– Полагаете, у меня есть шанс?
Этот вопрос был тоже вполне приемлемым для сиротки без опыта интриг. Но вынуждена признать: мое сердце замерло в ожидании ответа.
Освальд сделал еще несколько шагов, замедлился, а после и вовсе остановился, обернувшись и совершенно серьезно взглянув мне в глаза. В этот момент у меня мелькнула мысль, что этот благообразный старичок не так прост на самом деле. В темных глазах читался острый ум. Морщины, разрезавшие лоб и очертившие суровую складку рта, выдавали в нем человека, отвыкшего искренне улыбаться.
– Полагаю, вам стоит хорошенько подумать, прежде чем принимать предложение от королевского бастарда, – понизив голос, посоветовал мне слуга королевского дворца. – Даже если каким-то чудом вам удастся надеть обручальное кольцо на свой палец, то это никак не значит, что с этим смирятся… другие люди. А вы слишком юны и прекрасны, чтобы подвергать себя подобной опасности. Я бы на вашем месте бежал. Бежал, пока хватало б сил, а после бежал бы через усталость и бессилье. Потому как оставаться вам никак нельзя.
Он отвернулся и продолжил путь. А я еще какое-то время не могла пошевелиться, ощущая, как меня сковал леденящий душу ужас. Не то чтобы я понятия не имела, во что ввязалась, а новые открывающиеся и играющие невообразимыми гранями тайны королевской семьи и вовсе ввергали меня в отчаяние, но его слова… тон…
Мой здравый ум вмиг напомнил мне о ценности единственной наличествующей у меня жизни. Но подозрительность вдруг змеей скользнула в размышления и резонно спросила: а с чего вообще такая забота? С чего это человек, век прослуживший королевской семье – а судя по его должности, служил он действительно не первый год, – решил потоптаться по своей преданности и предупредить никому не известную девицу? Да сочувствуй он мне всем сердцем, не стал бы давать советы. Так открыто. А значит, либо он действовал по указанию представителя монаршего семейства, либо…
– Мы пришли, – пресекая малейшую возможность дальнейшего развития разговора и моих размышлений, уведомил Освальд, распахнул стеклянную дверь и пропустил меня вперед. – Хорошего чаепития, леди Дерсон.
– Благодарю, – проявив банальную вежливость, кивнула я слуге и двинулась вглубь зимнего сада.
Разговор с господином Освальдом окончательно отбил охоту встречаться с королевой. Внутреннее чутье подсказывало, что ничего хорошего я не услышу. А то, что донесут до моего разума – мне слышать не захочется.
И все же я шла по выложенной из камня тропинке, едва отмечая красоту зимнего сада, цветущего в такую непогоду. Сквозь стеклянный купол в сад проникали по-зимнему холодные солнечные лучи, пронизывая пространство золотыми иглами. Меня мало интересовали распускающиеся при моем приближении розовые бутоны какого-то южного растения. Увы, меня всегда мало интересовали цветы. Я лишь мельком отметила разноголосое пение мелких, но голосистых птичек.
Королева ожидала меня в той части сада, где ковром цвели фиалки. От их аромата щипало в носу и немного кружилась голова, но ее величество откровенно наслаждалась и видом, и запахом, разместившись на больших подушках, разбросанных прямо на каменном полу.
Рядом, покачивая небольшую переносную колыбельку, сидела еще одна женщина, облаченная в точно такие же одежды, что и ее величество – ретрегренадские. И чуть в стороне – девушка или, правильней сказать, девочка перебирала струны ни на что не похожего инструмента.
На небольшом столике исходили паром чашки с чаем и кофе. На блюдах разместились сладости и выпечка. И все бы ничего. Но в зимнем саду нас было всего пятеро, если учитывать еще мочившего пеленки наследника престола.
И только сейчас я осознала, что обстановка была слишком приватной для простого чаепития. Не получится ни избежать внимания, перебросив его на кого-нибудь другого, ни отвлечься, задавая вопросы присутствующим придворным леди.
Спрашивать намерена только ее величество. О чем? Другой вопрос. Но… Нельзя сказать, что меня радовала сложившаяся ситуация.
Я нервно сжала пальцы, собираясь и возвращая себе присутствие духа. И совершенно неожиданно ощутила тепло на плечах. Словно меня обнял кто-то невидимый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В тот же миг стало легче. В памяти всплыли слова Стейна: “Я буду рядом!” Подозреваю, что он действительно был куда ближе, чем я могла бы рассчитывать. Учитывая его способности, он бы, даже находясь здесь во плоти, не смог быть ближе, прикасаться, поддерживая.
И мои губы тронула благодарная улыбка.
– Ваше величество, – присев в реверансе и, как и требовал этикет, не поднимала даже взгляда я.
Королева Кассандра нарядилась, словно для выхода в город, накинув на голову лазурного цвета вуаль, переливающуюся от драгоценных камней и жемчуга. Мне не к месту подумалось, что таскать такую тяжесть на себе куда обременительнее, чем корону Квитгрейна. Но, учитывая воспитание ее величества, она на это… великолепие водрузила бы еще и корону – и точно сломалась бы под тяжестью венца. В прямом смысле слова.
Обо всем этом мне приходилось думать, не поднимаясь и поглядывая на присутствующих из-под ресниц. Королева выжидала. Мне было непонятно, чего именно. И только после того, как девочка, тронув еще раз струны, подняла взгляд на ее величество и кивнула, Кассандра заговорила:
– Поднимитесь, мисс Адалинда Дерсон, – ее голос оказался на удивление красивым: мелодичным, грудным. Легко было представить, как таким голосом ее величество выводит грустные песни о неразделенной любви. И в то же время явно слышен был и акцент.
Задумавшись, я не сразу повиновалась приказу. Но, спохватившись, поднялась и, слегка смутившись, пролепетала:
– Прошу прощения, ваше величество. Ваше внимание для меня – и честь, и неожиданность одновременно. Я никак не ожидала, что могу вызвать ваш интерес.
Это было ложью. Следовало быть совсем идиоткой, чтобы не предугадать саму возможность этой встречи, учитывая мой непонятный, но заметный статус. Но я предполагала, что она состоится в иное время, когда я не буду лепить иллюзию на ходу, надевать платье, которое вижу впервые, придумывать темы для разговора с человеком, о котором знаю ничтожно мало. И при этом совершенно не понимая, что ей от меня могло понадобиться в столь приватной обстановке.
Ее величество одним плавным, притягивающим взгляд движением откинула вуаль, заслужив при этом осуждающий взгляд няньки его высочества, весело агукающего в колыбельке, и немного испуганный девчушки, так и не тронувшей более струны. И только теперь я поняла, почему Стейн выбрал именно такой фасон платья – королева была в схожем. Правда, цвет иной – синий, немногим темнее, чем вуаль, и вышивка богаче, учитывая количество драгоценных камней на лифе платья, но точно такой же вырез и немодная ныне длина. Это платье было моим преимуществом. Ведь в черных, как ночное небо, глазах королевы мелькнуло одобрение. Вероятно, она совершенно не выносила моду при дворе, а повлиять, в силу своей неавторитетности, на нее не могла.
В остальном я совершенно точно не понимала короля. Да, Кассандра отличалась от принятого и привычного в нашем королевстве канона красоты. Но она была хороша.
Черные глаза, черные волосы и не очень крупные черты лица. Эта женщина чем-то напоминала меня настоящую. Правда, у королевы глаза были больше, как у оленицы, а у меня чуть раскосые. И у меня был маленький рот. А вот губы королевы были пухлыми. Как любит говорить Сью – созданы для поцелуев.
Она была красива той, необычной красотой. Но зная предпочтения мужчин, с которыми мне приходилось работать в последние годы, – все необычное притягивает куда сильнее, чем то, к чему глаз привык с детства. К тому же я точно знала, а теперь и убедилась воочию, что королева была юна. Если мне не изменяла память, ей едва исполнилось девятнадцать. То есть мы были почти сверстницами. Вот только я в силу жизненного опыта уже чувствовала себя старухой. Хотя… полагаю, девушке, оторванной от дома и отданной как залог добрых отношений между королевствами, пришлось немногим легче.
