– Но кому вы посвятили этот чудесный романс? – Кэтрин с трудом удерживалась от желания оттолкнуть Аннабеллу, а та – от пинка хозяйке дома.
– Я не могу открыть вам эту тайну, могу только намекнуть. – Недолго же меланхолия царила над ним, привычная усмешка гораздо более подходит к его изящному облику.
Аннабелла не стала опускаться до просьб, явно уверенная в своей причастности к шедевру, тогда как Кэтрин дружески взяла герцога под руку и предложила шепнуть имя счастливицы ей на ушко.
– Это романс о фее, которую осмелился позвать смертный. Но фея коварно ускользает, оставляя его среди милых сердцу друзей. – С этими словами он поцеловал руку Кэтрин, бросил лукавый взгляд на Аннабеллу и на краткий миг взглянул в мою сторону.
Я и без того почему-то была уверена, что он намекает на мою персону, а этот взгляд взволновал и смутил меня. Хорошо, что обе дамы смотрели только на Россетера, иначе они вполне могли бы объединиться против незваной «феи».
Весь вечер хозяйка и ее нежеланная гостья развлекали мистера Филсби, соревнуясь в демонстрации прелестей и глупостей, а он, казалось, был очарован ими обеими.
За чаем горничная подала мне записку. Развернув ее, я прочла:
«В погоне за эльфом попал в сети двух райских мухоловок. Только фея может выручить меня из их клейких сетей. Жду через полчаса на берегу. Наивный мотылек».
Сравнение моих приятельниц с этими плотоядными цветами очень позабавило меня, но герцог ничем не напоминал наивного мотылька. Я сразу же решила, что отправлюсь на встречу с ним, пусть даже мне и придется выслушать очередную историю превращения его из беззастенчивого сердцееда в робкого соблазнителя. Нет бы ему поцеловать меня, я бы сразу смогла определить, приятно мне будет его общество в дальнейшем или невыносимо. Я была почти уверена, что приятно, и сердилась на него из-за его сдержанности, а на себя – из-за столь неприличных желаний.
Внезапно горничная подала мне еще одну записку. Я развернула ее, будучи в полной уверенности, что Россетер хочет позабавить меня еще каким-нибудь метким афоризмом, но ровный почерк моего супруга тут же развеял мою убежденность:
«Не хотелось бы прерывать ваше веселье, дорогая моя, но полученные мною известия требуют вашего немедленного присутствия. Не случилось ничего непоправимого, поэтому прошу вас, не пугайтесь. Ваш Эдмунд Дэшвилл».
Надо ли говорить, что я встревожилась, невзирая на успокоительный тон письма. Явно случилось что-то неприятное, и скорее всего, это связано с моими родными, ведь если бы графу стало плохо, записку писал бы врач или дворецкий.
Я торопливо встала и попросила подать мою карету, извинившись перед Кэтрин, которая почти не обратила на меня внимания. Их с Аннабеллой занимало таинственное исчезновение «милого Россетера», который, очевидно, уже отправился на набережную. У меня не было ни времени, ни желания предупредить его о том, что наша встреча не состоится, все мои мысли занимало скорейшее возвращение домой.
Вбежав в библиотеку, где сидел граф, я почти без сил шлепнулась в кресло.
– Что случилось, сэр? – спросила я задыхающимся голосом.
– Успокойтесь, милая. Я получил вести от вашей матушки, она упала с чердака и, к несчастью, сломала ногу. Я осмелился прочесть письмо без вас, потому что оно адресовано мистеру и миссис Дэшвилл. Я думаю, вы захотите отправиться к ней теперь же. Все готово к отъезду, и мы можем отправляться, как только вы успокоитесь.
Я со вздохом откинулась на спинку кресла. Новость пришла печальная, но не трагическая. Все могло оказаться гораздо хуже, и надо благодарить господа за доброту, которую он проявляет к нам даже в испытаниях. И зачем мама полезла на чердак? Я выпила предложенную рюмку коньяку и решительно встала:
– Ваша доброта и чуткость, сэр, продолжает восхищать меня. Вы все продумали и все успели сделать, значит, письмо пришло довольно давно, и вам просто не хотелось лишать меня развлечений до самой последней минуты. Это так?
– Дорогая моя, вы в столь нежном возрасте владеете необыкновенным здравым смыслом, но все же я не хотел раздражать вас суетой, неизбежной при поспешных сборах.
– Вы боялись, что я устрою истерику?
– Конечно, нет. Вы совершенно не склонны к истерикам и обморокам. Просто ваше присутствие не было обязательным, так зачем же отрывать вас от друзей?
– Вы совершенно правы, сэр. Едемте. – Я не стала говорить графу, что он не только оторвал меня от друзей, но и лишил волнующего променада у моря.
Через четверть часа мы уже мчались по направлению к дому моей матушки со всей скоростью, на какую были способны уставшие от бездействия лошади.
– Жаль, что вы не успели предупредить ваших друзей, – заметил граф.
– Я напишу Розмари, когда мы приедем, – на самом деле я не испытывала особого сожаления, пусть Кэтрин и Аннабелла дерутся без меня. – Как вы думаете, мама скоро поправится?
– Все зависит от тяжести перелома. В ее возрасте кости заживают медленнее, но мы позовем лучшего хирурга, и, я думаю, все будет в порядке. – Он ласково пожал мне руку: – Главное, что ее дочь будет рядом с нею.
– Бедная мама, я так скучаю по ней! И теперь еще это несчастье.
– Не нервничайте, вы должны быть спокойны, чтобы подбадривать ее и вашу тетушку.
– Вы будете рядом с нами, и всем нам будет легче переносить мамино нездоровье.
Глава 22
Мы ехали почти без остановок, изредка меняя лошадей и наспех перекусывая по дороге. Маму мы нашли страдающей, а тетушку в нервном расстройстве, смешанном с гневом. Я не сомневалась, что она уже не раз пеняла матушке на неосмотрительность и беспечность и сейчас только повторяла сказанное ранее:
– В нашем возрасте уже следует забыть о молодой прыти. Несмотря на мою тучность, я вполне могу влезть на самый высокий тополь, но как я стану с него слезать? Однажды мне пришлось проделать это в погоне за учеником, так потом я вынуждена была прыгать в наспех сложенную копну сена.
Эту историю я слышала много раз, но для моего супруга она оказалась в новинку. Он ответил шуткой в том же духе, и атмосфера стала более здоровой. Добавил оптимизма и прибывший по вызову графа доктор, который смог облегчить боль и успокоил нас благоприятным прогнозом.
Забота о родных отнимала все мое время, и я совершенно забыла написать Розмари о причине нашего поспешного отъезда из Бата. Как только матушка смогла немного ходить, мы с графом уговорили их с тетушкой погостить в Эммерли.
Годовщину нашей свадьбы мы отпраздновали в семейном кругу. Граф сделал мне подарок, показавшийся мне даже лучше, чем лодочка с парусом, о которой я так мечтала в Бате, – великолепную лошадь, горячую, но послушную.
