Мод захлестнула волна паники. Вот сейчас Теобальд прекратит говорить, задует свечу, и они приступят к акту консумации брака.
– Напротив, мне очень интересно, – сказала она, в надежде еще на некоторое время отложить неизбежное. – Я хочу побольше узнать обо всем этом. А иначе как я смогу тебе помочь?
– Ты? Помочь мне? – Теобальд улыбнулся, но как-то не слишком весело. Затем аккуратно отставил бокал и повернулся к Мод. – И как, интересно, ты можешь это сделать?
– Если бы я больше знала, то не задавала бы некстати глупые вопросы.
– Некоторые люди говорят, что знание опасно. – Он взял прядь ее волос и накрутил себе на пальцы.
– Но и неведение тоже, милорд, – возразила Мод и прикусила язычок, снова испугавшись, не зашла ли она слишком далеко.
Однако Теобальд, кажется, нисколько не рассердился. Дыхание его участилось, а взгляд стал тяжелым, но не от гнева.
– Ну хорошо, – тихо сказал он и намотал локон еще сильнее, притягивая ее к себе. – Если ты хочешь учиться, то я должен тебя научить. – Другой рукой он нежно погладил Мод по щеке. – Мое знание и твое неведение, – прерывисто дыша, проговорил он и нервно рассмеялся. – Господи, девочка моя, да это и впрямь опасная смесь!
Глава 11
До чего же хорошо скакать по прохладе раннего утра, под пение птиц! Жаль только, что удовольствие это будет недолгим: совсем скоро вновь начнется невыносимая жара, когда, кажется, вот-вот сваришься заживо внутри доспехов.
«По крайней мере, в Ланкастер мы прибудем раньше, чем нас настигнет палящее солнце середины лета. А пока что следует быть благодарным жизни за ее мелкие радости» – так думал Фульк, ведя свой отряд к северу. Последние несколько дней, когда на небе не было ни облачка, превратились в пытку: воинов мучила постоянная жажда, а кожа их воспалилась от пота.
Пока правили королева Алиенора и ее юстициарии, в стране было тихо, однако умные люди из предосторожности путешествовали в кольчугах, невзирая на физические неудобства.
Благополучно доставив Хьюберту Уолтеру письма от германского императора, Фульк и Жан отправились в Ланкастер: на сей раз они везли послание от Хьюберта Теобальду, а также подарки архиепископа молодым на свадьбу. На обратном пути Фульк должен был в целости и сохранности привезти мать в Олбербери, а затем вернуться к братьям в Нормандию.
– Интересно, как сейчас выглядит Мод ле Вавасур? – задумчиво проговорил Жан.
Ему захотелось подурачиться, и он надел ярко-красную котту, которая смотрелась бы немыслимо кричащей, если бы не гармонировала с его смуглым лицом. Лютня висела на кожаной перевязи у него за спиной, а темные кудри венчала щегольская красная шляпа, украшенная павлиньим пером. Сегодня он был менестрель, и его переполняла радость лета.
Фульк пожал плечами и стал смотреть на дорогу. Еще недавно она была пуста, но сейчас впереди можно было разглядеть облачко пыли.
– Я как-то не думал об этом, – рассеянно сказал он.
– Помяни мое слово, с такими глазами и такими волосами она сейчас должна стать редкой красавицей.
Фульк хмыкнул. В голове у него возник образ маленькой девочки: вот она завладела мячом его брата и требует, чтобы мальчишки приняли ее в свои игры. Своевольная и коварная, скорее необычная, чем хорошенькая. Фульк вспомнил, с каким упрямым любопытством Мод подглядывала за пиром в честь коронации Ричарда и как потом стояла в аббатстве рядом с Теобальдом Уолтером, с остекленевшими от страха глазами и негнущейся спиной, собрав всю свою храбрость, чтобы не сбежать. В зависимости от обстоятельств Фульку становилось то весело, то досадно, а временами его переполняло сочувствие. Но представить эту малышку прекрасной молодой женщиной – подобное просто не укладывалось у Фицуорина в голове.
Облачко пыли выросло, и, судя по скорости, с которой оно передвигалось, это был немалый конный отряд. Фульк натянул поводья и дал знак своим людям сдвинуться на пыльную обочину.
Первый возникший на дороге всадник оказался рыцарем на сером мерине. В руке он держал копье, увенчанное развевающимся красно-золотым знаменем, на шелке которого скалились анжуйские львы. Сюрко рыцаря тоже было красное с золотом. Потом показались остальные, в таком же облачении. Двигался отряд быстрым галопом. В центре верхом на испанском жеребце ехал с перекошенным от гнева лицом принц Иоанн. Едва он увидел Фулька во главе отряда, как в нем буквально заклокотала ярость. Принц рывком натянул поводья, заставив коня резко остановиться, так что рыцари у него за спиной чуть не столкнулись.
– Сир. – Фульк неохотно склонил голову, дабы изъявить почтение наследнику престола.
– Вам надлежит спешиться и преклонить передо мной колена! – проскрежетал Иоанн. – Я хочу, чтобы уважение ко мне выказывали, как подобает.
Фульк долгим взглядом посмотрел на Иоанна, давая понять, что́ он думает об этом приказании. Ни один человек за его спиной не шелохнулся.
– Я сказал, спешиться и преклонить передо мной колена! – прошипел Иоанн. – Слышите, подонки?
Не сводя взгляда с принца, Фульк соскочил с седла и опустился на одно колено. Повинуясь короткому жесту командира, его люди тоже слезли с лошадей, но видно было, что сделали они это по приказу Фулька, а не Иоанна.
Принц злобно смотрел на них, чуть ли не дымясь от гнева:
– Однажды, Фульк Фицуорин, твоя дерзость погубит тебя!
Фульк поднял голову:
– Если бы вы были королем Англии, Божьим помазанником и моим сувереном, я бы немедленно преклонил колено, сир. А так вы хотите получить то, что вам не принадлежит.
Иоанн задохнулся от ненависти. Его лошадь, подергиваясь, пошла боком, а затем начала взбрыкивать и приседать. Жирар де Мальфе быстро перехватил поводья и успокоил животное.
– Я покажу тебе, что я могу и чего не могу требовать! – сквозь зубы процедил Иоанн. – Имей в виду, Фицуорин, если я и пощадил сейчас твою жизнь, то только ради того, чтобы в один прекрасный день ты узнал, что такое раскаяние. – И, вонзив шпоры в серые бока лошади, принц устремился вперед так резко, что у де Мальфе вырвало поводья.
Королевский отряд ускакал. Фульк медленно поднялся. Ноги его вдруг ослабели, и ему пришлось схватиться за уздечку своего коня.
– Ну что, – сказал Жан де Рампень, – да вы с твоим братцем Уильямом, как я погляжу, одного поля ягодки. И ты еще осуждал его за безрассудство! Интересно, что ты будешь делать, когда Иоанн наденет корону Англии?
– Во-первых, еще не известно, дойдет ли до этого дело. Но если однажды подобное все-таки случится, то можешь не сомневаться: я смиренно преклоню перед ним колено, поскольку тогда он будет иметь на это полное право. – Фульк мрачно глянул на Жана. – Ты не обязан был следовать моему примеру. Мог бы выразить Иоанну почтение по собственной воле.
