Взгляд водянистых глаз «гостя» был какой-то склизкий, вызывающий подспудное желание загнать кривой клинок в печень оппоненту. Но вероятней всего, это на подсознательном уровне из-за финтов двух встреченных представителей «Белых пауков» начинал мазать всех одной краской. И рисовать мишени. И не только на груди.
— Приветствую, — начал разговор Артем Бельк, понятное дело — «чистый», и сразу взял быка за рога, — Между нами возникли некоторые недоразумения, я бы сказал, даже непонимания. Предлагаю уладить все, здесь и сейчас. Мой клан не будет иметь к тебе никаких претензий, и мы забудем о случившемся, если отдаешь лошадей и сбрую, остальное особо не интересует. Даю миллион. Расплачусь хоть переводом на счет, хоть картами.
Может быть, земной я согласился с таким «щедрым» предложением, ведь в душе бы затеплилась надежда, мол, сразу все и закончится. А враги, противники и конкуренты пусть и не воспылают любовью, но лезть не будут. Все же решили.
Ага-ага.
Стаф думал иначе, он иначе мыслил. Во-первых, ничего не изменится. Совершенно. Во-вторых, слова это слова, даже клятву через ЦК можно обойти. Уверен. В-третьих, дать добровольно ограбить себя среди белого дня? Еще и может приплатить? Ведь, если с Вилли я просто был не в курсе цен и прочих местных реалий, то теперь на данный фактор прогиб не спишешь. Слабость — только она. И это главное. Поэтому:
— И тебе не болеть. Не интересует, — ответил безразлично, коротко и четко, показывая всем видом, что разговор закончен.
Лясы точить не хотелось, тем более с ублюдком, который смотрел на тебя, как на собачье дерьмо, в какое случайно вляпался, гуляя по ухоженному парку. Однако теперь хотелось иль не хотелось, а приходилось чистить ботинки.
Глаза Артема зло вспыхнули, затем послышался хруст зубов. Да, что они все нервные-то такие? По сути, он мне ноги целовать должен, учитывая неожиданный карьерный взлет. Я лихорадочно обдумывал, как действовать, если бросится с кинжалом.
— Моя последняя цена — полтора, — с нажимом произнес тот, и очень внимательно, и вроде, как грозно посмотрел мне в глаза, однако, сам же первый сдался. Увел его вбок, мол, не больно-то и хотелось в «гляделки» играть, — Иметь Пауков во врагах, скажу я тебе, плохая примета… Очень плохая! У нас память хорошая. Подснежником ты будешь месяц, а потом сам по себе. Из-за тебя наш клан лишился сегодня двух лучших членов, а это…
Быстро закупочные цены поднялись, и не на марку или две — на половину миллиона. Никодиму хоть тогда и поверил сразу, но очередное доказательство его слов отчего-то порадовало. А еще вновь проснулась злость на Вилли. Толстопузая гнида. Перед глазами пылал постоялый двор, и тщетно пытались его потушить многочисленные пожарные. Даже головой встряхнул, прогоняя наваждение.
— Членов, а может писюлек? Еще и лучших? Мда… — здесь бедолага кулаки сжал, но сдержался, а я продолжил, не давая вставить оппоненту слово, — Скажу так. Иметь Пауков… — выделил слово «иметь», поцокал языком и улыбнулся, — Мне нравится… иметь… с вами дела — они ну очень прибыльные, доходные, — похлопал ближайшего жеребца по холке, а тот, будто понимая всю глубину момента, радостно заржал. Второй ткнулся лбом в плечо, явно выпрашивая угощение, — Цена за одного, дабы вернулись во вряд ли полюбившиеся им конюшни. Поговаривают в народе, опасно там животным для их чести… Так вот, пять миллионов. Можете помнить все. Но тогда и я не виноват. Скажу честно, память у меня плохая, таких «членши» на пути Великого Холода вагон и маленькая тележка, — для понимания выставил правый кулак, где вновь клановое кольцо стало, будто светить тьмой, а от нее мороз шел по коже, — Но не беспокойся, когда подводит в блокнот заглядываю. А там не просто записываю — выжигаю, мать его.
Артем задышал шумно, принялся в который раз сверлить меня взглядом. Но не так, как до этого момента. Сейчас он старался запомнить каждую черточку лица, чтобы даже через сто лет встретить, но вспомнить и лично шею сломать. Осмотрелся как-то затравленно явно от невозможности осуществить самое заветное желание. Обвел людей вокруг злым взором, в котором читалось: «эх, не было бы вас рядом, козлы!».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сила воли врага поневоле вызывала уважение. И он мог сдерживаться в отличие от главы, но почему тот рулил? Тоже вопрос. Или я сейчас разговаривал с закулисным кукловодом, убитый лишь исполнял роль говорящей головы? Хорошего я себе врага нажил, ничего не скажешь. Бодрого, сука, доброго, что та немецкая овчарка, и крайне, крайне опасного.
— Такое предложение не приемлемо! — едва не рыча, выдавил по слогам ариец, — Ты, как ведешь себя гря…
— Как и ваше, — перебил спокойно, насмешливо смотря на оппонента.
Тот не говоря ни слова, развернулся на месте и уже минуты через три затерялся в начинающем сниматься палаточном лагере. Хотя отметил, что там не все суетились, а где-то треть.
Нет, хорошие ребята Пауки, действительно, мо-лод-цы. Совершенствование в пси-атаке достигло заветной сотни и в ментализме подросло. Даже беседа с ними в плюс.
Скатертью дорога, не поминайте лихом!
А по позвоночнику мороз.
* * *
…Здесь воздух пах дождем и прелой листвой. Небо затянули практически сплошь чуть розовые облака, через прорехи в них пробивался вроде бы обычный солнечный рассветный свет. Несмотря на полную вроде бы идентичность, все равно чувствовалось нечто неестественное, чуждое.
Что тут говорить? Пока не имелось привычки. Ведь это всего лишь переход во вторую локацию. Позже, может, и обращать внимание на такие мелочи не буду.
Температура за бортом девять градусов тепла. Посмотрел на одногруппников, многие зябко морщились. Да, о таких кульбитах никто никого не предупреждал. Хотя пока на локальных часах всего лишь семь, может позже и распогодится. Мне прохлада дискомфорта не доставляла. Тут работал и климат-контроль «Кольчуги», и ее сопротивление окружающей среде.
Рассмотреть что-то интересное практически не получалось. Слева от нас возникла река метров сто в ширину, но многочисленные буруны свидетельствовали о сильном течении. В очередной раз удивился, хотя вроде бы на такие мелочи внимания обращать был уже не должен. Но ее раньше рядом с тем Проклятым городищем, который разглядывал я, не имелось или просто не с того ракурса смотрел? Вроде бы мы, пройдя через портал, оказались на той же возвышенности, с какой и наблюдали за призраками. Ум за разум все равно временами заходил. С одной стороны все тебе уже разжевали, но вот мозги верить в такие метаморфозы порой отказывались.
В этот раз Никодим сказал оставаться на месте, и пока не последует его команда, даже не дергаться. А хотелось прогуляться рядом с фургоном, посмотреть сверху на действия команд зачистки.
Но нет, так нет.
Можно и малым довольствоваться. Мимо пронеслась пара «Снежных» на таких же волках. Вот зверюги, так зверюги! От одного вида хотелось туалет искать. Да и сами всадники в белой анатомической броне, в сюрко и с черными двуручными мечами, которые легко держали в одной, внушали. Будто атаковать кого-то готовились всадники Апокалипсиса. От них просто веяло злой силой, дыханием Арктики, и еще черт знает чем. И увидь их где-нибудь в поле, рванул бы искать укрытие. Явно красовались. Врагов не наблюдалось. Я даже высунулся, чтобы убедиться в своей правоте.
— Не по твою душу? — усмехнулся Никодим, отрывая от завораживающего зрелища.
Ему явно опять было скучно. Но успел отметить некую мечтательность во взоре, потом быстрый взгляд по сторонам, в котором кроме злости, раздражительности и некого презрения, не имелось больше ничего. Нет, чувства предназначалось не нам, а к своей участи. Уж не наказан ли?
Совершенствование в характеристике «интуиция» сразу подросло на двенадцать процентов. Даже так!..
— Не знаю, а это кто? — спросил, пряча победную улыбку, только что разобрался с одним из насущных вопросов, не сходя с места.
— Боевикиии… — с довольством в голосе протянул наставник, даже чуть глаза прикрыл, — Отморррозки…
