Выйдя из комнаты, Люк отправился к матери.
Глава 13
Баденское аббатство. Мальчиком он любил этот дом и парк, деревню и окружавшие ее фермы. Он и представить себе не мог, что когда-нибудь уедет оттуда. И терпел школу и университет только потому, что на праздники его отпускали домой, и он ждал их с нетерпением. Возможно, он так никогда бы и не уехал, если бы не случился весь этот ужас с Джорджем.
Люк знал, что он боится не столько самого аббатства, сколько тех воспоминаний, которые были связаны с ним. Конечно, было и хорошее, но события последних дней пребывания там затмили собой всю прежнюю жизнь. Он помнил, как радовался возвращению Джорджа из путешествия. Люк всегда восхищался своим старшим братом, но, когда они были детьми, разница в четыре года препятствовала их дружбе. Теперь она казалась совсем незначительной. Они были мужчинами и братьями. Несколько недель они не расставались, разговаривали, играли в бильярд, нанесли визиты, выезжали на конные прогулки или на рыбалку – и всегда вместе. Или ему так казалось. Вероятно, было время, когда Джордж оставался один, иначе ничего бы не случилось.
Предательство брата сломало что-то в Люке, и это уже никак нельзя было поправить. Джордж и Генриетта. Джордж, изнасиловавший Генриетту. Нет, этого не может быть. Не изнасилование. Наверняка Джордж был уверен, что Генриетта тоже хочет этого, – Люк знал, как желание может помутить рассудок. Но и Джордж-соблазнитель принес Люку такую боль, что ему казалось, будто из него вынули душу и оставили только звенящую пустоту.
Люк невольно вспомнил, как Джордж, бледный, со сжатыми губами, молча выслушивал его обвинения, отказываясь что-либо сказать в ответ или оправдаться. Он не принял вызов Люка, выстрелив в воздух, а потом, не мигая, смотрел, как Люк целился в иву. И беззвучно упал, когда тот выстрелил.
Люк тихонько выдохнул. С тех пор он никогда не видел Джорджа. И никогда уже не увидит. Внезапно он вспомнил то, о чем долгое время старался не думать. Через шесть месяцев от Джорджа пришел конверт. Внутри не было ничего, кроме листочка с подписью его брата и большой пачки денег. Люк вернул все, без единого слова. Что это было: оливковая ветвь мира или проклятые деньги? Люк не знал. Он старался подавить любые воспоминания об этом случае.
Все его письма, отправленные отцу и матери, вернулись к нему нераспечатанными. Его изгнали. И вот теперь, по иронии судьбы, все это принадлежит ему.
Они уже приближались к землям Баденского аббатства. Он возвращался герцогом Гарндонским. Возвращался к делам и заботам, которых никогда не желал. Возвращался к Генриетте – вдове его брата.
Мысли сами по себе обратились к настоящему и будущему. Рядом с ним в экипаже сидела жена, молча глядя на открывавшийся пейзаж. Если бы напротив не сидела ее сестра, он, пожалуй, потянулся бы к руке Анны. Люк был рад, что не может проявить свою слабость. Агнес уговорила их взять ее с собой, несмотря на советы Анны и протесты леди Стерн.
Люк догадывался, что Лондон, с его веселой круговертью балов и приемов, не пришелся ей по вкусу. Он послал и за второй сестрой Анны – глухонемой девочкой, потому что знал, что Анна очень беспокоится за нее.
Его настоящее и его будущее. С тех пор как она попросила отвезти ее в Баден, прошло три дня, и у нее так и не начались месячные. Можно было с уверенностью сказать, что Анна беременна.
Почувствовав его взгляд, она повернулась и улыбнулась ему. В ее улыбке снова был солнечный свет, и она явно отдыхала, несмотря на скуку долгой поездки. Люка удивляло то обстоятельство, что Анна так вдруг возненавидела Лондон. Весь этот месяц она, казалось, наслаждалась жизнью в столице, и ее общество ценилось в самых высших кругах. Но последние три дня она мечтала об отъезде, уговаривая слуг поторопиться с приготовлениями. Может быть, она из тех людей, которые, решив что-то, не могут уже ждать ни секунды.
– Через несколько минут мы въедем в деревню, – сказал Люк. – Мы уже почти дома.
– Правда? – На ее лице отразилось волнение, и она подалась вперед, чтобы лучше видеть все за окном.
И вот они въехали в деревню, замедлив ход ради безопасности людей и домашнего скота. Все было таким же, как и раньше. Это удивило Люка. Но чего же он ожидал? Что за десять лет все изменится?
Однако кое-что изменилось. Десять лет назад он был почти мальчиком, младшим сыном герцога. Никто бы не обратил внимания на его экипаж, проехавший по деревне. Теперь он был герцогом Гарндонским и возвращался домой после долгого отсутствия. На его карете не было гербов, но, похоже, вся деревня знала о его возвращении. Двери в домах были распахнуты.
Застигнутый врасплох, Люк нагнулся к окну и помахал рукой тем, кто, улыбаясь, приветствовал его.
– Люк! – Анна радостно засмеялась. – Как чудесно! – Она тоже махала рукой и улыбалась.
Но он резко отклонился назад, увидев, что экипаж подъехал к церкви. Люк не хотел видеть ни церковь, ни церковный двор. Он вдруг осознал, что не только воспоминания и Генриетта удерживали его от возвращения. На то были гораздо более серьезные причины. Здесь могилы двух людей, которых он не сумел и не захотел простить, а теперь было уже поздно.
– Ах, наверняка все знают, что приезжает красавица герцогиня, – сказал он с некоторым облегчением, когда карета, совершенно неожиданно повернув, вкатилась в Баденский парк сквозь высокие каменные ворота. – Те, кто видел тебя будут теперь этим хвастаться, дорогая.
Анна снова рассмеялась.
– А мне кажется, им просто не терпится узнать, как Париж изменил тебя. О, какие деревья! Они ведь очень старые, правда? Ой, смотри, Агнес! Олени! Целое стадо! Какое тенистое место, здесь приятно спрятаться от солнца.
Когда он ехал здесь последний раз, ему эта аллея казалась темнее ночи. Они уже миновали то место, где он прощался с Дорис.
– О-о-о! – вместе воскликнули Агнес и Анна, когда экипаж оставил позади тенистую аллею и их взору предстал парк во всей своей красоте, двухпролетный мост, ровные лужайки, четырехъярусная терраса, ухоженная и сверкающая зеленью,башенки и резные перила – невообразимое смешение архитектурных стилей, но впечатляющее и прекрасное.
Люк смотрел на все это, как несколько минут назад на деревню – с удивлением и даже с испугом оттого, что все осталось таким, как прежде. Может это было вчера, подумал он. Или столетие назад.
Экипаж пересек мост и по аллее, ведущей через парк, подъехал к террасе, остановившись у мраморных ступеней. Двери дома были распахнуты настежь.
Люк решительно вышел и повернулся, подавая руку сперва Агнес, а потом своей жене. Анна больше не улыбалась, но ее глаза были полны веселого изумления, а щеки пылали. Она церемонно положила руку поверх его руки. Люк подумал, что ему следовало бы подбодрить ее, но он был не в состоянии сделать это. Он переживал, быть может, самую тяжелую минуту в своей жизни. Нет, одну из самых тяжелых.
