От квартиры Артема у меня были ключи. Так, на всякий случай. Позвонив минут десять и в дверь, и на телефон, я воспользовался ими. Сына я нашел в его спальне на кровати. Он лежал, подложив руки под голову и не сняв обувь. Рассматривал потолок, как будто обнаружил там что– то очень интересное.
– Как ты вошел? – голос звучал спокойно, но именно это мне и не понравилось.
– Через дверь, – ответил скорее, чтобы завязать разговор.
– Шутник, блин. Ключи у тебя откуда? – Артем явно не обрадовался моему вторжению на его территорию.
– Завалялись.
– Пап, ты знаешь, что такое личное пространство?
– Ты дверь не открывал и на звонки не отвечал.
– Значит, по крайней мере, догадываешься.
Через паузу.
– Ты новый филиал где открываешь? В Австралии?
Я уже знал, что сейчас услышу то, что может мне не понравится.
– Можно я туда уеду?
– Артем...
– Работать буду в твоей разлюбезной компании. Ты ж всегда хотел.
– Артем...
– Не смогу я здесь. Мне нужна перезагрузка. Новое место. Новые люди. Пойми, пожалуйста.
– Бегством ничего не решишь.
– Так нечего решать. Не– че– го. Ты был абсолютно прав, когда отговаривал меня лететь. А я – дурак, потому что надеялся, что может быть по– другому.
Он сел на кровати. И я встретился с ним взглядом.
– Пап... Ну, правда... Мне надо.
Я не хотел его отпускать. Эгоистично, согласен. Но я уже представлял, как введу его в совет директоров. Как постепенно, он возьмет на себя часть моих обязанностей. Но наши желания редко совпадают с действительностью. Пусть едет. Лишь бы с ним все было в порядке.
– Хорошо, Артем. Австралия так Австралия. Привези мне чучело крокодила, когда вернешься.
– Договорились, пап.
– Когда вылетаешь?
– Завтра. Не хочу дожидаться, когда они вернуться.
Я хотел возразить, задержать его рядом с собой. Хотя бы не надолго. Но передумал.
– Я подготовлю документы.
Артем просто кинул в ответ.
– Может к нам поедешь? – спросил, не надеясь на утвердительный ответ.
– Нет. Я один побыть хочу. Ты иди, пап.
Я направился к выходу из комнаты, но не выдержал, обернулся. Артем принял прежнее положение и так же безучастно разглядывал потолок.
На следующий день он улетел. А я отпустил с ним часть своего сердца. Но я знал – наступит день и мой сын вернется домой. Обязательно.
Я понял, что поступил правильно, когда из Италии вернулись Матвей и Полина. Их счастье бросалось в глаза, искрилось и переливалось как драгоценные камни. Для Артема видеть их такими было бы еще одним ударом.
Но ребята не стали задерживаться в Москве, а почти сразу же уехали в Воронеж.
Поговорив с сыном по телефону, я сидел в кабинете. Нужно было работать, но вместо этого я сидел и смотрел в окно. раздался осторожный стук в дверь. Так обычно делала жена.
– Входи.
– Артему звонил? – с порога спросила Олеся.
Наверное, я совсем разучился владеть собой, если она с ходу читает меня, будто открытую книгу.
– Да.
Она подошла ко мне со спины и обняла.
– Все наладится. Не расстраивайся. Он переболеет. Ему просто нужно время.
Я провел по ее предплечьям своими ладонями. С этой женщиной мне становилось легче.
– Не думал, что мне его будет так не хватать.
Я почувствовал, сто Олеся улыбается.
– Влад, дети вырастают. Им нужна свобода, чтобы расправить крылья.
Я потянул ее на себя, усаживая на коленях.
– Ты гораздо легче воспринимаешь отсутствие Матвея.
– Нет, мой хороший. Мне его сильно не хватает. Я тоскую. Но... он вырос. Женился. У него своя жизнь. Я успокаиваю себя тем, что он где– то есть, что он живет так, как ему нравится. И что, если будет трудно, он придет ко мне.
– Артему трудно, но он пришел ко мне, Лесь. А уехал на край света.
– Значит, ему там лучше.
Пожалуй, она права.
Я прислонился лбом к ее лбу.
– Я тебе говорил, что люблю тебя?
Последовала заминка.
– Не помню.
– Не помнишь?
– Да. Это было давно.
– Давно? Вчера – это давно?
это давно.
– Я люблю тебя.
– Что ты сказал? не расслышала.
– Ты начала глохнуть? Что– то рановато. Но так и быть повторю. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я тебя тоже.
Эпилог
Спустя 2 года
Влад
Подхожу к своему кабинету и предчувствую апокалипсис.
Дверь приоткрыта, изнутри раздается подозрительное шуршание. Мне даже уже заходить туда не хочется. А надо.
Отважно открываю дверь шире и делаю шаг вперед. Да так и остаюсь стоять.
Светловолосая девочка за моим столом очень сильно занята своими женскими делами и не замечает появление своего отца.
Она стоит на моем кресле, перед ней на моем рабочем столе оранжевый пластиковый таз. Где она его только взяла?! И она что– то там активно месит. Что– то бумажное. Мама же недавно тесто делала. И Есении надо. На кухне не получилось. Там слишком много взрослых. Не добраться до интересных вещей незаметно. А в мой кабинет получилось. Раздолбай– отец забыл закрыть дверь еа ключ, чем и воспользовалась маленькая проказница. Правда, в кабинете нет муки. Но много бумаг. А они тоже белые.
Бояться мне, как я понимаю, уже поздно. Осталось выяснить, насколько крупно я попал. Поэтому делаю внутрь помещения еще несколько шагов. Замечаю свой растегнутый кейс на полу. Там был трехсторонний контрвкт, подписанный итальянцами. Который должны были подписать австралийцы. Артем нашел для нашей компании очень выгодного партнера.
Я должен бы вылететь вечером в Сидней, чтобы его подписать...
Дочь отрывается от своего интересного занятия, встречается со мной такими же, как мои собственные, синими глазами, вытирает пот со лба одной рукой, тычет пальцем в таз и произносит:
– Тесто! Еся – молодец?
Не знаю плакать мне, или смеяться.
Подхожу к ней, беру ее на руки.
– Тебе сюда нельзя заходить, помнишь?
Длинные черные ремницы взмывают вверх. Нижняя губа подрагивает. В глазах появляется вселенская печаль.
– Еся – не молодец?
Вздыхаю.
– Молодец, Еся, ты – молодец. Это папа у тебя – старый осел, который непонятно как теперь будет выкручиваться.
Дочка отрицательно машет головой, обхватывает меня за шею обеими ручонками и с жаром шепчет в ухо:
– Нет! Папа – тоже молодец.
– Влад! – раздается голос Олеси из коридора, – Ты Есю не видел? Никак не могу ее найти.
– Видел. Здесь она.
Жена заходит к нам, профессиональным взглядом дважды мамы подмечает и кейс на полу, и таз на столе, и кавардак в кабинете.
– Дааа, – тянет гласную букву, заглядывая в оранжевое безобразие, – И что это было–
– Контракт. С итальянцами и австралийцвми.
– Круто! – подытоживает она.
– Что делать, не знаешь? Вечером я должен был вылететь на его подписание второй стороной.
– Что делать, что делать... Распечатать его еще раз, вылететь в Италию, потому что вряд ли они согласяться лететь к нам во второй раз. А Артема попросить привезти мистера Гордона сюда. Он давно уже на русский борщ напрашивается.
Я недовольно морщусь. Опять этот австралийский крокодил булет пускать слюни на мою жену.
У меня на лице отражается течение моих мыслей.
– Не ревнуй. Он сюда вместе со своей женой прилетит. Ей – двадцать два. А ему не интересна.
– Ничего ты в мужиках не понимаешь, Олеся.
– Зато я понимаю в женщинах. И помнишь? Я тебя люблю.
Помню. Это я помню.
Она забирает Есению, а я звоню Артему и озвучиваю ему наш план.
Сын сначала возмущается, потом ругается. Но, в конце концов, соглашается уговорить и привести Гордона. Очень жаль упускать эту сделку. С итальянцами я договариваюсь сам.
И уже пару часов спустя прохожу на борт самолета, чтобы успеть вернуться к приезду Артема и Гордона с супругой. Кстати, австралиец соглашается на удивление быстро.
Може быть, все и выгорит.
