Слава встал перед неподвижными фигурами и обратился к ним на языке зеленых:
– Приветствую, Мудрые! Будем разговаривать или воевать?
Одна из женщин откинула капюшон, и он увидел даму без возраста, с гладким лицом, лишенным каких-либо эмоций. Ее синие глаза смотрели прямо, открыто и хмуро. Он уже видел ее в экране коммуникатора.
– Приветствовать вас? С какой стати… Вот вы добрались сюда, и что? Зачем? Я не знаю, как вы сумели уничтожить наших сестер, но почему вы думаете, что сумеете сладить с нами? Сомневаюсь. Но на всякий случай я все-таки хочу вас спросить: есть ли возможность уладить дело миром? Что мы можем вам дать, чтобы вы покинули нашу планету и больше сюда не возвращались? Стойте! Еще шаг, и вы будете уничтожены. – Женщина подняла руку, глядя на то, как Слава собирается шагнуть поближе и пересечь пустое пространство между ними.
– Нам нужен позитронный мозг с картой звездных дорог, – не смутившись, ответил Слава. – Можете такой дать?
– Позитронный мозг? – растерялась Мудрая. – С какой стати мы вам его дадим? Легче вас уничтожить. Грессы, убейте их! Это чужие!
После Слава вспоминал происходившее в тот момент, и ему все это представлялось как во сне. После слов «убейте их», он перешел не то что на сверхскорость, а на мегаскорость, сжигая ресурсы, как самолет в режиме форсажа.
Первое, что нужно было сделать, – нейтрализовать Мудрых, синхронно поднимающих руки в сторону Славы, явно не для того, чтобы благословить человека на дальнейшие свершения. Он метнулся к Мудрым так, что заскрипели его кости и суставы, получая непереносимую, страшную нагрузку. Еще немного, и они бы не выдержали напряжения. Фигуры вдруг превратились в почти неподвижные статуи, едва-едва перемещающиеся в пространстве.
Три Мудрые умерли за долю секунды, убитые ударами, вбившими им кости переносицы в мозг. Затем Слава встал спиной к шлюзу и стал расстреливать всех грессов, поднимающих оружие на его спутниц.
Тирас и Лера одним прыжком соскочили с лошадей, рыбками бросившись вперед, едва Мудрая отдала команду их убить. Они еще не успели упасть на утоптанную землю, когда грессы выхватили мечи и кинулись их убивать.
В глазах Славы застыла картинка: Мудрые, падающие на землю от ударов, Лера и Тирас, летящие в воздухе, спасаясь от нависшей опасности, и грессы, с искаженными лицами извлекающие мечи из ножен.
Он стрелял так быстро, насколько позволял механизм игольчатого лазера. Никто не мог подойти к лежащим девушкам даже на шаг, чтобы не упасть на землю с пробитым черепом. Трупами несчастных кентавров была завалена вся площадка перед кораблем, когда Лера, двигающаяся быстро, но не так споро, как мутант, созданный для боев на арене, открыла ураганный огонь из армейского лучемета. Вот тогда начался настоящий ад.
Полетели куски обгорелой плоти, брызнула кровь, кричали в агонии кентавры и раненые лошади – второпях, в суматохе, Лера зацепила и двух лошадей, которые были с ними. За несколько секунд все было закончено. Те, кого не успел убить Слава, были уничтожены огнем Леры.
Мир снова пришел в нормальное состояние, задвигался, ветер коснулся лица Славы прохладной вечерней ладонью, и он ошеломленно осмотрел место боя. Ни одного гресса не осталось в живых. В воздухе было тихо, и только откуда-то со стороны слышалось то ли рычание, то ли… В общем, Тирас стало плохо. Ее вытошнило от вида этой бойни.
Слава и Лера отвернулись в сторону – им тоже было неприятно смотреть на залитую кровью площадку и на куски тел, но они видали картины и похлеще, а потому сдержались.
Тирас присоединилась к ним через несколько минут. Она была бледной; извиняясь, пожала плечами и сказала:
– Простите. Вы, наверное, думаете, что я какая-то слабонервная, с дутыми заслугами? Что из меня воительница никакая? Вы ошибаетесь. Я бывала во многих стычках и карательных экспедициях, но такого месилова, такой мясни я еще не видала. Хорошо, что я немного знаю их язык, – уж слова «убейте их» мне хорошо известны. Иначе не знаю, чем бы закончилось. Как бы выкидыша не случилось из-за таких перегрузок… – озабоченно добавила она.
– Думаю, что у тебя будет все нормально. – Слава устало присел на землю, откинувшись спиной на стенку корабля. – Лер, ты как, с тобой все в порядке?
– Ничего не в порядке, – ответила та, закусив губу и осматривая лучемет, как бы проверяя количество зарядов. – Я положила штук тридцать разумных существ, в клочья разнесла. Как я могу быть в порядке? Похоже, меня сейчас тоже стошнит! – Она зажала рукой рот и глубоко вздохнула.
– Если ты не хочешь добавить к этому количеству еще штук триста трупов, тебе стоит зайти в шлюз, – торопливо сказал Слава, вглядываясь в склоны котловины, наполняющиеся черными точками бегущих кентавров. – Быстренько, заводим лошадей внутрь! Две погибли – снимайте с них сумы, тащите! Скорее, девчонки, скорее! Не до слабостей! Мне тоже неприятна эта мясня, но если не поторопитесь… Давай, давай!
Они сдернули с трупов лошадей переметные сумы, перевалив их на других лошадей, и вошли в корабль.
Потолок терялся в вышине, и шаги гулко отдавались в огромном доке. Пол был металлическим, рифленым. Он оказался гораздо ниже, чем уровень земли, и наклонно уходил вниз. От входа в шлюз был сделан деревянный помост, перекрывающий перепад высот, что-то вроде мостика, довольно прочного, на котором лошади стояли, не прогибая досок. Женщины держались за лошадей и шли позади: Слава хорошо видел в темноте, так что он выступал поводырем всему каравану.
Сойдя с помоста, путники загрохотали ногами по металлическому полу, быстро удаляясь от входа.
– Слав, ты думаешь, сюда они не пойдут? – Лера поежилась то ли от холода, то ли от волнения.
– Сомневаюсь, что пойдут. Это же место обитания Мудрых – скорее всего, вход для их биороботов сюда запрещен. Пошли, пошли быстрее! Если вход и запрещен, никто не мешает им стрельнуть нам в спину из лука!
Путники прибавили шагу и уже удалились от входа метров на двести, потерявшись в темноте, когда светлый проем входа заслонили фигуры грессов. Они что-то кричали, глядя на трупы Мудрых, размахивали в воздухе мечами и топорами – в общем, вели себя вполне по-человечески. Что делает человек, когда добыча ушла из-под носа? Конечно, орет, грозится, а потом успокаивается и занимается более важными делами. А дел у них должно было хватать – хотя бы потому, что им нужно собрать и похоронить пятьдесят своих сородичей.
Слава не испытывал угрызения совести от уничтожения пятидесяти кентавров. Ну да, неприятно, да, разумные, и в общем-то они ни при чем, так что же теперь – дать им себя убить, в конце концов? Нет уж, его человеколюбие… скорее кентавролюбие, не простиралось так далеко. Виноваты были Мудрые, толкнувшие их на этот шаг, а кентавры… ну, что кентавры – они выращены Мудрыми для убийства, для охраны своего «капища». Своего корабля. Но только где выращены – вот в чем вопрос… У Славы были на этот счет смутные подозрения, но он их не озвучивал. Скоро и так все будет ясно. Или почти все.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
