Земля все время меняется. Иногда перед тобой большие скользящие холмы, фосфоресцирующие горы, но приближаешься к ним, и вот горы оседают, образуя фиолетовые расщелины, куда падают каскадом снопы искр.
Или видишь вдруг море, но действительно ли это море? Огромное пространство с глубокими отблесками, где медленно ползут волны, окаймленные красной пеной. Волны набегают на огненный песок и тут же воспламеняются, поднимая кверху множество мелких частичек непрогоревшего угля. Это сильно пузырится закипающий океан, и, когда бросаешь туда камень, он вспыхивает и обращается в пар. Ты продолжаешь идти вдоль этой пустыни и тоже ищешь чрево огня — место, самое прекрасное в мире.
Ты неторопливо бредешь по этой бесконечной стране. Когда же устаешь, усаживаешься на глыбу застывшей лавы и глядишь на языки пламени, пляшущие на горизонте. Здесь тебе не грозит, что придет ночь и минет время. Или ты засыпаешь в горячем песке и следишь, как меняются небеса, как сквозь черный дым пробегают молнии. Бабочки чертят в небе спирали, разлетаются, слетаются. Мелькают огненные птицы с красными пятнами на грудках. По краям болот замерли в своей асбестовой броне аллигаторы — давние хозяева огня. Саламандры зарываются в туннели из раскаленных углей и делают норы в угольных глыбах. По-прежнему птицы пересекают небо, оставляя за своими хвостами светящиеся вихри. Шумы разверзаются и смолкают, как будто зевает огромный дракон.
Ты все еще направляешься к центру огня, идешь, должно быть, месяцы. В огненной стране нет различий между секундами, днями и месяцами.
И вдруг с высоты охваченной пламенем горы ты его видишь. Сначала ты принимаешь его за город, за мираж из-за всех этих соборов, минаретов, колеблющихся вдали, в горячем воздухе. Но, приблизившись, видишь, что это не город, а громадный дворец, окруженный высокой белой стеной. Его башни и колокольни подрагивают. Здесь ужасный шум, ужасная жара. Ты слышишь непрекращающийся рев, как будто вся земля, расплавившись, низвергается на дно колодца. Жара такая, что порой по краям дороги вспыхивают обгорелые камни. Нет больше деревьев — ни столетников, ни кактусов [214] со стальными колючками. Один лишь мягкий песок, который концентрическими кругами движется вокруг дворца.
Это поистине центр огня, потому что именно сюда устремляются бабочки и птицы, так что слышится шуршанье их крыльев. Немного боязно, и в то же время светящийся дворец влечет тебя к себе своими блестящими сводами и белыми стенами. С громко бьющимся сердцем, с горящим лицом ты бежишь все быстрее. Твои ноги оставляют черные дымящиеся вмятины. Дойдя до ворот дворца, ты чувствуешь сильное жжение. Так жарко, что языки пламени прозрачны. Больно глазам, и тебе приходится затыкать уши, чтобы не слышать рева. Теперь нужно войти в последний огненный круг. Ты проносишься очертя голову через дворцовые ворота, всем своим телом как бы разрывая пламя.
И вот: за белыми стенами так прекрасно: покой, безмятежность, — тут такой мягкий свет и купола так сияют, что перестаешь дышать. Ветра больше нет. Шума тоже. Ты в самом центре, самой сердцевине огня.
Теперь ты в огромной, увешанной зеркалами зале, которую никогда не покидает свет, постоянно вспыхивающий с новой силой. В центре залы как бы на пьедестале стоит повелительница огня, Женщина-Пламя.
Она неподвижна и прекрасна, она жжет. Женщина-Пламя одета в длинное легкое колышущееся платье из тонкой, словно это кожа, ткани, блистающей, как золото. У нее очень белое светящееся лицо с голубыми лучистыми глазами, прекрасное, как маска. Найя Найя приходит в трепет, два лазурных ока буравят ее тело, и по нему разливается приятная теплота. Волосы у Женщины-Пламени красные, они шевелятся над ее головой и извиваются — они живые.
Найя Найя медленно приближается к Женщине-Пламени, не сводя с нее глаз, Найе Найе хотелось бы ей что-нибудь сказать, но здесь это невозможно. Впрочем, Женщина-Пламя не нуждается в том, чтобы с ней говорили; ее глаза сверкают и жгут, от них исходят голубые язычки пламени, а это означает, что надо не бояться и подойти еще ближе. Найя Найя делает несколько шагов, но ей приходится остановиться, так как Женщина-Пламя — особенно ее волосы и платье — излучает много тепла. Все это шевелится и, не сбавляя жара, жжет.
Здесь, в большой дворцовой зале, украшенной золотом, хрусталем и зеркалами, действительно средоточие огня. Хотелось бы остаться здесь надолго, может быть, навсегда и [215] только глядеть на Женщину-Пламя, у которой пылают платье и живые волосы, на яркие искры ее голубых глаз. Найя Найя смотрит на Женщину-Пламя. Та вдруг улыбается и разжимает губы; кажется, она вот-вот заговорит. Однако ни единого звука не срывается с ее губ, только клубы светлого дыма. Найя Найя хочет ответить. Она в свою очередь открывает рот, и из ее рта тоже вырывается дым. Женщина-Пламя по-прежнему улыбается, и вид у нее довольный. Ее голубые глаза ярко сияют. Щурясь из-за жары, Найя Найя подходит чуть ближе. Она обращается к Женщине-Пламени, и та отвечает, выбрасывая изо рта облачка светлого дыма.
Неизвестно, о чем они говорят. Это как во сне, слов понимать не надо, они курсируют в горячем воздухе туда- сюда, без определенного направления. Может, Найя Найя просто рассказывает, откуда она пришла и что происходит там, на земле, а Женщина-Пламя говорит про огонь, про свой дворец, птиц, тучи незрячих бабочек. Может, они рассказывают о пожарах, степях, горящих день и ночь напролет, или о вулканах, извергающих лаву.
Никого больше во дворце нет, одна только повелительница огня, она же царица света, выдыхающая лучи.
Иногда Женщина-Пламя неизвестно почему увеличивается в размерах, и Найе Найе приходится отступать, чтобы не обжечься. Потом Женщина-Пламя становится маленькой, почти с куклу. Огромный купол, украшенный драгоценными камнями и зеркалами, дрожит, словно пузырь. Но глаза у Женщины-Пламени по-прежнему голубые, и они по-прежнему сверкают.
Сколько прошло времени? Может, десять дней, а может, не больше часа. Найя Найя так и не сводила глаз с Женщины-Пламени. Теперь в ней столько тепла, что хватит на множество зим. Она знает язык огня, необычный язык, состоящий не из слов, а из голубых вихрей, клубов дыма и снопов искр. Как будто никогда на свете не было другого языка, только язык огня, окруженный голубым сиянием, а снаружи серым паром
пламя, распавшееся на три части, которое разделилось и исчезло в черном дыме
витой столб дыма, усеянный блестками большая катящаяся волна огня
высокое прямое пламя, по краям красное, внутри по горизонтали светло-желтое
пламя, пламя, пламя с шерстистым дымом
[216]
потом внезапно без всякой причины свет начинает тускнеть. Стены дворца содрогаются, становятся легкими, как туман. Женщина-Пламя, похоже, взволнованна, она глядит вокруг, и ее прекрасные голубые глаза полны тревоги. Свет больше не лучится с ее белого лица, волосы гаснут. Протягивая руки, она зовет тебя, и с ее губ поднимаются серые клубы дыма. Она как будто удаляется, не сходя с места. Наклонившись, Найя Найя пытается раздуть огонь. Но два сапфировых глаза уже подернулись дымкой, постепенно теряя свой блеск. Стены и потолок большой залы, готовы уже испариться, они становятся прозрачными, одни за другими гаснут зеркала и алмазы. Надо бы что-нибудь сделать, чтобы все восстановить, возродить свет. Найя Найя дует что есть силы, и тут же начинают сверкать голубые глаза и блестеть красные волосы. Но это длится недолго. Надвигается тень, и уже чувствуется ночной холод- Дворцовые стены постепенно исчезают, удаляются, подобно облакам. Женщина-Пламя теперь одна посреди необозримой серой равнины с множеством газовых вулканических выбросов. Пустыня больше не жжет, и на горизонте уже не видно огромных огненных пространств. Под ногами пепел. Нет теперь животных, нет птиц и бабочек. Холодный ветер поднимает тучи пепла, который засоряет воздух.
Женщина-Пламя перед Найей Найей еще улыбается, но улыбается со смирением, она знает, что сейчас погаснет. Лишь ярко сияют ее голубые глаза — две светлые звезды на сером фоне. Несмотря на холод и пустоту, она в нерешительности медленно танцует, почти не переступая ногами. По ее смертельно бледному лицу скользят длинные пряди серых волос. Она еще пытается что-то сказать, но с ее губ поднимается лишь темноватый, еле приметный дым.
Найе Найе хочется закричать, но это невозможно.
Нет, нет, не уходите! Вернитесь!
Потом Женщина-Пламя сразу гаснет.
Воцаряется ночь, холод. Ты бредешь по пустыне, покрытой пеплом, который хрустит и скрипит под ногами. Изредка тебе встречаются догорающие угли, куски дерева, расплавленная пластмасса, раскаленные железки. Некоторое время ты идешь к внешней границе костра, и все твое тело содрогается, как после тяжелой лихорадки. Кругом серый дым, от которого першит в горле и слезятся глаза. Снаружи, в заброшенном карьере, студеная ночь. Все молчат. Тем, кто путешествовал в огне, вопросов не задают.
