— Доброй ночи до утра! — сказала она. — Ночных звуков и шорохов не бойтесь! Сквозь наши окна пробивается только лунный и звёздный свет, да ветер с вершин! Доброй ночи!
И она выскользнула из комнаты, словно в тихой ночи прожурчал по холодным камням ручеек.
Том некоторое время сидел молча, а хоббиты собирались с духом, чтобы задать ему хоть один из множества вопросов, которые крутились у них в голове за ужином. Сон смыкал им веки. Наконец Фродо спросил:
— Вы услышали мой крик, Хозяин, или вы просто случайно появились так вовремя?
Том шевельнулся, как человек, очнувшийся от приятной дрёмы.
— Как, что? — отозвался он. — Слышал я? Нет, был занят пеньем. Случай к вам меня привёл, но под Старца сенью оказался не случайно, да и вас не случай под неё привёл, а ковы — он певец могучий. Все дорожки, все тропинки вниз ведут, к Ветлянке. Малышам нельзя уйти от его приманки. Я узнал о вас недавно, начал поджидать вас, вверх по речке шёл однако вовсе не встречать вас. Просто отложить нельзя Тому было дело: в тех краях заняться им время мне приспело.
Том кивнул, словно засыпая, но продолжал тихонько напевать:Дело было у меня: милой ЗолотинкеБелых лилий принести на листе-корзинке.Уберечь их от зимы, чтоб цвели, не вялиВкруг моей царевны милой до лесных проталин.Лето лишь к концу подходит — Том уж непременноПо Ветлянке вниз спешит; видели, наверно,Вы лесных озёр глубоких ясную водицу?Там весёлый хоровод лилий серебрится.Я у тех озёр когда-то встретил Золотинку,Молодую дочь реки, плёсов камышинку.В тростниках царевны голос был так нежен, светел,И на мой напев призывный песней мне ответил.Он открыл глаза, блеснувшие яркой синевой, и взглянул на хоббитов:Вам, ребятам, оказалось это очень кстати:Ведь я больше не пойду, да чего бы ради?Лишь весною мимо Старца Том пойдёт наверно,Провожая дочь реки, светлую царевну.Ведь весной она, танцуя, по заросшей тропкеПобежит к реке купаться на тот берег топкий.
Он опять замолк, но Фродо не удержался и задал ещё один вопрос, — тот, который волновал его больше всего.
— Расскажи нам, Хозяин, о Старце Иве. Что он такое? Я никогда прежде о нём не слышал.
— Ой, нет! — хором пискнули Мерри и Пин, резко выпрямляясь. — Не сейчас! Не на ночь глядя!
— Верно, верно! — подтвердил Том. — Нужно спать? К чему торопиться? Вам об этом слушать на ночь просто не годится! Спите мирно до утра! Ничего не бойтесь: звуков, шорохов ночных. Не страшитесь серых ив!
Том задул лампу, взял в обе руки по свечке и отвёл их в комнату.
Там были приготовлены высокие мягкие ложа и одеяла из белой шерсти. Не успев как следует улечься и укрыться, хоббиты уснули.
К середине ночи Фродо отуманил тяжёлый сон. Ему грезилось, будто встаёт молодая луна, и в её бледном свете перед ним возникает чёрная стена скал, прорезанная тёмной аркой, словно огромными воротами. Потом его словно подняли ввысь, и он увидел, что стена скал образует круг, а внутри его — равнина, посреди же равнины — каменный пик, похожий на огромную башню, но не творение рук. На вершине пика стоит человек. Поднимающаяся луна на мгновение зависла над его головой, осветив седые, развевающиеся на ветру волосы. Внизу, на тёмной равнине, перекрикивались свирепые голоса и злобно рычали волки. Луну вдруг перечеркнула крылатая тень; тот, наверху, вскинул руки, и ослепительным лучом ударило из его посоха. Могучий орёл ринулся вниз и унёс его. Голоса взвыли, волки заклацали зубами. Порыв ветра донёс яростный стук копыт — с востока, с востока, с востока. "Чёрные Всадники!" — понял Фродо и проснулся в холодном поту; быстрыми молоточками стучала у него в висках кровь. "Неужели же, — подумал он, — я наберусь храбрости покинуть эти стены?" Он лежал, затаив дыхание, но теперь всё было тихо. Наконец Фродо перевернулся на другой бок и погрузился в сон без сновидений.
Пину, спавшему рядом, снился приятный сон; но вот он изменился. Пин повернулся и застонал. Затем мгновенно проснулся, или подумал, что проснулся, и всё же продолжал слышать в темноте звук, нарушивший его сон: тип-тап, скри-и-п. Шум походил на раздражённое потрескивание ветвей на ветру, пальцы-прутья царапали стену и окно: крак, крак, крак. Неужели здесь под домом ивы? А затем Пин со страхом ощутил, что он вообще не в обычном доме, а внутри ивы, и прислушивается к ужасному сухому скрипучему голосу, который снова смеётся над ним. Он сел, почувствовал, что мягкая подушка уступает его рукам, и облегчённо лег обратно. В ушах эхом прозвучали слова: "Доброй ночи до утра! Ночных звуков и шорохов не бойтесь!". Тут он снова заснул.
Мерри в своём спокойном сне слышал шум падающей воды: вода мягко струилась вниз, а затем растекалась, растекалась неодолимо вокруг всего дома в тёмное безбрежное озеро. Оно бормотало у стен и медленно, но верно поднималось. "Я утону! — подумал Мерри. — Оно проникнет сюда, и я утону". Он почувствовал, что лежит в мягком вязком болоте и, вскакивая, коснулся ногами твердого холодного пола. Тут Мерри вспомнил, где находится, и снова лёг. Ему показалось, что нежный голос произносит: "Сквозь наши окна пробивается только лунный и звёздный свет, да ветер с вершин". Лёгкое дыхание свежего ветерка колыхнуло занавеску. Мерри глубоко вздохнул и погрузился в сон.
Сэм, насколько мог припомнить, спал всю ночь в своё удовольствие, как бревно, если только бревно может быть довольным.
Утро разбудило сразу всех четверых. Том расхаживал по комнате, прищёлкивая, как скворец. Заслышав, что они проснулись, он хлопнул в ладоши и воскликнул: "Эй! Пой, веселись! Пойте, дорогие!" Потом раздвинул жёлтые занавеси, и свет хлынул в широкие окна с запада и с востока.
Они живо вскочили. Фродо подбежал к восточному окну и выглянул в огород, серый от росы. Он-то почти ожидал увидеть прямо под стеной траву, траву, изрытую копытами. А взор его скользнул по высоким бобам на подпорках. Далеко за ними маячила на фоне восхода серая вершина холма. Был рассвет: на востоке позади длинных облаков, похожих на клочья мокрой шерсти и окрашенных по краям алым, желтела сияющая глубина. Небо обещало дождь, но свет быстро разгорался, и на фоне тёмно-зелёной листвы вспыхнули ярко красные бобовые цветы.
Пин глянул из западного окна в туманное озеро. Лес скрывала мгла. Ему почудилось, что он смотрит вниз на покатую облачную крышу. Там была глубокая складка, в которой туман разбивался на волны и перья, — долина Ветлянки. Слева по холму сбегал поток и исчезал в белой дымке. Вблизи был цветник, подёрнутая паутиной ровная живая изгородь, а за ней — седая от росы стриженая трава. Никаких ив он не заметил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
