– Вы имеете в виду, что были несчастливы? Как странно. У меня совершенно противоположное впечатление. Я помню… поправьте меня, если я ошибаюсь… сначала вы начали дрожать…
– Хорошо! – сказала Абигайль, чтобы остановить этот поток слов. – Я была счастлива. То есть была счастлива краткие мгновения. Но сейчас я не счастлива. Я могу только сожалеть, что… это произошло, и заявить вам, сэр, что это не должно больше повториться.
Кэри печально взглянул на нее.
– Я принимаю ваши извинения, Смит, а раз вы уверяете, что этого больше не повторится, я вас прощаю.
– Как вы смеете! – возмущенно сказала она. – Я не извиняюсь. Да и за что я должна извиняться?
– Действительно, за что? Когда я дарю вам самое большое в вашей жизни удовольствие, а вы не даете мне абсолютно ничего взамен.
– А что вы ожидали получить взамен, сэр?
– Я ожидал получить свою долю удовольствия.
– Что?! – воскликнула Абигайль, разрываясь между желанием и настоятельной потребностью навсегда укрыться в кладовой. – Вы прекрасно знаете, что я не могу дать вам удовольствие! Я имею в виду, что и не должна. Это было бы неприлично. Это было бы грехом.
– Конечно, – согласился Кэри. – Как человек, изучавший грех в университете, я могу подтвердить вашу оценку. Да, будет грехом, если мы уступим плотским желаниям и лишим наши тела священных уз супружества. Просто скажите мне, что для вас это борьба, вот и все, о чем я прошу. Скажите мне, что вы по крайней мере испытываете соблазн уступить моим греховным влечениям. Скажите мне, что у вас такие же греховные влечения.
– Кэри, ради Бога! Там, откуда я родом, мы не обсуждаем подобные дела.
– Но я думал, что вы из Лондона.
– Да. Из Кенсингтона.
– Теперь ясно. Вы меня хотите, верно? – настаивал он. – Вы не равнодушны ко мне?
Абигайль поморщилась от столь нелепого утверждения.
– Вы же знаете, что нет.
– Вы опять вселяете в меня надежду, Смит. Вы не дадите мне никакого удовольствия, но вы не совсем равнодушны ко мне. Следовательно, ухаживание будет продолжено.
Абигайль не успела ответить, поскольку он тут же вытянул ее из кладовой, и они поспешили вниз.
Хотя ни к какому определенному решению они не пришли, Абигайль была в прекрасном настроении. «Ухаживание будет продолжено», – сказал ей Кэри. Наверное, это своего рода объяснение в любви? Наверное, под этим имеется в виду, что его целью была женитьба на ней? Если так, исчезло бы и ее главное опасение.
Кэри протянул ей сверток:
– Думаю, это принадлежит вам.
– Нет, вам. Это чулки, которые вы мне одолжили.
– А, – сказал он, пряча сверток в карман. – Вы их постирали?
– Конечно.
– Жаль.
– Теперь вам лучше уйти, – покраснев, ответила Абигайль. – И поскорее!
– Очень скоро вы будете снова торопить меня, Смит. Но когда вы это сделаете, то будете иметь в виду совершенно другое.
Он целомудренно поцеловал ее в щеку и ушел.
Обед этим вечером был вполне мирным. Оба, Кэри и его кузен Хорас, прислали извинения, причем капитан – в письменном виде с доставкой, а Кэри – устно, через какого-то мальчишку. Оба, к изумлению Абигайль, объяснили свое отсутствие срочными делами в Лондоне. И больше ни слова.
– Полагаю, виной тому пресвитерианство мисс Смит, – заявила миссис Спурджен, пристрастным взглядом окидывая стол.
Для сегодняшнего вечера леди выбрала желтый парик, уложенный в греческом стиле, и массивный наряд из зеленого шелка, отделанный тяжелой бахромой, как занавески в гостиной.
– Что вы скажете в свое оправдание, мисс? Вам не стыдно?
Абигайль не стала отвлекаться на бессмысленные извинения за свою религию, внезапный отъезд Кэри причинил ей жгучую боль. Все надежды рухнули. Страшно было представить, насколько ее счастье теперь зависело от него. Особенно сейчас, когда он волен покинуть ее по собственному усмотрению и без всяких объяснений. Какие срочные дела могли требовать его присутствия в Лондоне? Помимо несчастья с Дауэр-Хаусом и новых арендаторов, у мистера Уэйборна достаточно неотложных дел в связи с бедственным состоянием поместья, которые требуют его присутствия в Хартфордшире. Не говоря уже о намерении «продолжить ухаживание».
Какой муж выйдет из расточителя, не заслуживающего доверия?
Абигайль была так огорчена, что когда миссис Спурджен перевела разговор на достоинства своей замечательной пропавшей птицы, она чуть не потеряла терпение и не сказала ей правду. К счастью, она вовремя опомнилась. Если б попугая съел Кэри, она бы, не колеблясь, разоблачила его, но она любила Ангела. Кроме того, было бы слишком жестоко рассказать миссис Спурджен, как погиб ее драгоценный любимец. Пусть думает, что умный макао сам открыл окно и улетел. Так лучше для всех.
– Думаю, сейчас он уже на полпути к Индии, – сказала леди, дернув шнурок звонка, чтоб подавали следующее блюдо. – Мой бедный мальчик. Он не поймет ни единого слова из того, что говорят туземцы.
Собрав запасы доброты, Абигайль предложила держать окно кабинета открытым на случай, если Като вернется из Индии также быстро, как улетел. Не имело смысла объяснять, что макао родом из Южной Америки.
Два дня спустя Кэри вернулся в Хартфордшир, засвидетельствовал почтение дамам и заботливо расспросил миссис Спурджен о птице.
– Мне показалось, я видела его в вашем фруктовом саду, – ответила леди, убирая прядь седых волос под челку темно-рыжего парика. – Садовник с двумя помощниками целый час искал его, но так и не нашел. Полагаю, Като вернулся в Индию, и я никогда больше не увижу его.
– Нам будет страшно его не хватать, – если не очень правдиво, то весьма тактично заметил Кэри.
Вежливо отвечая на все любезности кузена, Абигайль только по необходимости поддерживала беседу. Зато Вера компенсировала скорбь хозяйки и молчаливость Абигайль вежливыми расспросами:
– Надеюсь, ваши дела завершились удовлетворительно, сэр?
Кэри улыбнулся:
– О да, миссис Нэш. Я продал картину без всяких затруднений.
– Продали картину? – резко повторила Абигайль. – Какую из картин?
Кэри взглянул на нее.
– Я продал Кромвеля.
– Так вот зачем вы ездили в Лондон? Чтобы продать картину?
– Да, мисс Смит. Кроме всего прочего.
– Чего именно? – настаивала Абигайль, забыв, что не имеет никакого права его расспрашивать.
Вера Нэш подняла брови, миссис Спурджен что-то пробормотала, Кэри засмеялся.
– Во-первых, – бодро сообщил он, – я расплатился по счету негодяя Рыжего Ритчи!
– Почему же он негодяй? – фыркнула Абигайль. – Вы задолжали ему деньги. Но я рада, что вы с ним расплатились.
– Я не такой бесхарактерный. Ха, расплатился? И не подумал.
