если бы и мог, то никогда не стал бы. Если честно, я ни с кем не зажигаю, по крайней мере, не так, как ты себе это представляешь.
Он обмахивал себя рукой.
— Подожди-ка. Ты зажигаешь с её сестрой? С наследницей?
И тут я вспомнил. Я скоро увижу Эльзу голой. Мои штаны стали слишком тесными, отчего мне пришлось сменить позу на кресле. Постоянное возбуждение — не очень-то комфортное состояние.
— Ты не слышал меня сейчас? Нет, я не зажигаю с ней.
Хотя, я бы не отказался. И от этой мысли, мне снова пришлось поёрзать на кресле.
— Давай говорить прямо. Ты сбегаешь посреди ночи, чтобы провести время с женщиной?
Меня бесило то, каким раздражающе запутавшимся он был от этого.
— У неё есть имя, Люк. Эльза.
Теперь его глаза округлились.
— Что вообще значит «проводить время вместе», если не трахаться друг с другом?
Только я собрался ответить ему, как до меня дошло. Действительно, дошло. Это значило, что я был не просто одержим страстью к ней. Я думаю… нет, я знаю… твою же мать! Я влюбился в неё?
Вот дерьмо!
— Потому что, если бы вы, ребят, просто трахались, я бы это понял. Хорошо, ага. Она чертовски сексуальна. Но она такая же, как ты, наследница трона. И твоя будущая золовка. Ты специально пытаешься разозлить Волчицу? Это какая-то игра, чтоб посмотреть, как сильно ты можешь её прижать? Потому что она ни за что на свете не одобрит то, что вы двое, — он нарисовал в воздухе кавычки, — зажигаете. Точно не тогда, когда ты можешь спутать ей все планы.
Может, я всё-таки должен вправить ему мозги.
— Во-первых, что бы ни происходило между мной и Эльзой, это не имеет ничего общего — и я повторюсь, ничего — с Волчицей. И во-вторых, мне абсолютно насрать на то, одобрит она мою дружбу с кем-либо или нет, и уж точно наплевать на то, что это может испортить её генплан.
Он поддел:
— Ты сбегаешь посреди ночи, как грёбаный тинэйджер, чтобы позажигать со своим другом?
— Я не сбегаю. И мы не скрываем тот факт, что знаем друг друга, или проводим время вместе.
— Сидеть на своих скучных встречах — это одно, — он продолжал спор. — Но делать что-то, что вы делаете посреди ночи — другое. Что вы вообще, мать вашу, делаете, Крис?
Самое время для паузы.
— Я не знаю, — я тихо сказал брату. — Правда. Но что бы это ни было, я не хочу это заканчивать.
Он долго пил своё пиво.
— Тебе нравится эта женщина. В смысле, Эльза.
Мой вынужденный смешок прозвучал тихо. Горько:
— Что-то вроде того.
— Ты знаешь, что она чувствует то же самое?
— А это важно? Если учесть то, что, как ты отметил, меня наверняка заставят жениться на её сестре?
— О, да, это важно, — сказал он мягко.
Меня удивило, что он сказал это. И я почувствовал себя паршивым братом, частенько недооценивавшим его.
Я сделал ещё один долгий глоток своего тёплого пива.
— Я не целовал её, — снова горький смешок. — Я влюбился в неё и даже ещё не целовал. Как так, Люк? Я чувствую себя сейчас, прям как, мать его, хренов тинэйджер, Я уже не знаю, что хорошо, а что плохо.
Он не знал, что ещё сказать. И ладно. У меня тоже не осталось слов.
Глава 30
Эльза
Отражение от алебастровых ламп светилось тёплым золотом в прохладной сапфировой воде, а, от по-настоящему позолоченной плитки, разбросанной по всему помещению, эффект был магическим. Большинство наших коллег влюбилось в открытый бассейн, и это было понятно. Он, и вправду, был великолепен. Но этот, что был рядом с теннисными кортами?
Этот бассейн манил меня к себе подобно сирене.
Весь зал был покрыт кобальтовой и золотой мозаикой вдоль мраморных статуй, что вводило меня в сомнение — в Калифорнии я или Древнем Риме? Возникло ощущение зыбкости, слабое и неуверенное, будто одного слова было достаточно, чтобы прогнать его прочь из грёз.
Тихо на цыпочках я дошла до того места, где стоял Кристиан, облокотившись на чёрные перила вдоль края бассейна.
— Это место, — пробормотал он, — и правда переносит в другое время.
Я всматривалась в трамплин перед нами, сверкавший золотой мозаикой с изображениями русалок. Забавно, что он сказал это, учитывая, что этот бассейн — ничто по сравнению с дворцами, в которых мы оба жили. И всё же, он был абсолютно прав.
Мои слова звучали также приглушённо, как и его:
— Очаровывает во всех смыслах.
Он слегка толкнул моё плечо.
— Как жаль, что мы не подумали прихватить сюда какао.
Каждый из нас выпил по две кружки, поэтому теперь каждое произнесённое слово друг другу было сладким, шоколадным. Никогда, я так сильно не была рада горячему какао, как в этот вечер.
— Для членов ККН, — сказала я, — нам нужно поработать над навыками планирования.
Он качнулся назад на пятках.
— Если уж об этом, ты готова к своему начинанию, Эльз?
Нет, подумала я, потому что сейчас, когда у меня было время подумать о том, что нам предстоит делать, я поняла, это была самая плохая из всех моих идей. Но я ни за что не скажу ему этого.
— Конечно.
Он взял в руки полотенца, свисавшие с перил, и побрёл к дальнему краю бассейна, где в глубину уходила белая платформа. Маленький чёрный затвор были отворён, открывая нам проход, закрытый для очень многих. Я проследовала за ним, прямо до того края бассейна, где мраморные ступеньки уводили в прозрачную синеву. Сбросив с себя обувь, я окунула пальцы ног в воду.
Вода была холодной. Ледяной, если точнее.
— Так что?
Я взглянула на Кристиана, замечая, как в своём тёмно-синем свитере он выглядел так, будто был создан для этого зала.
— Чудесно.
Он самодовольно улыбнулся, притворно содрогаясь. Я тоже чуть не содрогнулась от мысли о том, что мы собирались делать. Только это было скорее не дрожью, а трепетом от предвкушения.
Мы обошли декорированные стены, где бассейн охранялся статуями, прежде чем выйти к гораздо более мелкому алькову и двойной лестнице, поднимавшейся к трамплину. Он показал в сторону.
— Там, в конце, есть раздевалки.
Я махнула рукой перед нами.
— Бассейн ледяной. Ночь холодная. Ты действительно жаждешь пойти в холодную раздевалку и растянуть эту пытку?
Он изобразил шок.
— Ты сказала, что вода чудесная.
Мои руки опустились на бёдра.
— Ты же знаешь, что нам не обязательно делать это.
Я подняла бровь.
Полотенца были скинуты
