– И что теперь?
– Утром приедут целители из Эстер-Хаза и вынесут вердикт об отмене поддерживающей терапии. Сейчас они в столичной Лечебнице заняты теми, кого еще можно спасти.
– Арканами?! – разъяренно выкрикнула я и нервной походкой прошлась вдоль ширмы. Меня зашатало, и я не придумала ничего лучше, как вернуться в кресло. Боль и слезы выпили меня до дна.
– И ими тоже… Все пойманные пойдут под трибунал за нападение на учеников. Но сначала их подлатают, – Мари пожала плечами и удрученно добавила: – Есть пострадавшие и среди наших ребят. Макферсон и старший Бероев получили сильные ожоги, мисс Блум наглоталась незнакомой субстанции, Дорохова задело «Летающим кинжалом», скорее всего, шрам останется… Несколько старшекурсниц погружены в сон так глубоко, что до сих пор не очнулись… Всех отправили в Эстер-Хаз.
– А Присцилла?
– Зеркало сняли. Господин Эйвери определил его в хранилище Академии… Временно. Пока мы не найдем способ… – Мари отвернулась от меня, явно не желая договаривать «если найдем».
– Там, в подвалах… Расков валяется… – шмыгнув носом, призналась я.
– Его нашли, жить будет. В отличие от юного лорда Кавендиша и мисс Фонтейн, – неодобрительно пробурчала Мари. – Знаю, Ани, знаю… Они попили немало твоей крови, сами напали, да и в ситуации военного положения решение Андрея полностью оправдано, но… Мне, как целителю, претят любые убийства.
– Арканы не отличались гуманностью, когда похищали меня и убивали Элайзу! Когда направляли в Андрея и двенадцатилетних девочек четыре смертельных заклятья! – возмущенно запротестовала я. – И когда засовывали Присс в зеркало! И когда обливали Темной материей мадам Буше и Карамзину… И меня…
– И тебя, – Мари погладила мои спутанные, слипшиеся волосы. – Похоже, когда речь идет о тебе, у профессора Карпова отключается благородство и слетают все моральные ограничения.
– Лучше бы не отключалось! – зло рыкнула я и уткнулась носом в колени.
Упрямый демон! Как он посмел? Как он мог взять и оставить меня одну? Внутри клокотала ярость. Не будь Андрей уже практически мертв, я бы его, вот честно, убила! За то, что принял такое глупое решение, даже не спросив моего мнения.
– М-можно я с ним… одна? – недовольно пробормотала, все еще пыхтя от раздражения.
– Душить будешь? – грустно усмехнулась Мари, прекрасно понимая мои эмоции. – Планируешь облегчить задачу Совету целителей?
– Может, душить. Может, обнимать. Я еще не определилась…
– Схожу, проведаю Ксению. Отнесу ей восстанавливающий бульон, – согласно кивнула наставница. – Она отказалась лететь в лечебницу, но убедиться, что парализующее заклятье полностью сошло, не помешает.
Мари ушла, и я осталась одна.
Нет, не одна!
Вдвоем… с ним.
Ярость моя тут же улетучилась – стоило заглянуть в бледное лицо, отмеченное слева глубоким порезом на любимой острой скуле. Основной удар пришелся ниже, в грудь, плечи и живот… Но немного зацепило и породистое лицо. Я погладила пальцем шероховатый подбородок.
– Тебе пойдет, – уверенно прошептала в закрытые глаза.
Косметические восстанавливающие заклинания убирают серьезные изъяны, но накладывать их нужно сразу, едва раны закрылись. Иначе шрамов не избежать. Конечно, потом можно отыскать флакон «Золотой эссенции» или разорить фирменный ящик госпожи Пламберри… Через месяц использования чудодейственной мази рубец будет практически незаметен. Но почему-то мне казалось, что Карпов захочет его оставить. Чтобы пугать первокурсниц пуще прежнего.
Я забралась на него сверху и устроила голову на груди. Кровь с повязок впитывалась в мое многострадальное бордовое платье, но его и так было уже не спасти. Платье. В том, что мне удастся вытащить с той стороны Андрея, я не сомневалась.
Нужно просто хорошенько подумать. Что-то ускользало от меня… Какое-то важное воспоминание. Я никак не могла ухватить ниточку. Я чувствовала, что есть выход, но не могла нащупать нужную дверь.
Мысли слипались в комок. Хотелось просто лежать рядом и плакать. Нужно было как-то собраться и поймать чертову ускользающую ниточку за хвост. Пока не стало слишком поздно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вместо этого я лежала и слушала, как тихонько постукивает демоническое сердце. С волнением ловила каждый хриплый «бум», отдающийся в ребра. Жмурилась и замирала, ощущая, как в слабом дыхании колышется его грудь. Упиралась лбом в холодную шею. Гладила по влажным волосам, целовала соленые пальцы…
– Ты не имеешь права вот так уйти, – шепотом убеждала и его, и себя. – Я ведь так и не дала тебе ответ. Неужели не хочешь узнать? Я могла бы, конечно, сказать сейчас, – похоже, я опустилась до шантажа, – но нет… Сначала ты очнешься, откроешь глаза, сядешь вот тут и выслушаешь все, что я о тебе думаю…
Я задремала, убаюканная ровным, едва слышным дыханием. Меня разбудила Мари, мягко пихнув в плечо.
– Ани! Проснись! – шептала наставница. – Сюда идет Малый совет и другие преподаватели… Ректор появится в дверях с минуты на минуту.
– Ну и пусть… – сонно пробормотала я, покрепче сжимая бедрами тело подо мной.
– Не стоит ему это видеть…
– Теперь-то какая разница? – фыркнула в ответ.
– Анна… Дурную репутацию можно получить и посмертно. Он все еще профессор, а тебе исполнилось девятнадцать только сегодня, – сурово зашикала Мари, стаскивая меня с Карпова и запихивая в кресло. – Не хочу, чтобы вместо светлой памяти, восхищения и гордости на Андрея свалилось всеобщее порицание за связь с ученицей.
Я послушно кивнула. Сейчас я плохо соображала, но, если наставница так убежденно говорит, значит, лучше знает, как правильнее.
– Тебе надо уйти ненадолго. Сходи поешь чего-нибудь, выпей сладкий чай. Трапезный зал сегодня будет работать всю ночь. Там сейчас Джулия, Брендан и Мелисса, помогают успокаивать учеников. Хотя, думаю, они тоже захотят попрощаться… кхм… повидать Андрея.
– Они тут? – удивленно шмыгнула я.
– Все прилетели со мной, как только спал купол тишины и связь заработала, – Мари поправила на Андрее съехавшее покрывало и сочувственно поглядела на меня. – Ани, иди… Потом я всех выпровожу и позволю тебе еще с ним побыть.
– Ты обещаешь, что до утра его никто не… «отпустит»? – требовательно уточнила у целительницы.
– Обещаю, девочка. Он тебя дождется.
Значит, времени у меня до утра. Этого достаточно, чтобы что-нибудь придумать.
Когда наставница отвернулась, я аккуратно стянула с шеи Карпова медальон. Еще не зная зачем, но чувствуя, что так нужно. Нащупала палочку-грубиянку, лежавшую в моем кармане. Мой жезл так и остался валяться где-то в фойе.
Но сегодня мне нужна была другая палочка – сильная, грубая, упрямая, резкая, гордая, непокорная… Как ее хозяин. Время игр и ученических жезлов прошло. И нам всем пора повзрослеть.
11.3
В коридоре больничного крыла было тихо и уныло, никто сюда не совался без дела. На стене зияла незнакомая пустота – в том месте, где еще утром висело роскошное зеркало в золоченой раме. Вдалеке, у самого выхода в фойе, одна из кухонных служащих замывала мраморный пол волшебной шваброй.
Ни сладкого чая, ни дружеских объятий миссис Абрамс я не желала… Остановившись у портрета Авроры, я глянула на нее исподлобья. С завистью.
Хоть графиня Воронцова и славилась даром врачевать души, уверена, она и в обычном, телесном целительстве преуспела бы, если бы пожелала. Мне бы ее способность обращаться к Сияющей материи. Вон, она целое озеро превратила в магический питательный бульон, а я даже пары искр не могу высечь. Ни голубых, ни позолоченных… Вообще никаких!
– Ты пожертвовала своей любовью ради спасения свободной магии и жизней многих волшебников, – пробормотала, глядя в темно-карие глаза упрямой графини. – А я готова отказаться от всего – и от магии, и от свободы, да даже от жизни, – лишь бы спасти любовь… Только не знаю, кому предложить обмен. С кем заключить чертов контракт?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мне показалось, губы портрета тронула грустная улыбка. Лишь на секунду. Точно, глюки… Хотя тут и статуи мне кивали, в первый день учебы. Велик шанс, что я галлюцинирую уже полгода.
