— Прямо сейчас. Зачем откладывать?
— Надо же отпуск оформить.
— Тогда завтра. Утром оформите отпуск, а вечером вылетим. Идет?
— Еще надо билеты достать.
— Это я беру на себя. Вот что, — сказал он решительно. — Я заночую у вас. Чтобы вы не передумали…
Утро, как и полагается, оказалось мудренее вечера. Все получилось просто и хорошо. Мой шеф, профессор Костерин, даже обрадовался, когда я попросил очередной отпуск: до полевого сезона оставался месяц, и я к нему как раз успевал. О билетах вообще беспокоиться не пришлось: каким-то таинственным образом Алазян быстро раздобыл их. Только мама расплакалась, ни в какую не желая меня отпускать, предчувствуя, как она говорила, недоброе. А я даже не утешал ее, совсем потеряв голову от мыслей о близкой встрече с Ануш.
В самолете Алазян был необычно молчалив, только время от времени искоса поглядывал на меня, и в этих его взглядах я порой улавливал какой-то затаенный страх. Потом мне надоело ловить его взгляды, я закрыл глаза и… снова увидел тот же сон: гул толпы, распадавшейся на два потока, на утесе группу воинов, с мечами и копьями, черные горы и кровавое тревожное небо над ними. Гул толпы то затихал, то нарастал, резью отдаваясь в ушах. Тоска больно сдавливала грудь. Я с усилием глотал слезы, чтобы унять эту боль, и все тянул голову, стараясь отыскать в толпе Ануш. Но ее нигде не было.
И вдруг один из тех, что стояли на утесе, выступил вперед. И я узнал его: это был тот самый человек, что привиделся мне во сне, когда я валялся на своей тахте. Только тогда он был в джинсах и рубашке-безрукавке и стоял возле магазина у меня под окнами. Сейчас же не было ничего летне-легкомысленного ни в его облике, ни в одежде. Сейчас это был суровый воин, умеющий и жить достойно, и умирать без страха. Он вскинул руки и выкрикнул протяжно уже знакомое: «В единстве необоримость!» — и повернулся, чтобы затеряться в толпе. Но оглянулся и сказал неожиданное: «Наш самолет пошел на снижение. Пристегните, пожалуйста, ремни…»
Алазян смотрел на меня восторженными, сияющими глазами.
— Вам что-то снилось? — спросил он.
— Как вы узнали?
— По лицу.
— Мне этот сон уже второй раз снится.
— Первый раз — после встречи с Гукасом и Ануш?
— До встречи.
— Да?! — разочарованно произнес он.
— Как раз перед встречей.
Я начал рассказывать ему, когда и как это было, а он слушал с таким жадным вниманием, что мне казалось: того гляди потеряет сознание от страшного напряжения.
— А что… что вам снилось?
Я рассказал.
— Где-то я слышал подобное.
— Легенда такая есть.
— Ах да, легенда. — Он снова был до того разочарован, что мне стало жаль его. — Значит, приснилось прочитанное.
— Легенду я прочитал после.
— После? Вы не ошибаетесь?
— Книжку-то мне Ануш дала. Знаете, что я думаю? Когда я спал, она стояла внизу у магазина и читала. Я думаю, она как раз эту легенду и читала, а мне передалось. Близко же, флюиды какие-нибудь. Или случайное совпадение? — спросил я неуверенно, так не хотелось мне, чтобы это было случайным совпадением.
Алазян решительно покачал головой.
— Нет, это не совпадение. Я знаю.
— Знаете?!
— Близость Ануш пробудила в вас…
— Что? — выдохнул я.
— Ну… не знаю что, — ушел он от ответа.
Удовлетворенный, я отвалился на сиденье. И вовремя. Самолет сильно ударился колесами и затрясся, покатившись по земле. Мне не надо было ответа. В тот момент, мне казалось, я хорошо знал, что пробудила во мне близость Ануш…
В аэропорту нас, оказывается, встречали. Было достаточно светло, и я еще издали хорошо видел напряженные лица, удивление, восторг, непонятный страх в глазах встречавших. Я оглянулся на Алазяна. Тот шел, высоко подняв голову, и, кажется, был чем-то бесконечно горд.
— Профессор Загарян, — представлял встречавших Алазян. — Архитектор Тетросян…
Меня разглядывали, как заморскую диковину, мне почтительно жали руки. Я ответно жал руки и все тянул голову, оглядывался, искал Ануш. Но ее не было. И восторженное мое состояние все больше переходило в апатию, в горькую обиду. Зачем было ехать, если Ануш безразличен мой приезд? Потом, когда мы уже сидели в машине, одной из трех, на которых разместились встречавшие, до меня вдруг дошло, что Ереван — не Москва, тут свои традиции. Недаром среди встречавших — одни мужчины. И я уже с веселым недоумением оглядывался на эскорт машин, гадая, кто же такой Алазян, что за шишка, если его так встречают?
Передо мной, таинственная в вечерних сумерках, расстилалась земля Армении, розовая в отсветах зари, черная в провалах теней. Цвета были почти такие же, как в моем сне. Я еще не видел ни одного памятника древности, но меня не оставляло ощущение, что все тут сплошной музей. И вдруг мелькнул в стороне характерный конус армянской церкви. И вдруг справа на розовых столбах распростер крылья орел, символ глубокой древности. И вдруг вспомнилось мне, что сам аэропорт — новейший и современнейший — носит имя старейшего — IV века — христианского храма Звартноц…
Все более громкий разговор на заднем сиденье привлек мое внимание. Я оглянулся, разглядел в сумраке почему-то виноватые глаза Алазяна.
— Мы тут спорим, где вам остановиться, — сказал он.
— Да вы не беспокойтесь. Найду же место. Высадите меня у какой-нибудь гостиницы…
В первый миг я подумал, что мы на кого-то наехали, так дружно все закричали. Даже шофер, бросив руль, замахал руками.
— Нельзя обижать людей, — когда все поутихли, сказал Алазян. — Вы наш дорогой гость. Каждый счастлив принять вас у себя дома.
— Зачем же стеснять?..
Снова оглушил взрыв возмущенных голосов. И тут впервые подумалось мне, что все эти люди приехали в аэропорт вовсе не ради Алазяна и сам он появился в Москве совсем не для того, чтобы встречаться с кем-то другим. «Что все это могло значить? Может, это нечто вроде смотрин по просьбе Ануш?» — мелькнула тщеславная мысль. Я побоялся задохнуться — так сдавило горло. И машина словно бы полетела, оторвавшись от земли. И голоса расплылись, удалились, затихли.
— Нет, нет, — сказал я, заставив себя думать о том, что тут какая-то ошибка. «Вероятней всего, они принимают меня за кого-то другого». И только что млевший в сладкой истоме, я вдруг покрылся холодным потом. Совсем не хотелось мне оказаться тут в роли Хлестакова.
— Почему нет? — воскликнул Алазян, по-своему поняв мои слова. — Не надо так говорить. Мы поедем ко мне. Хорошо?
Я неопределенно кивнул.
— Вот и хорошо. У меня вам будет удобнее. — Он оглянулся на своих соседей, давая понять, что дело решено. — Да им и не до гостей. Один завтра целый день в своей мастерской, другой уезжает к Ануш…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
