сегодня опоздал. Я не могу дать тебе больше любви.
— Все в порядке. — Он кивает мне. — Она сама сварит кофе.
Я вздрагиваю.
Глаза Марии сверкают на меня.
— У тебя есть маленькая подружка, Датч?
Он наклоняется к ней и шепчет: — Мария, ты же знаешь, что я смотрю только на тебя.
Пожилая женщина крепко шлепает его по спине и громко смеется.
— Иди, сделай себе кофе.
Смущенная и немного обезоруженная, я следую за Датчем в небольшую комнату. Там стоит стойка, на стене висят черно-белые рамки и мешки с первоклассными кофейными зернами.
— Что это за место?
— Рабочий кабинет Марии. Она готовит весь кофе для Redwood Prep. — Он приподнимает бровь. — Ты еще не пробовала ни одной чашки?
Я отказываюсь говорить ему, что не могу позволить себе ничего, кроме сэндвичей, воды и апельсинового сока.
Вместо этого я пожимаю плечами.
Он невозмутимо указывает на автомат.
— Я посмотрю.
— Ты действительно думаешь, что я собираюсь отравить ваши напитки?
Он смотрит на меня с укором.
Я притворяюсь, что обиделась, хотя сто процентов подсыпала бы слабительное, если бы оно у меня было.
Датч останавливает меня, когда я достаю кофеварку.
— Ты ведь умеешь варить кофе?
Я бросаю на него острый взгляд.
— Да. Раньше я постоянно варила кофе для мамы.
— Раньше?
Я напряглась, но потом зажала рот.
Он прислонился к стойке, за которой я работаю, и пристально смотрит на меня.
Сжавшись под его пристальным взглядом, я огрызаюсь.
— Ты можешь отступить? Я пытаюсь приготовить твой дурацкий кофе.
— Каденс, твоя мама — больная тема?
То, что он назвал меня настоящим именем, выбило меня из колеи. Я быстро моргаю, борясь с беспокойством в груди единственным оружием, которое у меня есть, — злостью.
— Я расскажу тебе о своей маме, если ты скажешь мне, почему я должна искать эту рыжую.
В его глазах вспыхивает пламя, и хотя я не увидела, как в нем вспыхнули разочарование и раздражение, когда я выставила его в субботу, это было бы лучше всего.
Его челюсть сжимается.
— Тебе не нужно задавать вопросы. Просто делай, что тебе говорят.
— Ты смущаешься, Датч? Неужели есть еще одна девушка, которая видит в тебе презренное человеческое существо, каким ты на самом деле являешься?
Пламя в его глазах превращается в адский огонь. Меня почти пугает то, как я питаюсь его яростью. Словно та часть меня, которая сломлена и оцепенела, оживает, когда я нажимаю на его кнопки. И, возможно, это происходит и с ним. Осколки во мне проникают в его мягкие места и превращают его скорее в монстра, чем в человека.
Его ноздри раздуваются, и мы смотрим друг на друга. Я не отстраняюсь, как обычно. В моей груди бушует вихрь эмоций. Датч открыл ящик с надписью «мама». Этот ящик я всегда держу закрытым по уважительной причине.
Пьянящая смесь гнева и обиды — бурное сочетание.
Дразня его, я подхожу ближе.
— Что она сделала, Датч? Она уехала на твоей машине? Или бумажник? Или, может быть, твое черное сердце?
Его губы истончились, а от рубашки в стиле стиляг поднимается пар. В моей голове срабатывают сигнальные колокольчики, кричащие о кровавом убийстве.
Но я продолжаю, потому что, видимо, мне нравится толкать разъяренных львов.
— Или, — моя грудь прижимается к его груди, — она узнала, что ты маленький испуганный мальчик, который играет в игры и крушит шкафчики, вместо того чтобы поговорить о том, чего, черт возьми, он действительно хочет?
Пространство между нами внезапно исчезает. Мозолистые руки упираются по обе стороны от меня, фиксируя меня на месте. Я задыхаюсь от собственного дыхания, жар в моем сердце распространяется вниз, касаясь пальцев, живота и пальцев ног.
Должно быть, я не в себе, потому что не испытываю отвращения к тому, как твердое, скульптурное тело Датча прижимается к моему.
И мне не противно, как он пахнет — сандаловым деревом, солнечным светом и чем-то темным.
Как музыка, навевающая тоску.
Я вдыхаю, вспоминая его вкус. Взрыв корицы.
Мягкость его волос на тыльной стороне моей руки. Как он ворчал, когда я потрепала его по голове.
Я хочу его боли.
Но мне снова нужно это ворчание.
Это нужно больше, чем я могу сказать.
Не знаю, что со мной не так, но какая-то извращенная сторон готова выйти наружу и поиграть.
Чем больше взглядов Датча, тем сильнее он становится.
Потому что правда в том,что Датч Кросс владеет всем в Redwood Prep, но он никогда не сможет владеть мной.
Не той «я», которая ему нужна. И это настолько сильное воздействие, что я практически вываливаюсь из кожи.
Янтарные оттенки его глаз, словно крошечные солнечные зайчики, приобретают почти сверхъестественный блеск. Сердито поджав полные горячие губы, он смотрит на меня.
В пространстве между нами горит жар, заставляя меня потеть. Я отказываюсь прикасаться к нему, отказываюсь быть первой, кто поддастся злобному напряжению, кипящему между нами. Даже несмотря на то, что во мне пульсирует похоть и желание, я не буду первой, кто уступит.
— Кого ты называешь маленьким мальчиком?
Датч прижимается вперед, пока его голова не оказывается прямо напротив моей. Большой плохой волк готовится разнести дом.
Я слышу только звук его резкого, учащенного дыхания. Он заглушает стук моего сердца и грохот в моем теле. От него мои ноги дрожат, как у новорожденного жеребенка.
Не в силах стоять, я хватаюсь за его плечо, когда его язык проводит по раковине моего уха.
— Хочешь увидеть страх, Брамс? — Дразнит он.
Я хнычу, впиваясь пальцами в его плечо и выгибая спину. Кровь приливает к бедрам, и я не могу сдержать себя, чтобы не вспыхнуть.
— Скажи мне. — Давит Датч.
— Н...нет.
А потом он улыбается. Зло. Садистски.
— Продолжай давить на меня, и я не просто уничтожу тебя. — Шепчет он. — Я уничтожу все, что тебе дорого.
И тут же напряжение спадает, и я отшатываюсь от него. Он отпускает меня, но румянец на его щеках и теснота брюк говорят о том, что я не единственная, на кого подействовало... что бы это ни было.
Спотыкаясь на шатких ногах, я протискиваюсь мимо него и спешу к двери.
Датч — это мой кошмар, ставший явью, но мое тело все еще жаждет его прикосновений.
Я ненавижу себя за то, что была такой слабой.
Потому что
