Бим Бом покорно готовился принять незавидную участь. Он представлял, как его разберут на запчасти за воротами дворца, на том самом поле, где пятьсот лет назад собрались правители различных областей планеты для утверждения документа о создании единого государства Вела, возглавляемого правителем Инбидором.
Старый робот не собирался молить о пощаде. Он ожидал, что покинет мир живых вслед за эпохой процветания родной планеты. Он стоял почти выключенный, только активность искусственного интеллекта еще не угасла.
Лариса понимала степень опасности робота для себя. По логике она должна была радоваться избавлению от хитрого Бим Бома, одно лишь слово которого: “землянка”, означало бы для нее смертный приговор, но ее человечность, еще не полностью вытравленная ненавистью, не позволяла отдать маленького и беззащитного, как дитя робота, на растерзание железным шакалам захватчика.
— Эйнар, ты не сделаешь этого, правда? — Лариса остановила врага за руку, коснулась тонкими пальцами изгиба над локтем, и самым жалостливым взглядом, какой могла изобразить (она приподняла брови и чуть сдвинула их над переносицей), посмотрела в бирюзовые ледяшки. Ей так необходимо было растопить этот лед, что она согласилась унижаться перед убийцей отца, лишь бы не допустить еще одной гибели.
И Эйнар не выдержал ее умоляющего взгляда. Нет, он не оттаял, но подобно коту, которому долго-долго смотрят в глаза, полуотвернулся, как будто ему опротивели и этот взгляд, и его обладательница.
— Он всегда вмешивается в мои дела и предлагает глупые советы, — безучастный ответ был адресован Ларисе или противоположной от нее расписной стене.
— Такова моя основная функция, господин, помогать вам в решении проблем. Ведь я робот — компаньон, — Бим Бом ожил, почувствовав защиту.
— Мне не нужен компаньон. — отрезал повернувшийся Эйнар. Его прикрытые глаза и сжатые уголки губ выражали усталое безразличие.
— А я хочу, чтобы у меня был робот — компаньон, — Лариса вновь тронула нелианца за руку, словно пробуждая от сказочного сна., — Бим Бом забавный. С ним мне не будет невыносимо скучно. Оставь его для меня, прошу.
— Как скажешь, — Эйнар неохотно согласился. — Ю Сто, нового приказа не будет. Действуй по обстоятельствам.
Лариса услышала недовольный скрип в передатчике и поспешила отпустить руку Эйнара. Она подошла к Бим Бому и жизнерадостно попросил:
— Расскажешь мне историю дворца?
— С превеликим удовольствием расскажу. Я счастлив, что вам интересна история нашей планеты, — Бим Бом улыбнулся чередой огоньков на экране. — Вы очень добры, госпожа.
— Называй меня Ларой. Мне так привычнее.
Они двинулись вперед. Бим Бом начал долгий рассказ. Лариса обернулась посмотреть на Эйнара, но коридор был пуст.
Воспоминаниям о Кэме удалось развеять безнадежный мрак, поселившийся в душе Ларисы. Солнечным светом озарила его добродушная улыбка серые чертоги ее разума. Сходство с солнечным кругом, совершающим неспешное шествие по ясному небу, Кэму придавали и забавно торчащие в разные стороны короткие светлые волосы, и округлый контур лица, а его застенчивая улыбка побуждала улыбнуться в ответ. Наверное, так и должен выглядеть повзрослевший Маленький Принц.
ГЛАВА 27. Отряд
Кэм
Кэм, вернувшийся в бункер после проводов Ларисы, не находил себе места от нарастающего беспокойства в ожидании сообщений на основе собранной тлинами информации. Крошечные дроны-шпионы не могли приблизиться к дворцу, они дежурили в мусоропроводе и вокруг купола силового поля. Время казалось вечностью. Полководец Латлин запаздывал на встречу. Родители, сестра и Нив замерли у экрана станции управления и невесело беседовали о Ларисе, повстанцах и Эйнаре. Ледяная тревога поглотила Кэма, отчаянно борющегося со страхом.
Пока битва вела к поражению. Страх одолевал. Слишком сильно боялся рыцарь за прекрасную даму, которую он оставил наедине с коварным врагом, как гнусный предатель, когда мог бы увести ее в безопасное место, если на Веле есть еще такие места.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кэм рискнул пробежаться до пятиэтажного дома на другом краю улицы, где просторный чердак занимала его мастерская. Мимо незавершенных и законченных скульптур он прошел в темный рабочий кабинет и, чтобы немного отвлечься, получить порцию вдохновения, способную согреть его душу, остуженную разлукой с любимой девушкой, развернул графическое изображение Торговой площади. Это был его первый самостоятельный проект. Заказчики из городского управления планировали реализовать его при масштабной реконструкции граничащей с горным заповедником части города, но планам помешал сбыться захват власти Эйнаром. От района, где должна была разместиться Торговая площадь, остались выжженные руины, и судьба заказчиков была неизвестна, а Кэм продолжал фантазировать. Он добавил к виртуальному проекту новые штрихи, украсившие и саму протяженную двухэтажную галерею, которая из растянутого полумесяца выросла в завершенный круг, и ближайшую бекимусовую аллею.
Земная информация свежо циркулировала в голове Кэма. Ему не терпелось применить новые интересные знания.
“Хорошо бы украсить фасад фигурами земных животных”, — Кэм вдохновенно окунулся в царство сверкающих линий проектируемой галереи. — “Как в Венеции, или в Петербурге. Сверху по стенам пустить рисованные лианы с крупными цветками, а снизу вдоль кромки травы полетят насекомые… пчелы. Траву надо выполнить так искусно, чтобы невозможно было сразу понять, где заканчивается реальность и начинается изображение. Остекление галереи сделать в форме витража. На нем витраже изобразим продавцов покупателей с товарами, пусть будут у них довольные лица”, — Кэм, как фокусник, водил пальцами по зависшим в воздухе линиям. Галерея преображалась, серое здание окрашивалось в яркие цвета. — “В центре площади устроим фонтан, вокруг него расположим белые резные скамейки, как на Земле”, — громадный фонтан, выстреливающий одновременно семь мощных струй, центральная из которых поднималась выше прозрачного купола галереи, зажурчал в воображении молодого архитектора громче самого большого подземного источника. У основания фонтана Кэм решил разместить цветные скульптуры пляшущих детей Веселые румяные крохи несли на руках огромный раскрытый цветок, из него вытекала вода.
“Детям понравится плескаться в моем фонтане”, — перед закрытыми глазами Кэма с шумом пронеслась стайка веселых ребятишек. Они бесстрашно забрались в мелководный бассейн возле грохочущего фонтана и принялись играть разбросанными по его дну гладкими разноцветными камешками.
Кэм улыбнулся. Его посетила странная мысль. “Интересно, какого цвета кровь будет у наших с Ларисой детей? Фиолетовая? Если смешать синюю и красную краску, получится фиолетовый цвет. Впрочем, разве нужно об этом размышлять в то время, когда Торговая площадь кажется более реальным объектом, чем наша семья”.
Кэм свернул изображение и недолго постоял во мраке кабинета. Его мечту о детях развеяла навалившаяся щемящая тоска. Мало того, что не сумел воспрепятствовать отправке любимой на опасное задание, он и теперь испугался, спрятался в кабинете среди проектов, которые могут никогда не воплотиться в жизнь. В то время, как другие сражаются за Велу, он подло скрывается ото всех, и в первую очередь, от Ларисы, поскольку известия о ней боится услышать больше всего.
Краем глаза Кэм заметил в темноте отблеск сигнального света передатчика на запястье. Передатчик должен был пищать. Его звали в бункер! Неужели, он так размечтался, что не услышал резкий звук?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *
В бункере Кэм издали услышал незнакомые раздраженные голоса. “Отряд Полководца”, — сообразил он и так резво припустил, что у штаба остановился немного отдохнуть, чтобы не предстать в загнанном растрепанном виде перед новым военачальником Велы.
Выглянув из крутого изгиба тоннеля, он рассматривал пришедших воинов.
Немногочисленное войско Латлина состояло из молодых мужчин и женщин, но были в нем в порядке исключения и седые старики. Повстанцы молчали, сгрудившись возле предводителя, кричавшего так громко, что эхо его голоса, как подумал Кэм, достигло лесной полянки, где росла ароматная чайная трава, которую Ная заваривала для долгожданных гостей, и созревали сладкие ягоды дружбы.
