— Войдите.
В это время в боевой рубке старпом, с интересом, краем глаза, наблюдающий за дверью командирской каюты, азартно поспорил со своим внутренним голосом, насколько хватит терпения Назарова на помполита, которого на лодке не любили за его занудство и желание про всех все знать. Зам ставил на четыре минуты, а ехидный внутренний голос на три. Внутренний голос выиграл. Ровно через три минуты бледный помполит пулей вылетел из командирской каюты и помчался проводить политинформацию со свободной вахтой. За ним, в надвинутой на самые глаза фуражке, блестя золотом нашивок на рукавах, ступая тяжелой поступью командора, появился Назаров Михаил Кузьмич, командир дальней подводной лодки «Народоволец»:
— Старпом, мать-перемать!!!
— Я!! — Весело и яростно откликнулся зам.
— Боевая тревога!!!
— Есть боевая тревога!!!
По всем помещениям подлодки разнесся вой ревуна. Раздался топот множества бегущих ног и лязг задраиваемых люков. Слаженный организм боевого корабля, синтез живого человеческого мяса и металла, предназначенный только для одной цели — убивать, живущий именно для таких мгновений, питаемый стальной командирской волей, солярой и электричеством, сработал как хорошие швейцарские часы.
— Срочное погружение на двадцать метров!!!
— Есть срочное погружение на двадцать метров!!!
В 20:00 московского времени «Народоволец» стремительно ушел под воду.
Вы когда-нибудь сидели в металлической цистерне два часа подряд? А шесть? А сутки? А трое? А неделями? И не один сидели, а с сорока семью здоровыми мужиками вместе, которые едят там, где спят, когда над головой постоянно что-то свистит, шипит и громыхает. Когда рядом с вами все вымазано машинным маслом и солидолом, когда до икоты хочется курить, а курить нельзя. Вы не сидели в такой цистерне? Нет? Ну и радуйтесь этому. Только подводник может понять подводника, что такое замкнутое пространство этой длинной железной бочки, плывущей неизвестно куда и неизвестно с каким заданием. В подводной лодке уши становятся важнее глаз. Вы спите рядом с торпедой, а уши слушают, не раздался ли треск лопающихся переборок. Вы не хотите слышать, но уши продолжают жить своей напряженной жизнью вопреки вашему желанию. Информационный вакуум, так по-умному называют это желание ваших ушей психологи. Если приплюсовать сюда вполне понятное человеческое любопытство, то можно понять командира «Народовольца», сколько сил ему приходилось тратить на пресечение всяческих разговоров о возможном маршруте и цели движения подводного корабля. Неожиданным помощником в этом деле, в отличие от помполита, на которого Назаров давно махнул рукой, оказался радист, Храмов Федор Николаевич, пришедший на флот еще до революции. Он как бы стал «душой» матросского коллектива, когда за ним не приглядывает тяжело-свинцовый, холодно-расчетливый командирский глаз.
Вот и сегодня, обходя помещения корабля с обязательной ежедневной проверкой, кавторанг зашел в носовой отсек, из которого раздавался голос Николаевича и в котором разместились свободные от вахты матросы. Никем не замеченный, Назаров тихо вошел и прислонился плечом к переборке, с интересом вслушиваясь. Между тем, Храмов, полностью овладев вниманием матросской аудитории, травил:
— Идем мы, значит, с моим корешем, Пашкой, после месячного похода, молодые и здоровые, по Невскому. Ну, вы, салаги, конечно, понимаете, что такое баб месяц не видеть в молодости.
Вокруг рассказчика раздался одобрительный гул голосов, мол, ох, как понимаем. С улыбкой оглядев слушателей, радист продолжил:
— Так вот, идем мы и вдруг видим, перед нами та-а-а-кая барышня с чемоданчиком идет, ну та-а-акая. Все при ней. Кругленькая, аппетитненькая, каблучками цок-цок. У меня аж кровь прилила, и не только к лицу… Переглянулись мы с Пашкой, кивнули друг другу и на всех парах сзади к ней подходим. Я так галантно, по военно-морскому, ее спрашиваю «Барышня, может, помочь вам?»
— Ну, а она?! — жадно потребовало матросское собрание.
— А она, — Храмов сделал мхатовскую паузу, — она так гибко ставит свой чемоданчик на землю, что у меня внутрях все опрокидывается… И поворачивается к нам…
Федор Николаевич опять замолчал.
Вокруг него раздалось нетерпеливое:
— Ну?!.. Ну!?
— А вот те и «Ну». Как мы ее лицо увидели, несмотря на месяц без женского полу, так не сговариваясь в один голос и сказали: «Если не хотите, то как хотите, барышня…» И дали полный назад…
Под общий гогот Храмов добавил удрученно:
— Нет, я никогда столько не выпью, чтобы с такой…
Кавторанг про себя улыбнулся. Эта байка в разных интерпретациях ходила по кораблям еще со времен царя Гороха.
В это время кок, отдыхающий от своих кастрюлек и сковородок, попросил:
— Слышь, Николаевич, ты нам хоть намекни, куда идем-то? Ты ведь все должен знать. Ну, хоть краешком намекни…
Радист сделал таинственные глаза, вплотную подвинулся к спрашивающему, приобнял его за плечи и громким шепотом проговорил:
— Только тебе, Сашка, и по большому секрету. Понял?
— Конечно, понял. Так куда?
— В Африку, Саша. За крокодилами. А тебя сделаем приманкой. Вон ты какой у нас упитанный…
— Да ну тебя, Николаевич, — разочарованно пробубнил кок.
Понимающе засмеявшись, матросы начали расходиться по своим делам.
Заметив Назарова, Храмов сделал удрученно-хитрое, простецкое лицо.
Михаил Кузьмич, усмехнувшись, тайком показав своему радисту вначале большой палец, потом кулак, повернулся и вышел…
Сутки цеплялись за сутки, отмеряя мили приближения подлодки к ее цели. Ночью «Народоволец» всплывал, и командир, чтобы личный состав совсем не озверел, разрешал под присмотром старпома несколько минут матросам по очереди дышать свежим морским воздухом. Два раза дозаправлялись от танкеров и получали продовольствие.
Наконец, 15.09.33 года штурман доложил командиру корабля:
— Мы в заданном квадрате, в нейтральных водах. До Гавра 16 миль, Михаил Кузьмич.
Назаров дал команду всплыть на перископную глубину. Было 17 часов 3 минуты по Гринвичу. Прямо по курсу подводной лодки, на расстоянии всего в 5 кабельтовых, стоял под якорем сухогруз «Архангельск». В перископ хорошо были видны вывешенные на нем сигнальные флаги: «Не имею хода. Мои машины остановлены. Помощь не требуется».
Поблагодарив штурмана за отличную работу, Михаил Кузьмич приказал погрузиться на 30 метров. В 01 час местного времени «Народоволец» опять подвсплыл до перископной глубины и самым тихим ходом вышел к хорошо освещенному правому борту «Архангельска» на расстояние в полкабельтова. Дав команду на всплытие, кавторанг в сопровождении старпома и штурмана поднялся в рубку и сам открыл верхний рубочный люк. Штурман тащил с собой два малых переносных корабельных прожектора со съемными цветовыми фильтрами.
Установив прожекторы на рубке, он вопросительно посмотрел на Назарова:
— Два зеленых, два красных. Давай, — приказал последний.
Послав оговоренный в приказе сигнал, командир «Народовольца» стал ждать ответа. Внезапно на «Архангельске» погасли все огни, и буквально через минуту после этого пришел ответный сигнал в виде двух коротких красных и зеленых вспышек.
Почти сразу за сигналами в темноте послышался звук работающей лебедки на сухогрузе и тихий всплеск от спущенной на воду спасательной шлюпки.
— Сигналь еще раз, — приказал Михаил Кузьмич штурману, — а то мимо нас могут пройти.
Тот быстро два раза включил и выключил прожектора.
Из темноты опять пришел ответный сигнал. Отвечали, по-видимому, уже ручным фонарем. Через минуту стал слышен звук опускающихся в воду весел и прямо на рубку «Народовольца» вышла шлюпка с «Архангельска».
С подплывшей лодки раздался тихий голос:
— Пароль?..
Кавторанг, вооруженный карабином, внезапно почувствовал себя неуютно. Он вдруг понял, что его держат на мушке. Поэтому он хриплым голосом прокаркал:
— «Цербер».
И тут же потребовал:
— Отзыв!
— «Стикс». Все нормально. Бросайте концы. У нас четыре больших ящика. Тяжелые, гады…
Прием груза на борт подводной лодки занял час с небольшим. Капитан сам, со старпомом и двумя прибывшими, таскал ящики в свою каюту. Когда их расставили, третий из прибывших, представившийся как старший группы сопровождения груза, потребовал у Михаила Кузьмича разговора с глазу на глаз.
— Слушайте меня внимательно, товарищ командир. Во время движения на базу в каюту никому не входить, включая и вас. Еду нам оставляйте перед входом. Нарушители будут убиты на месте. Все ясно?
— Так точно, ясно. Разрешите вам передать пакет. У меня приказ.
— Передавайте.
Назаров подошел к личному сейфу, открыл его, вынул полученный от Пятницкого конверт и передал своему собеседнику. Тот внимательно осмотрел сургучные печати и тут же, при командире подводной лодки, вскрыл его. Прочитав короткий текст, он ухмыльнулся и пробормотал:
