Саша молчание, сказав мне хоть что-то за этот вечер.
— Макар Андреевич просил побыть здесь до конца вечера. Так что убежать не получится. Но, если ты хочешь уйти, то меня ждать не нужно. Я доберусь на такси. Не переживай, — говорить приходилось, глядя на его подбородок и движение губ, когда Саша их разомкнул, чтобы снова что-то мне сказать.
— Руфи, — выдохнул Саша тихо. Убрав руку с моей талии, мягко приподнял мою голову за подбородок, вынуждая, наконец, заглянуть ему в глаза. — Ты устала. Я отвезу тебя домой.
Сердце гулко ударилось о рёбра, горло сдавило острым комом, в глазах собрались слёзы, и я поспешила вновь опустить взгляд, чтобы Саша не понял, в насколько уязвленном состоянии он меня застал и как тронула меня его забота, несмотря на то, что я для него теперь все лишь лгунья.
— Я… кхм, — пришлось прочистить горло, чтобы голос мой не звучал так жалко. — Я ещё немного здесь побуду…
— Молодёжь, — подошёл к нам Макар Андреевич. Я отпрянула от Саши и вопросительно заглянула в глаза босса. — Руфина, ты езжай домой. Я сегодня что-то прям бодрячком. Если что, всех разложу по койкам, благо место есть, — хохотнул мужчина. — А ты езжай домой. Отдохни, родная. Ты сегодня молодец, но отдыхать тоже нужно. Сань, отвезешь моё сокровище домой?
— Конечно, Макар Андреевич, — кивнул Саша.
— Хорошо, — согласилась я. — Я только сумочку свою заберу.
— Жду тебя на парковке, — сказал Саша.
В своём кабинете я взяла сумочку, ноутбук и кое-какие бумаги. Спустилась на парковку, где у своего внедорожника меня ждал Саша, пряча руки в карманах брюк.
— Я всё, — улыбнулась я уголками губ. — Можем ехать.
— Садись, — сказал Саша тихо, не спеша мне улыбаться. Открыл пассажирскую и дверь и, дождавшись, когда я устроюсь поудобнее, сам сел за руль.
— Ты пил. Ничего?
— Один стакан, — бросил Саша, не глядя на меня.
Мы выехали на городские дороги. Ехали молча. В салоне не звучала даже музыка. Иногда я позволяла себе робко смотреть на серьёзный Сашин профиль, сосредоточенный на дороге. Но сказать ему хоть что-то так и не осмелилась, пока не поняла, что едем мы не в сторону моего дома.
— Куда мы едем?
— Кажется, ты хотела определенности? — сухо бросил Саша, сворачивая в сторону выезда из города.
— Если под определенностью ты подразумеваешь, что определился под каким деревом меня прикопаешь, то я хочу уточнить, что не это имела в виду, — произнесла я с лёгкой улыбкой, всеми силами пытаясь скрыть внутренне напряжение и нервозность. — Куда мы едем, Саш?
— Ты там уже была, — ответил он, не посмотрев в мою сторону.
А через несколько минут я поняла, что я и правда здесь уже была. В этом доме Саша устраивал ужин, созвав всех своих друзей и знакомых. За этим домом я поцеловала его в ночи, о чём почти сразу он заставил меня пожалеть.
Въехав на территорию дома, Саша припарковал машину у крыльца и первым покинул салон.
Поднимаясь по широкому белому крыльцу, он вынул из кармана брюк ключи и открыл большую входную дверь.
Я несмело покинула машину и пошла за ним следом. Пришлось придерживать подол длинного черного платья, чтобы подняться по ступенькам.
Саша открыл для меня дверь молча ждал, когда я войду в дом.
Едва дверь за нами закрылась, Саша зажёг свет в просторном холле, оставил пиджак на высокой напольной вазе и встал напротив меня, запустив руки в карманы брюк.
— И? — вскинула я бровь. — Зачем мы здесь? Ради экскурсии? Не припомню, чтобы ты был грешен хвастовством.
— Завтра ты и Настя переедете ко мне, — произнес Саша так, что стало понятно, что возражения приниматься не будут. — Сейчас ты можешь подняться наверх и выбрать комнаты для себя и Насти.
Тихий смешок разочарования покинул мои лёгкие. Опустив голову, кончиками пальцев я прочесала кожу за ушами, собираясь с мыслями.
Зря я всё-таки выпила столько шампанского — мысли хаотичной кашей кружили в голове.
— Так не получится, Саша, — сказала я, наконец, и подняла на него взгляд. В темных глазах напротив сверкнуло раздражение. — Мы можем таким образом сломать нашу дочь. Пойми, я не против того, чтобы Настя знала, что её отец ты, но я против того, чтобы внушать ей это насильно.
— И что ты предлагаешь? — нахмурился Саша и сделал ко мне два шага, заставив вскинуть на него взгляд и ощущать тепло его тела, что было в расстоянии нескольких сантиметров от меня. — Подождать еще семь лет, а потом ткнуть в меня пальцем и сказать, что я её папочка?
— Мы не будем ни в кого и ничем тыкать, Саш. Но подождать придётся. Хочешь ты того или нет, но я не позволю сломать нашу дочь. К тому, что её отец ты, Настя должна прийти сама. Я расскажу ей, подготовлю. Я не успокаивала её байками о том, что её папа космонавт, лётчик или капитан корабля, но она знает, что где-то в этом мире у неё есть папа. И нам придётся постараться, чтобы она сама поняла и приняла, что её папа — ты. Если ты действительно к этому готов, и это всё… — указала я на дом вокруг себя. — …не показуха, чтобы произвести впечатление, то с завтрашнего дня мы будем проводить вечера. Втроём. Я, ты и наша дочь. И только тогда, когда Настя назовёт тебя папой, мы попробуем жить вместе. Ты согласен?
Саша молча смотрел мне в глаза. Мне показалось, что молчание длилось вечность.
Я следила за эмоциями, сменяющимися на его лицо, и не заметила ни одной позитивной. С каждой секундой он словно становился злее. Густые черные брови плавно сходились над переносицей.
О чём он думает? Что сильнее всего его злит прямо сейчас?
— Не злись, — шепнула я и, подняв руку, кончиками пальцев нежно коснулась морщинки между его сведенными бровями. Саша шумно втянул носом воздух и прикрыл глаза. Морщинки на его лице расслабились с выдохом. — Нам нужно успокоиться и ещё раз хорошенько всё обдумать, — говорила я тихо, смещая пальцы и ладонь на его щетинистую, немного колючую щеку. — Настя наша дочь, ты — её папа. И это неизменно. Но давай попробуем не наломать дров.
Я обхватила любимое лицо двумя ладонями и мягко погладила большими пальцами кожу недалеко от уголков его губ. Саша продолжал держать глаза закрытыми и размеренно дышал, словно слушая свои мысли и чувства. Слегка подавшись вперед, он будто сильнее вжался лицом в мои ладони.
Наконец, его руки высвободились из карманов, плавно поднялись и сильные пальцы обхватили мои запястья.
— Руфи, —
