Что вас интересует...
– Вы приезжали сегодня в офис «Евразии»?
– Приезжал. У меня хорошие приятельские отношения с Анжелиной Михайловной Качуриной.
– Почему вы попросили ее выйти в коридор, а не сами зашли в кабинет?
– Я не просил. Я поднимался к ней и встретился с Анжелиной в коридоре. Но я порой звоню ей, когда заезжаю, и прошу выйти в коридор. Чтобы не мешать ей работать. У нее почти всегда бывают люди. В этот раз я не звонил... Я даже подумал, что она меня в окно увидела и потому сама вышла...
– С какой целью вообще вы к ней приезжали.
– Сказать, что я вечером буду дома... Она собиралась прийти в гости, но я днем еще предупредил, что буду занят. Это связано с похоронами капитана Петрова... А потом выяснилось, что вечером я свободен. И я заехал... Чтобы сказать...
– А сказать это по телефону вы не могли?
– Мог... Но мне хотелось увидеть ее лично... – Онуфрий так улыбнулся, что майор вздрогнул и чуть было не отшатнулся.
– Ну ты и волк... – сказал, переходя на «ты». – Как только такого волка бабы терпят...
– Они волков любят... – возразил я майору. – Волк сильный и умный, характером твердый... Это то, что женщине надо в наше волчье время...
– Ты-то от предков Волк... – вздохнул майор. – И что вы, парни, со мной делаете... Если я деньги не найду – что со мной будет?
– А где же мы тебе найдем, товарищ майор... – Онуфрий посочувствовал и ответно заговорил по-свойски. – Да все равно ведь ты не из своего кармана отдавать будешь...
– Не из своего, понятно... У меня откуда такие... Там какая-то страховка, говорили, есть... Но все равно по головке не погладят...
– Тогда вообще не переживай... – Онуфрий, кажется, готов был расстроенного майора по плечу похлопать. Но он сам по себе сдержанный и потому не похлопал. А майор вынес бы это без претензий и, может быть, с благодарностью. Люди любят, когда им сочувствуют. – Если есть страховка, пусть страховая компания и платит. Страховые компании – это же первые паразиты всякого общества... Ни за что деньги стригут с людей, а как выплачивать, так попробуй-ка, вытряси с них... Ваши-то вытрясут... А простому человеку это в большие проблемы выливается...
– Мне, понимаешь, представление на подполковника подписали уже... Теперь похерят...
– Все равно похерят... – подытожил я. – Из-за подполковника Петрова... Не уберег ты его...
Я тоже нечаянно на «ты» перешел. Да как с хорошим человеком не перейти...
– Как думаете, кто его мог? – поинтересовался майор вроде бы между делом.
– Мне кажется, что это не я... – сказал Онуфрий. – Хотя я с удовольствием бы...
– И не я, – добавил я. – И я тоже с удовольствием бы...
– Что, такой хреновый мент?..
– Мент как мент... – изрек Онуфрий. – Обычный...
– Да... – майор со вздохом, но, кажется, согласился. А как не согласишься, когда с тобой по душам говорят...
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1. ОНУФРИЙ
По нашу грешную душа приехал другой майор, с Петровки... Спокойный и вдумчивый, не суетливый... По фамилии Лиходеев. Наверное, большой любитель всяких лиходеев ловить... Мы издали услышали его приближение. Майор так торопился, что машина ехала с включенной сиреной. Боялся, наверное, нас на месте не застать. Однако застал и удовлетворенно кивнул майору Николаеву. Потом долго и утомительно допрашивал нас относительно подполковника Петрова, но больше относительно капитана Петрова, поскольку о капитане Петрове мы могли сказать гораздо больше, и он это понимал отлично.
– Давайте будем более конкретно говорить... Почему вас так интересует капитан Петров? – не выдержал в итоге Волк. – Вы выскажете свои соображения, и мы, может быть, сумеем вспомнить как раз то, что вам надо... Про такого человека многое можно вспомнить, но не все сразу... Договорились? Что же нам ходить вокруг да около...
– Может быть, вы и правы, – согласился майор Лиходеев. – Суть вопросов в том, что с интервалом в один день гибнут два брата, капитан и подполковник. Совпадение допускается, но обязательно проверяется. По официальной версии, пока сомнению не подлежащей, капитан сам из окна выбросился. А кто, кроме жены, видел это? Вот потому сомнения и возникают...
– Глупости... – сказал я убежденно. – Больше в квартире никого не было. Не она же его выбросила... Она все последние годы его поддерживала, заботилась о нем... Капитан был слишком беспокойным человеком... А она заботилась, как о ребенке... Никогда не поверю, чтобы Людмила Евгеньевна... Кроме того, она просто физически не смогла бы это сделать. Несмотря на инвалидность, Леонид Михайлович оставался физически крепким мужчиной, с которым сильная женщина не справится, не то что Людмила Евгеньевна... Вы бы сначала на нее посмотрели, прежде чем утверждать... Она на цыпленка похожа...
– Я и не утверждаю... – не стал спорить майор. – Но что-то произошло... Что-то его подтолкнуло к такому неординарному способу самоубийства...
– Чем он неординарный... Обычный... – опять возразил Волк.
– Четырнадцатый этаж... – вздохнул майор Лиходеев. – Лететь долго. И страшно... С пятого еще прыгают... С седьмого... С более высоких – редко... Как раз самого процесса полета боятся... Страх не в приземлении, страх в полете...
– С Эйфелевой башни прыгали... – подсказал я. – Много раз... Потом специальную сетку сделали – защита для самоубийц... Перестали прыгать... А лететь не страшно... Завтра на похороны приходите... На подушечке будут нести ордена и медали капитана... Большинство наград с Афгана... И знаки тоже будут нести... Там знак будет – парашют... И снизу маленькая латунная бляшка... Полюбопытствуйте...
– И что там? – спросил майор.
– «1313» – тысяча триста тринадцать прыжков... Не слишком много, но нормально для офицера спецназа ГРУ... Высоты капитан не боялся... Это был его последний прыжок... В никуда... Без парашюта...
– Прыжок из времени волчьего... – добавил Волк, которому не понравилась формулировка «в никуда». – Мы все сейчас в таком времени живем... А он больше не захотел...
– Ну, пусть так... Хотя совпадение слишком уж, как бы это сказать, откровенное... И заставляет задуматься, даже не имея фактов на руках... А его брат? Здесь уже не самоубийство...
– Здесь, естественно, другой вопрос... Кто-то не захотел, чтобы жил в это время волчье его брат... – Волк сел на своего любимого конька, начал о времени волчьем размышлять. Если его не остановить, он скоро договорится до того, что в это время он должен стать президентом страны. Фамилия обязывает... – Но связывать эти два события, мне кажется, смысла нет... Тут только два вероятных момента существуют – или подполковник Петров кому-то мешал, или он кого-то крупно «кинул», и ему решили отомстить...
Я все же решил аккуратно подсказать, и, если Волк решится, он мысль разовьет:
– Может быть, он знал что-то, что ему знать не полагалось...
– Все может быть... – Волк меня не поддержал, и я понял, что он не желает называть имя подполковника Угарова. Даже понял почему. Если назовет, у него заберут тетрадку капитана Петрова как вещественное доказательство. А он отдавать ее ментам не желает...
– Возможно... Покушение было, скорее всего, именно на одного подполковника Петрова. В вас не стреляли... Повторных выстрелов не было... – сказал Лиходеев. – Скорострельность винтовки позволяла сделать несколько прицельных выстрелов подряд... Правда, говорят, вы из поля обзора быстро выпали... Хорошо тренированы... «Оптика» вообще движущиеся мишени теряет быстро... И киллер собровцев дожидаться не стал...
– Нашли, из чего стреляли? – спросил я.
– Да... «Винторез», калибр девять миллиметров, патроны «СП-5»... На чердаке винтовка осталась... В доме напротив...
Мы с Волком переглянулись. «Винторез» вообще-то не является только спецназовским оружием, но офицеры спецназа любят с ним работать.
– Но меня все равно вопрос мучает... – продолжил майор Лиходеев. – Я уже знаю эту версию с переживаниями после плена. Комплекс вины и прочее... Но почему именно сейчас? Двенадцать лет не прыгал, а сейчас прыгнул...
Мы плечами пожали.
– Созрел... Закипало, закипало и закипело... Все созревает не сразу и с разной скоростью... Ну, может быть, какой-то толчок был...
– Вот это я и хотел услышать... Толчок... Не толчок в окно, как я понимаю, а толчок к нравственным мучениям...
* * *
Обыск у меня дома хоть и с опозданием, но все же провели. Майор Николаев после некоторых откровений и задушевных бесед почерствел вдруг, словно мы его купить хотели, а не жалели от души. Внимательно осмотрел компьютер.
