Там для него найдется какое-нибудь угощение.
Она провела Элизабет в изящно обставленную гостиную. Когда им подали кофе, она велела служанке достать из серванта бутылку коньяка и добавить по две ложечки в чашки.
— Для настроения, — подмигнула Мэйбл.
Элизабет не возражала. Она так устала от самобичевания, упреков свекрови и постоянного ожидания гадостей от муженька! Так что, немного горячительного не повредит.
Отхлебнув крепленый кофе, она откинулась на мягкую спинку дивана и, прикрыв глаза, почувствовала, как по жилам заструилось тепло…
Они болтали о разных пустяках, и Элизабет отдыхала душой. Она могла говорить то что думает, не опасаясь нарваться на поджатые губы или насмешливо поднятую бровь. Могла рассказывать о жизни на Севере, не рискуя услышать в ответ: «Ох уж эти янки!»
Мэйбл поведала ей о своей жизни с мужем в Кентукки, о путешествиях и разъездах. Но когда речь заходила о детстве и юности, она охотно слушала истории Элизабет, но своими делиться не спешила.
— Скучная жизнь на скучной плантации, ничего особенного, моя дорогая, — отмахнулась она. — Мне нечего тебе рассказать.
Элизабет задумалась о своих буднях в «Персиковой долине». Часы отупляющего безделья, разбавленные отвратительными выходками Джеймса… Да уж, совсем скучным ее существование не назовешь. Но вываливать подробности своей семейной жизни она, конечно же, не стала. В таком позоре она не призналась бы никому.
— Кстати, — сказала она, проглотив очередной кусок восхитительного пирога, — помнишь, в прошлый раз я говорила, что встретила негритянку с ребенком по дороге сюда?
Мэйбл замерла, не донеся чашку до рта.
— Да, что-то такое припоминаю, — без особого энтузиазма протянула она.
— Так вот, — Элизабет понизила голос, — они действительно сбежали от своих хозяев.
— Хм, с чего ты взяла? — равнодушно поинтересовалась Мэйбл.
— По дороге назад мы встретили трех малоприятных господ — охотников за беглыми рабами. Они спросили, не видела ли я негритянку с ребенком. И знаешь, что я ответила?
— Что?
— Соврала, будто видела ее возле нашей плантации. А это совсем в другой стороне. И эти дураки мне поверили! Надеюсь, той бедной женщине удалось улизнуть.
Пару секунд Мэйбл молча смотрела на нее блестящими карими глазами, а затем отставила чашку и пожала Элизабет руку.
— Ты большая молодец! — с неожиданным жаром произнесла она. — Спасибо!
— Да будет тебе, я вроде ничего такого не сделала, — пробормотала Элизабет. — На моем месте так поступил бы любой нормальный человек.
— Только не в Джорджии. — Подруга грустно покачала головой. — Большинство тех, кого я знаю, предпочли бы видеть негра мертвым, чем на свободе.
— Это уж точно. — В памяти всплыли ошметки растерзанного собаками тела, и Элизабет передернула плечами.
Воцарилось молчание, в котором было слышно, как на улице подвывает ветер. В гостиной как-то резко потемнело, и Элизабет с тревогой взглянула на занавешенное полупрозрачной гардиной окно.
— Думаю, мне пора. — Она встала с дивана.
Мэйбл тоже поднялась и, подойдя к окну, отдернула занавеску.
— Там такие тучи… боюсь, скоро польет как из ведра, — с тревогой заметила она. — Может, останешься и переждешь?
Элизабет подошла поближе и выглянула в окно. На небе грозно клубились серые тучи, но капель на стекле пока не было. Ехать или переждать? А что если непогода затянется до ночи? Джеймс вернется из Мейкона и, не застав ее дома, устроит скандал…
— Спасибо, но я лучше поеду.
* * *
Самсон и Элизабет скакали по проселочной дороге, прохладный влажный ветер дул им в лицо. Тучи зловеще нависали над головой, а горизонт окутала сизая пелена дождя.
С неба уже срывались первые капли, оставляя темные крапинки на сером бархате рукавов. Снежинка фыркала и раздувала ноздри, чуя ненастье. Элизабет подстегнула ее, но уже понимала, что не успеет добраться до дома сухой.
Вокруг потемнело, трава заходила волнами, деревья тревожно зашуршали листвой. И вот хлынул дождь. Полился сразу сплошной стеной, взрывая землю фонтанчиками бурых брызг. Запахло мокрой пылью. Тяжелые частые капли хлестали по лицу, не давая открыть глаз.
— Сюда, мэм! — голос Самсона прорезался сквозь шорох дождя.
Кое-как разлепив ресницы, Элизабет увидела, что он машет рукой в сторону раскидистого дерева, смутно проглядывающего сквозь водяную завесу. Повернув Снежинку, она поскакала вслед за Самсоном по мокрой траве.
Посреди луга рос могучий дуб, и они юркнули под него. Густая крона не пропускала капель, и земля, усыпанная опавшими листьями и желудями, была практически сухой.
Самсон спешился, снял Элизабет с седла и привязал лошадей к низко растущим ветвям.
— Ох, ну и ливень, мэм, скажу я вам, — утирая мокрый лоб, пробормотал он. — Давненько такого не припомню.
— Да уж. — Элизабет перекинула через локоть отяжелевший шлейф амазонки. — Надеюсь, он скоро кончится.
Самсон выглянул в просвет между ветвей.
— Дождь косой, — сообщил он. — Скоро пройдет.
Элизабет не ответила: она как раз наклонилась, чтобы прикрепить шлейф к застежке над коленом. Черт бы побрал все эти неудобные детали женского гардероба! Насколько же проще быть мужчиной и носить штаны!
Тут сквозь шорох дождя она как будто услышала что-то еще. Странное негромкое стрекотание… Испуганно заржали лошади…
В траве промелькнула рыжая лента, и ногу над ботинком пронзила жгучая боль.
— Ай! — взвизгнула Элизабет, невольно отпрыгнув назад.
Она заметила, как в зарослях исчезает тонкий извивающийся хвост, и похолодела от ужаса.
— Что случилось? — всполошился Самсон.
— Змея! Меня укусила змея! — в панике вскричала Элизабет.
— Что?! Куда?
Приподняв юбку, она ткнула пальцем на ногу, которая горела так, будто ее жгли огнем.
— О, господи! Я умру!
— Спокойно, мисс Элизабет! Вам нужно сесть!
Самсон схватил ее за руку и усадил на землю, прислонив к дубу спиной. Сам он опустился на колени возле нее.
— Сюда? — переспросил он, указывая на лодыжку.
Элизабет кивнула. Ногу невыносимо жгло, будто под кожу насыпали горячий песок. По щекам потекли слезы.
— Тихо, потерпи, моя хорошая, — пробормотал Самсон, стаскивая с нее ботинок.
Он рванул по шву штанину ее панталон и, оторвав длинный лоскут, туго перетянул укушенную ногу под коленом. Затем зажал пальцами кожу вокруг раны, чуть помассировал ее, а потом склонился над голенью и принялся отсасывать яд.
Сердце колотилось как бешеное, кружилась голова. Бессильно привалившись к стволу, Элизабет смотрела, как Самсон то припадает губами к ее ноге, то отворачивается, чтобы сплюнуть кровь. Рана горела, кожа вокруг пульсировала и покалывала, а вскоре начала неметь.
— Я умру? — спросила Элизабет, подивившись тому, как слабо прозвучал ее голос.
— Нет, мэм. Я не дам вам умереть! — заверил ее Самсон, выплюнув очередную порцию яда.
Он развязал жгут и встал перед Элизабет на колено.
— Ну-ка, хватайтесь за меня! — велел он.
Она с трудом вскинула тяжелые, будто налитые свинцом руки
