— Капитан Мортимер, внутренние войска, — сказал он сурово. — Как разговариваешь со старшим по званию?
— Разговариваю по уставу, господин капитан, — хмуро произнес толстяк. Шани прищурился, чтобы патрульный не увидел цвета его глаз.
— Одет ты не по уставу, — сказал Шани, помотал медальоном перед толстяком и спрятал пластинку обратно в карман. — Еду в Кавзин с секретным предписанием лично государя. Препятствий приказано не чинить.
— Предъявите пропуск, господин капитан, — нахмурился патрульный. Шани поджал губы и холодно промолвил:
— Дурак. Сказано же тебе: секретное предписание.
Толстяк постоял, размышляя о том, стоит ли связываться с государевыми гонцами, а затем отошел с дороги и махнул рукой товарищу, чтобы тот убрал заграждение.
— Так точно, господин капитан, пропускаю.
Через час отряд государевых охранцев — вооруженный до зубов, словно ловит не одного беглеца, а вражеский полк — нагрянет к Северным воротам, и толстяк, дрожа от страха, скажет, что «капитан внутренних войск Мортимер» отправился в Кавзин: туда и кинется погоня за бывшим шеф-инквизитором, чтобы заблудиться в невероятной по силе для этого времени года метели и потерять пол-отряда замерзшими. А Шани тем временем ехал совсем в другую сторону, к Серым лесам Заполья, рассчитывая найти приют в этом крае маленьких деревень и болот, где отроду не водилось ни ересей, ни колдунов, ни стражей порядка.
Метель усиливалась, и лошадка перешла на шаг, упорно отказываясь двигаться быстрее. Шани посмотрел на темное низкое небо, настолько плотно затянутое тучами, что сложно было даже поверить, будто бы за ними есть солнце, и приблизительно прикинул время: пожалуй он не доберется в Волшки до темноты… Ну да ладно: за последние сутки он сумел побывать на дыбе (черт, рука уже отнимается после всех этих приключений!), оказаться в тюрьме и совершить оттуда побег, и вырваться из зараженной столицы — и теперь не пропадет. А еще он убил двух человек, и Дина умерла — но об этом сейчас лучше не думать… У него еще будет время для размышлений.
И тут Шани внезапно понял две вещи: у него теснит в груди так, что тяжело дышать — раз. И он все время протирает глаза, которые заплывают отвратительным розовым гноем.
Это понимание было словно звонкая неожиданная пощечина; он натянул поводья, и лошадка послушно остановилась. Значит, иммунная система все-таки не выдержала, печально подумал Шани, и моя смерть будет ненамного легче казни на костре… Метель усиливалась. Снежные хлопья летали и кружили, словно стая растрепанных белых птиц. Шани вдруг вспомнил, что уже видел это поле с мутным гребнем леса на горизонте раньше. Все, явившееся ему в давнем сне, сбылось — и чужая форма с дырой в боку, и уставшая лошадка, и всепоглощающий страх смерти. Только вот в прошлый раз он сумел проснуться, и Дина обнимала его, а теперь Дины нет — есть только наступающая зима и бесконечный снег, и вряд ли он сможет пробудиться от этого тяжелого душного сна с запахом крови…
— Я не хочу умирать, — сказал Шани и пришпорил лошадку. Надо было двигаться, пока оставались силы.
Глава 11. Да придет Заступник
Кровавые слезы, значит…
Андрей быстро шел по дороге в сторону деревни; Несса едва поспевала бежать за ним. Рассветное небо хмурилось; последняя осенняя гроза миновала, и в остывшем воздухе то и дело промелькивали снежные крупинки. Лес, не потерявший еще всей своей листвы, казался унылым и нахохлившимся, словно не ждал от судьбы ничего хорошего. Зато грязь за ночь подсохла, и шагать было легко; перспектива вязнуть по колено в такой ситуации Андрея не радовала.
Когда-то давно он был отличным врачом, знал все симптомы болезней, и, стоило только Нессе упомянуть про кашель и кровавые слезы, как Андрею стало ясно: болезнь Траубера; без медицинского вмешательства Аальхарн вымрет за месяц. Полностью. И если раньше он как-то мог абстрагироваться от подобных вещей, тем более, что местные болезни есть местные болезни, лечить их он не особенно-то и умел, то теперь пробравшаяся сюда зараза была его проблемой и его виной. В конце концов, как говорил, бывало, отец, есть такие слова как личная ответственность за зло, хоть даже ты сам его и не совершал… Пафосно звучит, конечно, но что поделать… Андрей очень крепко и злобно выругался по-русски — так, чтобы ярость, ударившая в затылок, утихла и дала возможность работать — и полез в свой заветный мешок.
— Что это? — спросила Несса, когда Андрей вынул бесконтактный пистолет для прививок. Ничего подобного она, разумеется, никогда не видела, и даже не могла предположить, что такие вещи существуют на свете. Разумеется, Андрей не стал объяснять, что подобные приборы Гармония выдает всем колонистам дальних планет: нет необходимости в стерилизации инструмента и кожи, просто загружается ампула, а дальше нужно всего лишь нажать на кнопку, и доза лекарства окажется в нужном месте и в нужное время.
— Шприц, — произнес Андрей и, осторожно опустив пистолет на стол, снова сунул руку в мешок. Несса смотрела на него во все глаза и, казалось, даже перестала дышать.
— Ты Бората? — спросила она тихонько.
— Хрен с ним, пусть буду Бората, — сказал Андрей. — Пусть хоть кто буду, только не мешай, а?
Потому что мне сейчас нужно очень сильно сосредоточиться и вспомнить то, о чем я не вспоминал десять лет. Итак, Траубер. Сумрачный германский гений; прапрапрадед мой таким спуску не давал и правильно делал. Но времена пошли другие, и Траубер нашел применение мозгам и рукам в лабораториях биологической зачистки колонизируемых планет. И знаменитый вирус, кстати, он вовсе не сам изобрел — это мутировавшая бактерия земной бубонной чумы, разумеется, подправленная в сторону максимальных возможностей поражения. Ну и плюс кровавые слезы в качестве психологического воздействия — Траубер обожал внешние эффекты. Единственное, что сейчас нам всем поможет — это биоблокада. Роскошная штука, говорят, ее создателю, доктору Лебедеву, поставили памятник из золота на одной из колонизированных планет, когда там бушевала очередная зараза. Действует, захватывая вирус в непроницаемую оболочку и выводя из организма через поры кожи и с мочой… А биоблокады мне, разумеется, никто и не дал: зачем бы такая роскошь ссыльному врачу? Но зато добрая Гармония выделила мне блок-пакет первой помощи, притом весьма неплохой, а в университете я прослушал целый спецкурс на тему синтеза биоблокады и теперь смогу ее собрать из подручных средств…
Несса с суеверным ужасом следила за его манипуляциями. Андрей вынимал из мешка какие-то пузырьки с разноцветными жидкостями и непонятные устройства, которые то ломал, то собирал заново. Затем у всех пузырьков были скручены макушки, и Андрей принялся смешивать зелье, добавляя то одну жидкость, то вторую, то третью, то резко встряхивая чашку со смесью, то покачивая ее бережно, словно младенца. Это было чудесно и страшно; Несса смотрела, боясь упустить хоть что-то. Андрей о чем-то бормотал на чудом языке, постоянно повторяя «Траубе, Траубе…» — наверно, отгонял злых духов. Он и в самом деле был великим лекарником, иначе откуда у него взялись бы все эти алхимические вещи, которых простому народу и видеть не положено… И он наверняка поможет: известно ведь, что Бората умел лечить все болезни, кроме старости и смерти и даже иногда оживлял мертвых, если те были хорошие люди… Андрей колдовал над пузырьками еще долго, и Несса успела задремать: во сне ей виделась толстая и кривая ржавая игла, которая протыкала звезды и нанизывала их на грязную нить, когда-то бывшую белой. А потом Андрей сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
