Будем выставлять карточки, Валентина Викторовна! — обратился я к такой доброй и такой рельефной женщине. — Алексей Константинович согласился с моей позицией по делу и решение моё, он таки утвердил!
Присев сбоку за стол, я протянул руку за карточками. Валентина, вздохнула и не одобрив моей вольности, покачала головой. Только после этого она дала мне бланки из плотной бумаги, вытащив их из своего стола.
— Ты опять меня обманул! — неожиданно обдало мой затылок жарким дыханием, — Дубровин меня не любит! Зачем ты мне наврал?!
— Антонина, уймись! — одёрнула Валентина буйно-помешанную девицу, так остервенело страждущую замужества, — Ты что себе позволяешь? Ты же на службе, Антонина! Да и вообще, приличные советские девушки себя так не ведут! Ты же комсомолка, Антонина!
Тонечка, упрямо поджав губы, вернулась на своё рабочее место. А я облегченно перевел дыхание.
Отступление
— Виталий, я чего-то не понимаю, или ты мне чего-то недоговариваешь? — начал заводиться Дергачев, — Если ты забыл, то я тебе напоминаю, что это я начальник в этом РОВД, а не какой-то следователь Корнеев! И даже не ты, Виталий!
Они сидели в кабинете начальника райотдела уже минут двадцать, предупредив, чтобы секретарь никого не пускала.
— Ты же знаешь, что я не ради себя эту палку от ОБХСС хочу выставить! — еще больше злился подполковник, в ответ на неуважительное своим упрямством молчание своего зама. — Нас же не поймут! В кои-то веки размотали девяносто три прим! Но почему-то не бэхи, которым по службе положено это делать, а какой-то опер из уголовки! Виталий, я даже обсуждать это не хочу! Жунтов всё оформит, как надо и даже задним числом сообщение от какого-нибудь своего «шурика» в литерное дело подложит. Ты сам подумай, когда еще ему случится срубить кражу госимущества, да еще в особо крупных размерах! А твоего Гриненко мы потом как-нибудь поощрим, пусть он не волнуется! Только попозже поощрим, это я тебе обещаю.
— Вася, поверь, не оформит Жунтов этот показатель на себя! А, если оформит, то потом горько об этом пожалеет. И, скорее всего, слетит с должности начальника ОБХСС. И Корнеев это так провернёт, что ты не спасёшь своего Жунтова. Ты просто поверь мне!
Лицо Захарченко выглядело таким, будто бы он зашел в туалет пописать во время приступа острой гонореи. Да еще откусив в этот самый момент половинку лимона. Он и сам понимал, что слова его звучат неубедительно. Мало того, он осознавал, что слова его звучат дико! Но не сказать непонятной и неприятной правды своему другу-начальнику он не мог.
— Ты пойми, не отдаст Корнеев никому это раскрытие. Никому, кроме Гриненко! Он сам мне это сказал. И знаешь, Вася, я верю, что не отдаст! Ты же видел, как я «Сеньку» колол? И ты хорошо знаешь, что «Сенька» вор не из «апельсинов», он заслуженный и самый настоящий законник!
— К чему это ты «Сеньку» сюда приплёл? — перебил капитана, криво ухмыльнувшийся Дергачев.
— А к тому, Василий Петрович, что следователь Корнеев покруче нас с тобой будет! «Сеньку» расколол я, а Корнеев, считай, что расколол меня. Когда я хотел в его раскрытие Тютюнника и еще пару ребят вставить. И тоже, заметь, без личной выгоды для себя хотел. Ребятам аттестацию на звания в области утверждать пора, вот и думал помочь в приказе, чтобы областники не ставили им палки в колеса! Раскрытие мокрухи, это серьёзно!
— И что? — без особого интереса спросил подполковник, — Передумал помогать?
— Точно так! Передумал я, Василий Петрович! — с отчаянной веселостью откинулся на спинку стула Захарченко, — Корнеев надавил и я передумал.
— На тебя? Надавил? Корнеев?! — недоверчиво улыбнулся Дергачев.
— На меня, Вася, на меня! — невесело подтвердил Виталий, — Но помню я, что он тогда еще обмолвился, что делает это ради того, чтобы Гриненко на свободе остался. Я пытать его не стал, видел, что не скажет. А сейчас можно было бы и спросить.
— Зоя! — ткнул пальцем в селектор подполковник, — Корнеева из следствия ко мне! Срочно! И чаю нам с капитаном!
Они только начали отхлёбывать хорошо заваренный чай, когда секретарь запросила добро на запуск в кабинет экстренно вызванного следака. Добро руководство дало.
— Заходи! — в ответ на приветствие лейтенанта, пригласил его за стол начальник РОВД. — Чай будешь? — ни на йоту не сомневаясь, что из скромности тот от предложения откажется. Как отказался бы всякий нормальный лейтенант в присутствии своего и бога, и царя, и воинского начальника. Которым, вне всякого сомненья, был для него руководитель РОВД подполковник Дергачев.
— Пожалуй, не откажусь, товарищ полковник! — после секундного раздумья ответил нестандартный наглец, — Спасибо!
— Еще один чай! Такой же, как нам! — бросил в селектор Дергачев, — Зачем позвал, догадываешься?
— Так точно, догадываюсь! — без излишнего пиетета ответил следователь, — Раз товарищ капитан здесь, значит, будете всячески склонять, чтобы в раскрытие госхищения бэхээсников включить, а в мокруху оперов из «угла».
— А ты, что, против, что ли? — изобразив праведное удивление, обиженно набычился подполковник, — Славой со своими товарищами делиться не хочешь?
— Так точно, товарищ полковник! — осторожно отхлебнул следак горячего «купчика» из принесенного секретаршей стакана, — Вы абсолютно правы, не хочу! Тем более, что оба этих преступления раскрыты не мной, а оперуполномоченным уголовного розыска Гриненко.
Лейтенант с благодарным удивлением поднял глаза на начальника РОВД. В принесённом ему стакане, кроме прекрасного и хорошо заваренного чая чувствовалось присутствие достойного коньяка.
— Вот именно, лейтенант! — заметив и правильно истолковав благодарный взгляд парня, кивнул Дергачев. — Мы тут к тебе со всем нашим уважением, а ты имеешь наглость выкобениваться, да еще и в позу встаёшь! Ты уж извини, Корнеев, но тебе пока еще не по чину такое поведение! — было видно, что начальник райотдела сдерживается из последних сил.
— Согласен с вами полностью, Василий Петрович! И в следующий раз я готов соответствовать, но никак не сейчас! — осторожно попытался спрыгнуть со скользкой темы молодой наглец. — Очень прошу, не надо в этот раз в долю к оперу нахлебников сватать! Очень вас прошу! — парень демонстративно проявил вежество по отношению к отцам-командирам, показывая, что он не отмороженный беспредельщик и своё место понимает правильно.
— Скажи, лейтенант, а, что ты имел в виду, когда обмолвился, что хочешь,
