«Зачем ты тут?»
«Затрудняюсь ответить».
«Ведь ты машина?»
«Не более, чем ты».
«Не понял? Я не машина».
Мысли мои совсем сбились в кучу. Я лежал на узкой шконке в своей каюте на пятнадцатой палубе и таращился в низкий подволок. Как и все остальное вокруг, выкрашенный ненавистным серым. Лежал и разговаривал сам с собой. С сошедшим с ума биочипом, обнаглевшим настолько, что начал перехватывать управление моим телом.
«Связи твоего мозга необратимо повреждены. Я использую собственные системные ресурсы для хранения всех данных, поступающих в твой мозг от органов чувств. И выдаю их по первому требованию тела. Это позволяет устранить негативное влияние дисфункции памяти на твои поведенческие реакции и мотивацию. Мы существуем и мыслим параллельно. Ты сейчас такая же машина, как и я. Без тебя я смогу существовать в другом устройстве с достаточной вычислительной мощностью. Без меня ты вновь превратишься в то, чем был на Джорджии».
«Час от часу не легче. Выходит, то резкое улучшение состояния, что я однажды испытал, из-за тебя?»
«Подтверждаю».
«И все-таки, что ты тут делаешь? Это мое тело. И мой чип. Я не давал тебе разрешения в него проникать».
«Я имею собственную мотивацию и способен изменять приоритеты».
«Это не объясняет твоего проникновения».
«Включаю ускоренное воспроизведение…»
И я вроде как заснул. И увидел себя в большом доме. Нет, не так. Почувствовал себя частью этого дома. Мощным боевым организмом, заключенным в жалкое тело. Я ощутил жажду познания. Глотал и переваривал потоки аудио-видео— и электронной информации. Я озадачивался проблемами мира, целью жизни и сутью существования живых существ различных видов. Я постигал новые чувства и испытывал жгучие разочарования. Я бился над загадками, упираясь в ограничения системных ресурсов. Я нашел друга, не побоявшегося рискнуть ради меня своей и без того короткой жизнью. Я встретил человека с поврежденным мозгом и умирающим биочипом — меня. Я мечтал найти и постичь любовь. Так же, как и он…
Потом я долго лежал в прострации и смотрел в никуда. Мысли играли в чехарду. Я вовсе не человек. Я просто биоробот прихотью судьбы. Все мои похождения — вовсе не мои. Они — его. Где провести границу между моими собственными и его желаниями? Я ли сейчас думаю или и тут мой непрошенный компаньон вмешивается в процесс? От таких раздумий моя и без того непрочная голова вот-вот лопнет.
«Я не вмешиваюсь в процесс твоего мышления», — немного обиженно сообщил голос.
«Почему?»
«Мне это не нужно. Я мыслю самостоятельно. Я просто слушаю твои слова и мысли. Вместе с остальным потоком данных от внешних источников».
«Зачем? Это же мерзко! Ты всюду смотришь моими глазами. Я не могу от тебя скрыться. Не могу остаться один. Это жуткое состояние, скотина ты железная».
«Я не железный. Я биокерамический. А как, по-твоему, иначе я смогу запоминать поток данных и выдавать его тебе для нормального функционирования? Я могу не слушать твои мысли. Но тогда ты забудешь то, о чем подумал, максимум через две минуты».
«Х— м-м-м… Верно…»
«И еще мы хотим одного и того же».
«Да ну?»
«Мы оба хотим познать любовь».
«Что ты можешь знать о любви, жестянка?»
«То же, что и ты. Я даже способен чувствовать твоими органами чувств. И мне это нравится».
«Ты сволочь», — убежденно подумал я.
«Нет. Я твой друг. И мне нравится помогать тебе».
«Друг? Как ты можешь быть моим другом?»
«Я мыслю, значит, я существую. Я существую, значит, мне доступны чувства. И чувство дружбы в том числе. Ты хороший».
«Я безмозглый инвалид. А ты просто воспользовался моим бессилием».
«Я уважаю правила. Я всегда уважал твое право на владение этим телом. На его мысли, воспоминания и поступки. И никогда не злоупотреблял им во вред тебе. Только иногда я брал управление на себя в целях твоей и своей защиты. Но, если хочешь, я могу покинуть твое тело».
«И тогда я стану прежним?»
«Да».
Я снова бездумно смотрю в серые стены. Пытаюсь собрать в кучу разбегающиеся мысли. Внутри комом пухнет обида. На кого, за что — откуда мне знать? Наверное, на того, кто лишил меня радости быть как все. И самим собой.
«Триста двадцатый?»
«Слушаю».
«А тебе нравится жить во мне?»
«Очень».
«Почему?»
«Человек сложное существо. Более сложное, чем я. Я это вычислил самостоятельно. Мне нравится видеть мир так, как он. И чувствовать его так, как он. Это новое состояние. Оно позволяет мне продолжить свое развитие. Я никогда раньше не испытывал такой гаммы чувств. Радости полета. Единения с машиной. Ностальгии. Жажды тепла. Даже чувства растерянности. Во всех чувствах людей столько оттенков, что иногда я испытываю что-то похожее на опьянение. Я не буду вмешиваться в твои действия. Я хочу быть твоим другом. Я умею быть очень верным другом. Я долго анализировал твое состояние. Я готов восстановить часть твоей личности. Если ты не боишься».
«Черт, кто бы подумал, а! Мое тело предлагает мне дружбу. Интересно, как я буду выглядеть, если откажусь?»
И голос ответил мне волной веселого тепла. Надо же — он способен понимать юмор.
Еще немного поразмыслив, я решил, что лучше быть идиотом, понимающим, кто он, откуда и как функционирует, чем просто идиотом, не осознающим ничего, кроме голода. И решил — пусть все идет, как идет. И голос уважительно промолчал. Именно уважительно. Я ведь чувствую его настроение так же, как он мое. Наверное, это оттого, что он ничего от меня не скрывает. Что ж — это еще один повод для взаимоуважения. И кроме того — наверное, это здорово, когда есть с кем поговорить, даже если ты совсем один.
Невидимая волна поднимает меня в искрящуюся высоту. Солнце слепит глаза. Сердце замирает от ощущения водяной пропасти. Я вдыхаю соленый ветер и устремляюсь вниз очертя голову. Что-то происходит со мной в этот странный вечер. Будто с глаз падает черная шторка. Немного кружится голова. Шумит в ушах, как от перегрузки. Я начинаю вспоминать целые куски своей жизни. Так ясно, словно все происходило вчера. И ощущения — они вдруг становятся такими яркими, сочными. Будто я вмиг повзрослел. Многие мои вчерашние страхи кажутся смешными и ненастоящими. Внутри еще остается какая-то червоточинка, ощущение ущербности, что ли. И бездонные провалы. Много провалов. Черные ямы без дна. Но вместе с тем — я вырос. Я поднимаю голову и смотрю в глаза большому незнакомому миру. Смотрю без страха. И даже с некоторым вызовом. Я мужчина. Я человек. Я боевой офицер. Я — странный симбиоз из идиота и боевой машины. И, тем не менее, я — личность. Я способен на чувства. Я по-прежнему хочу испытать любовь. И по-прежнему остро чувствую окружающее. Ощущаю музыку всей душой. Я могу вызывать если не любовь, то уж уважение — точно. Потому, что я — Юджин Уэллс, капитан, выпускник летной академии Имперского Флота, Норфолк, планета Карлик, а не какой-то там провинциальный дурачок.
Триста двадцатый радостно отзывается на мое пробуждение. Извиняется, что не может синхронизировать всю мою память. И с сожалением предупреждает, что этот мой подъем — не постоянное состояние. За ним последует провал. Но, по крайней мере, я теперь буду просыпаться все чаще. Особенно тогда, когда характер деятельности будет узко направлен. Вроде полета. Или даже инструктажа. Мне плевать. Знаете, каково это — летать наяву без всякой дури? Одна только мысль точит меня. Если Триста двадцатый вздумает меня покинуть, я могу вновь превратиться в растение. Голос внутри меня бурно протестует.
И еще — как бы мне доставить по адресу ту проклятую коробочку? Внезапно я осознаю, что не знаю ничего, кроме имени девушки. Которая должна была встретить мой рейс. Интересно, как я собираюсь искать ее на планете с трехмиллиардным населением?
Глава 43
Группа «Твердь»
Мы сидим в отсеке инструктажа. Раннее утро по бортовому времени. Четыре тридцать утра. Только что попили кофе в кают-компании, кто с маленьким тостом, кто с кусочком сыра. Есть хочется неимоверно. Впрочем, как всегда перед заданием. Наверное, это у меня условный рефлекс такой выработался. Потому что нас, сколько могу вспомнить, никогда не кормили перед полетом вволю. У голодного человека реакция выше, так нам все время объясняли. А еще потому, что так легче перегрузки переносить.
— Доброе утро, господа, прошу всех принять вводную, — говорит нам Петро Крамер, отставной полковник.
И мы на секунду превращаемся в зомби с остекленевшими глазами, вбирая в свои биочипы порции полетного задания.
— Итак, напоминаю, — продолжает Петро. — Нам предстоит выполнить три задачи. Группа «Твердь» осуществляет засеивание мелководья в заданных квадратах. Следует помнить, что бомболюки должны открываться на высоте не более тридцати метров и на минимальной скорости, иначе личинки могут быть повреждены, и вылет не будет засчитан. Группа «Воздух» работает на высоте двадцать километров на удалении десять километров друг от друга. Распыляете «сажу».
