Рано утром в воскресенье, 17 июля, четверо вельмож во главе с маршалом де Буссаком отправились в аббатство Сен-Реми. Их встретил настоятель в парадном облачении, несший ковчежец в виде голубки с заключенной в нем ампулой. В ампуле находилось миро — священная жидкость. Этим миром, согласно преданию, был некогда помазан первый франкский король — «святой» Хлодвиг.
Ампулу доставили архиепископу Реймскому.
Ровно в девять часов приступили к исполнению обряда.
Процессия медленно двигалась по улице Парвис. Навстречу ей плыли мягкие и сильные звуки органной музыки. Жанна, широко раскрыв глаза, смотрела на чудо архитектуры, представившееся ее взору. Издали собор казался кружевным и невесомым. Только теперь девушка поняла, до чего он огромен. Но эта громада не подавляла. Стрельчатые арки порталов, мощные башни и острый шпиль, увенчанный ангелом, стремились ввысь, в самое небо, словно отрывая зрителя от земли. Душа Жанны пела.
Подхваченная невидимыми крыльями, неслась она вслед за ангелом шпиля туда, в необъятную голубизну, к солнцу…
Давно не испытывала девушка такого подъема.
Словно в далеком детстве, всходила она на дозорную башню старого замка Бурлемон, становилась королевой лучезарной страны грез, маленькой феей волшебной сказки…
Но это была не сказка. Грезы сбылись.
И сегодня Жанна явилась подлинной героиней народного торжества.
Ради нее люди надели праздничные одежды. Ради нее звучит музыка. Все сердца тянутся к ней. Ее великая миссия близка к завершению.
Если девушку поразил внешний вид собора, то, оказавшись внутри, она забыла обо всем остальном.
Такой величественной красоты ей никогда не приходилось видеть.
Высокие своды храма поддерживали пучки стройных колонн. Мягкий свет струился сквозь многочисленные окна с цветными стеклами. Одни эти стекла можно было рассматривать несколько часов подряд. Среди причудливых орнаментов и арабесок Жанна различила некоторые знакомые ей с детства образы. Вот он, святой Михаил, ее главный покровитель… Вот святые Екатерина и Маргарита… А сколько их здесь еще! Всех ие сочтешь…
Подойдя к помосту главного алтаря, девушка поняла, откуда шла основная масса света. Прямо против алтаря, наверху, было огромное круглое окно в раме из сложно переплетенных узоров. Это окно, много превосходившее размерами все другие, напоминало чудесный цветок, фантастическую ромашку с разноцветными лепестками. Естественный свет дополнялся бесчисленными золотыми точками восковых свечей, помещенных в больших ажурных канделябрах, стоявших на полу и привешенных к каменным сводам.
Приподнятое настроение Жанны не оставляло ее. Этому содействовало все: странная, сказочная обстановка, необычное освещение, торжественная музыка, многотысячная толпа, заполнявшая пространство храма.
Жанна думала о чуде.
О чуде, которое совершила она, простая, неграмотная девчонка.
Она вспоминала весь свой путь, всю свою маленькую, но до предела насыщенную жизнь. Как трудно ей было! Какие невероятные усилия пришлось затратить, чтобы преодолеть злую волю сильных мира сего! Ей казалось, что если бы все предстояло начинать снова, она бы не смогла. Любые силы, любое напряжение имеют свой предел.
А может быть, и смогла бы.
Потому что ее чудо — в любви к родине, любви к своему народу.
Потому что ее чудо — весь народ, борющийся за свою независимость.
Потому что любовь к родине и народ непобедимы.
Карл Валуа подошел к главному алтарю. Вопреки обычному, колени его не дрожали и спина не горбилась. Король был преисполнен достоинства: он понимал значение всего происходившего.
Громким голосом назвал он имена и титулы двенадцати пэров Франции.
Из шести светских пэров на призыв не ответил ни один. Из шести духовных откликнулись трое.
Отсутствующие были заменены принцами крови и главными советниками престола.
Вместо коннетабля королевский меч поручили держать сиру Шарлю д'Альбрэ, сводному брату господина де Тремуйля.
Стоя перед алтарем, король четко произнес формулу присяги. Он торжественно клялся охранять привилегии церкви, не перегружать народ поборами и налогами, править справедливо и милосердно.
Затем принесли золоченое рыцарское вооружение, и герцог Алансонский облачил монарха. Поверх доспехов он набросил мантию ярко-синего цвета, подбитую горностаем и усыпанную золотыми лилиями.
Карл VII преклонил колени, и архиепископ помазал ему лоб миром.
Вновь заиграл орган. Хор невидимых певчих подхватил мелодию.
Монсеньер Реньо де Шартр священнодействовал медленно, со знанием дела. Стоя на помосте перед склоненным королем, он был хорошо виден тысячам зрителей, заполнивших церковь. Его драгоценная ряса сверкала в косых лучах света. Его высокая митра подчеркивала спокойное благообразие застывшей маски лица.
Уверенным движением архиепископ снял с парчовой подушки венец и поднял его над головой короля.
Одиннадцать пэров, окружавшие алтарь, как по команде, скрестили руки, чтобы поддержать корону.
Громче и громче звучало пение.
Бледные губы прелата беззвучно шевелились, повторяя слова молитвы.
Он был упоен. Он переживал момент величайшего торжества. Самый важный момент в своей жизни.
Сейчас он наденет корону на этого ублюдка, и ублюдок станет законным повелителем Франции. Повелителем? Разве он способен повелевать! Нет, Карл Валуа как был, так и останется жалким статистом. Истинным государем окажется он, монсеньер Реньо, первый канцлер королевства, первый архиепископ, герцог и пэр. Кто сможет теперь с ним тягаться? Уж не надутый ли временщик? Нет, господину де Тремуйлю скоро придется читать отходную. Кто же?.. Де Гокур?.. Дюнуа?.. Де Трев?.. Нет, господа, всем вам отныне плясать под одну дудку. Единственный опасный соперник — де Ришмон — в опале. А все эти мелкие сошки, беззубые советники, придворные льстецы, разумеется, в счет не идут.
Архиепископ придерживает корону. Глаза его скользят по лицам вельмож, стоящих близ алтаря. Тонкая улыбка прорезает чуть заметными морщинами углы губ.
Нет, у него не будет соперника. Нет ему равного. И недаром здесь, в этом храме, лишь он один стоит, гордо подняв голову. Все остальные, в том числе и монарх, поникли, склонились перед его фортуной.
Но вдруг улыбка сбегает с лица прелата. Его взгляд останавливается на молодом рыцаре, держащем белое знамя Голова рыцаря высоко поднята.
Это Дева.
Вот он, соперник!
Что соперник. Враг!
Враг страшный, непримиримый, враг постоянный.
На какую-тo долю секунды мысль архиепископа замирает. Потом он чувствует как со дна души поднимается глухая волна ненависти. Она растет и ширится, захватывает целиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
