со всей силой, на которую способна, пока он в один момент не отстраняется с тихим смехом.
— Задушишь.
Боже… Слепну от его широкой улыбки и всхлипываю.
— Ну хватит, — Дав стирает большими пальцами слезы с моих щек, и упирается своим лбом в мой, — обещай не плакать!
— Не могу, — сквозь смех снова реву.
— А ты смоги!
Его губы касаются моих щек. Давид притягивает меня к себе, прижав к своей груди. Обнимает за шею, уткнувшись носом в макушку, а я оплетаю его торс. Всё. Мне больше ничего не нужно. Только слышать, как хаотично скачет его сердце, и чувствовать такой необходимый запах.
— Я не хочу туда возвращаться, — произношу тихо, проведя щекой по темной ткани футболки.
— Мы и не вернемся.
— Нужно извиниться перед Женей. Некрасиво получилось. И ребята, — меня словно молнией пронзает, — они видели?
Вскидываю взволнованно голову, Давид мягко улыбается.
— Нет, не переживай. Я сейчас всё утрясу. Подождёшь?
Киваю, а когда Давид уходит, наконец могу осмыслить что только что произошло. Прикладываю ладони к горящим щекам и чувствую, как глупо улыбаюсь.
Я не ошиблась, когда думала, что нравлюсь ему. Не ошиблась!
Хочется раскинуть руки в стороны и заверещать!
Господи, спасибо тебе!
Вскидываю голову к небу и устремляю взгляд в россыпь миллионов звезд. Сегодня они светят для меня. И Большая Медведица, и Малая и все остальные созвездия. Даже круглый месяц, кажется светит ярче, чем обычно.
На долго ли? Звучит в подсознании притихший внутренний голос. Совесть тоже поднимает голову, напоминая о том, что где-то живёт Ани, но я затыкаю их обоих. Дайте мне побыть хотя бы немножко счастливой, а потом можете вместе загрызть меня насмерть.
Давид пока ещё не женат, а значит мы можем это время провести вдвоём. Этого у нас никто отнять не может!
— Замерзла?
Вздрагиваю от неожиданности, когда мне на плечи ложится моя весенняя куртка, а потом Давид обнимает меня со спины.
Всё. Совесть с внутренним голосом как ветром сдувает. Жмусь к нему, позволяя себе утонуть в тепле его тела.
— Не успела, — поворачиваюсь к нему лицом, — как Женя?
— Нормально. Он взрослый мальчик, переживёт.
Хмурюсь, понимая, что некрасиво вышло с ним.
— Надеюсь, познакомится с кем-то сегодня.
— Я отправил его к Насте, чтобы они оба не скучали, и попросил парням ничего не говорить пока что.
Согласно киваю. Не хочу, чтобы кто-то знал, что мы с Давидом вместе. Я понятия не имею как может отреагировать Мариам и очень этого боюсь.
— Правильно. Только не думаю, что ему придется по душе эта твоя Настя.
— Если мы с ним хотя бы немного похожи, то не придется, — усмехается Давид, — но никто не заставляет остановиться на ней. Там полный клуб девчонок. Найдёт кем утешиться.
Женя классный, думаю, действительно, не останется один.
— Куда пойдём? — спрашивает Давид.
— Мммм. Я не знаю. Мне всё равно.
— Тогда просто идём.
Моя ладонь оказывается в его, и Давид тянет меня к выходу с территории клуба.
А потом мы идём… идём вдвоём… за руку по вечернему проспекту!
Кожу покалывают мелкие иголочки, меня распирает. Я словно нахожусь под кайфом, хотя и не знаю как это. Просто думаю, что он ощущается именно вот так. Когда всё тело легкое, воздушное, а мир вокруг ярче, чем обычно.
— Есть хочешь? — Дав скашивает на меня теплый взгляд.
— Нееет, — смеюсь, прижимаясь к его плечу щекой, — ты думаешь, что я только и делаю, что ем?
— Если бы ты ела! Хоть гуляшом сегодня поужинала, который сама приготовила?
Он перехватывает мою руку левой, а вторую забрасывает мне на плечо. Прижимает к себе, а я ликую.
— Да. Мне Мариам отсыпала половину в ланчбокс. Я не хотела брать, потому что мясо-то ваше, но она не спрашивала. Твоя сестра иногда, несмотря на внешнюю хрупкость, может быть очень настойчива.
Смех Давида шевелит волоски на моём теле.
— Я тебе хотела приготовить, — признаюсь и чувствую, как стремительно краснею.
Ещё недавно я спорила с его матерью о том, что готовить — это не самое главное, что должна уметь девушка, а сегодня сама попросила Мариам научить меня. Но на самом деле я сделала это не для того, чтобы под кого-то подстроиться. Просто после окончания школы, я планирую жить в общежитии, а там нужно уметь готовить, чтобы не умереть с голода.
Ну а гуляш выбрала… ох, ну не врать же себе самой. Потому что хотела показать Давиду, что я могу быть не хуже НЕЁ…
— Я догадался, — с несвойственной ему нежностью произносит он.
Не знаю сколько мы гуляем. Кажется, что совсем мало, но при этом успевает пройти часа два. Если бы не звонок мамы с требованием возвращаться домой, я думаю, мы прогуляли бы целую ночь.
Когда я захожу в подъезд, губы мои болят от количества поцелуев. Немного припухли и слишком чувствительны. Я трогаю их, пока еду в лифте, а в отражении зеркала, занимающего всю стену вижу себя такой, какой не видела ещё никогда.
— Ты почему загулялась так, Оль?
Я уже и позабыть успела о том, что родители могут следить за тем, во сколько приходят их дети. Мама в последнее время часто либо сама приходит поздно, либо не приходит вообще, ссылаясь на то, что ночует у бабушки. Хотя она и правда часто забирает Алиску и увозит туда.
— Была с друзьями. Привет, мам, — целую её в щеку, стараясь не раздуть пламя негодования.
Я сегодня слишком счастлива, чтобы позволить хотя бы чему-то омрачить моё настроение.
— Привет. Давай ты будешь раньше возвращаться с таких вот прогулок, ладно?
Говорит, когда я вхожу в ванну.
— Хорошо. Как твои дела?
— Да также, как они у меня могут быть? Оболтусов правда, придушить хочется, в школе, но это уже привычно, — улыбается, а я замечаю, что улыбка у неё настоящая.
Не вымученная, как была в последний год, а искренняя. И глаза светятся ярче, чем прежде. Подумать о причинах такой перемены не даёт возглас отца с кухни.
— Марина, что у нас закусить есть к пиву?
Начинается…
Мама закатывает глаза и уходит к нему.
— А может без пива сегодня?
— Ой ладно, что там, пол литра всего. О, мясо, когда успела приготовить?
Пока вытираю руки, слышу, как работает микроволновка.
— Это не я, я сегодня рагу делала. Откуда у нас мясо?
— Это я приготовила, — приостанавливаюсь в коридоре, ловя на себе две пары ошалелых глаз.
— Ты? — скептически переспрашивает папа, доставая из микроволновки ланчбокс, — Что ты врёшь-то?
— Я не вру. Меня Мариам научила, — вижу, как он несколько секунд
