После, когда я вышел освежить голову под морской бриз и насладиться чарующим видом моря, ко мне подошел Михлан. Едва поравнявшись, он четко произнес:
— Я верю в тебя, сержант, как верил Кол. Ты вытащил меня из легиона и наверняка вытащил из бедности, — и ушел, оставив меня в растрёпанных чувствах.
Кол верил мне и шел рядом, пока не был ранен и брошен. Но судьба никогда не была простой штучкой со скучными капризами. Я встретил Кола на вторую неделю сержанства, он шел в колонне Неизвестных монахов. Полностью лысый, с белой как молоко кожей и взглядом полным надежды и любви. Проходя мимо, он чуть повернул голову и медленно опустил веки, словно давая знать: узнал и все идет по плану. Я не стал его разыскивать, всему свое время.
Бугор и Скоп оказались куда проще в своих желаниях. Их интересовали деньги и последующая возможность кутить, не думая о завтрашнем дне. Странные желания, ведущие в никуда. Они трижды подходили и уверяли в преданности. Правда, мне думается, их уверенность в словах продлятся только до того момента, пока деньги не окажутся в наших руках. И я брал это в расчет.
Сама сумма запроса за артефакты вызвала не менее ожесточённые споры, чем сам план. Хотелось как можно больше, но следовало понимать реальность, и тут уже пришлось обговаривать нюансы. Моя доля по итогу выглядела внушительно, и если вернуться в родные края, то с легкость смогу выкупить мельницу со всеми батраками.
— Сержант?
Я моргнул и посмотрел на недовольное лицо Сэмса.
— Ты что говорил?
— Говорю, я как все, — ухмыльнулся, внутри поражаясь флегматичности его характера.
— Идем, нам тоже следует выполнить часть своего плана. Пока она заключалась лишь в том, чтобы рассказать про взрывателей Румфосу, и получить хоть какой-то совет.
Порт кипел своей жизнью, сновали люди, стучали колеса подводов и скрипели снастью кораблей. Вроде все то же самое, что и при патрулировании, но некая свобода окрашивала все в другие тона. Казалось, можно все бросить, подойти к вербовщику и уже вечером уплыть в синюю гладь на поиски приключений. Я улыбался всеми силами, не давай уйти духу авантюризма. Но приобретённая натура стражника взяла верх. И вот я уже высматриваю сомнительных личностей в узких проулках. Отмечаю суету на пирсе, сборщика налогов, где вот-вот должен пришвартоваться очередной купец. И если со склада я выходил рисковым авантюристом, то к лавке скупщика пришел скучным стражником.
— Сэмс, подожди тут. Хорошо? И ради всех Одаренных разом, будь наглее с девками, — получив кивок, я указал на приближающихся двух особ, явно не отличающихся кротостью нравов.
Толкнув дверь, колокольчик исправно сообщил о приходе посетителя. Зачем он нужен — неясно, ведь хозяин всегда находился на своем месте. Румфос сидел за стойкой и внимательно изучал шкатулку, словно библиотекарь древний фолиант с точным указанием места захоронения первого императора. Брови сведены, нижняя губа оттопырена, а массивные пальцы, больше годные для разлома орехов, нежно гладили деревянные бока.
— Привет, Румфос, — непривычно первым поздоровался я.
— Сержант? — не поднимая глаз, удивился он, — даже в столь сложный час я рад тебя видеть. Один миг и я весь твой, и охотно выполню пару твоих заказов.
Я кивнул, хотя собеседник этого и не видел, и отошел в сторону, разглядывая полку с диковинами. Взгляд не долго блуждал и наткнулся на корабль в бутылке из настолько тонкого стекла, что даже тусклого света из окон хватало, дабы рассмотреть судно в мельчайших деталях. Я даже не сразу понял, чему больше удивился — искусно сделанному макету или же мастерству стеклодува. Я только углубился в детали искусной работы мастера, как хозяин лавки окликнул меня:
— Грант, чем обязан? — я развернулся, глаза моментально наполнились слезами, пришлось протирать пальцами. — Отличный сувенир. Корабль Проклятой любви Элоизы, говорят, его заточил в бутылку Первый Неизвестный, приревновав к капитану. Тому самому, что прошел все моря и был в каждом порту; и тому, что по слухам, может отвести тебя к лютым сокровищам мира. Может, это всего лишь искусная подделка, но тем не менее, это нисколько не мешает любоваться ею днями напролет. Говорят, один кормчий умер от голода, пока рассматривал мельчайшие детали судна. Предлагать тебе столь экзотический товар не буду. Ты же все по головоломкам и книгам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я улыбнулся и, подойдя к стойке, посмотрел на шкатулку.
— Очередная головоломка?
— Если бы, там заначка от жены. Собирался купить себе удочку, выдвижная, в десять локтей, легкая как перо и крепкая как слова Скучного. Но вот беда — сам забыл, как открывается. Но, как говорится, это не главное, главное, что принесло сержанта к моим дверям. Следующий привоз товара будет только через неделю.
— Помнится, ты мне книгу обещал про Черные берега, — Бел очень понравилось читать, и теперь я регулярно носил книги вместо цветов.
— Было дело. В аренду, — я кивнул, — тогда возьму ее чисто за символическую плату на две недели. Я сейчас.
Он скрипнул стулом, встал, вышел в подсобное помещение, отодвинув шторку. А я, выдохнув, пытался найти слова, как перейти к главному вопросу. Идя сюда, в голове прогнал с десяток вариантов, и все они тянули разве что на обозначение «неплохо».
Послышался шум отодвигаемой ткани, и на прилавок лег прямоугольник обернутой жесткой бумагой.
— Держи, пусть Белинка порадуется, — он хлопнул по книге и назвал цену. Я ожидал большего, но вышло приемлемо.
Я отсчитал монеты, Румфос улыбнулся, сгрёб все в выдвижной ящик. Видимо, сдача в этом расчете не подразумевалась.
— Приятель, — нерешительно заговорил я, настолько косноязычно, — если, скажем, у меня есть сведения про товар… очень дорогой товар. То… ты можешь подсказать, кто его может купить?
— Ох, сержант, ты нашел что-то в развалинах? — голос скупщика посуровел. — Мой совет — верни хозяевам.
— Понимаешь, — мне отчаянно не хватало слов. Оказывается, быть преступником — не такая уже и легкая работа, как многие думают.
— Послушай, Грант, ты мне приятен как человек, и как стражник тоже, что уже немало. Так давай сойдемся на том: ты оступился, получил дельный совет от старины Румфоса и вернулся обратно к честной жизни.
Я кивнул, забрал книгу и пристыженный вышел наружу. Будем надеяться, у остальных дела с переговорами обстоят куда лучше. На улице не сразу понял, что Сэмса нет рядом. Обеспокоено завертел головой, не обнаружив парня, поспешил в сторону проулка, откуда выходили дамочки. И не ошибся. Две назойливые шлюхи под локти тащили слабо упирающегося парня куда-то в склады.
— Стоять! — гаркнул я, но это лишь прибавило скорости злосчастной троице. Сорвался на бег и нагнал их ровно в момент поворота за угол. Выскочив в узкий проулок, снова закричал. — Стоять! Сэмс из Рода Колмов, какого Безза ты творишь? — парень съёжился, подернул штаны и даже оттолкнул одну из шлюх. Девица к этому времени зачем-то стягивала со скромняги бриджи.
— Простите, сержант, — пролепетал он, отступая мне за спину, — я говорил им, что не хочу, но они меня не слушали. А я не могу ударить женщину или еще как-то применить силу.
— Сержант, твою налево да поперек живота, у мальчонки выходной, и вы не при ошейниках. Так что дай ему развлечься, — бойко подбоченившись, заговорила чернявая шлюха. — С такими друзьями ты, парень, так и помрёшь девственником.
— Потому что так и не поймешь, с какой стороны к жене подступиться. Будешь тыкаться, как слепой щенок к мамкиной титьке, — вторила ей другая, усиленно поправляя вырез на груди.
Вступать в перепалку с этими языкастыми стервами равносильно приговору. Как опытный мечник каждый день оттачивает мастерство махания мечом, так они — владения языком. На любой твой словесный выпад у них было пять-шесть заготовок.
Одарив девиц злобным взглядом, я толкнул растерянного Сэмса в бок, направляя его на оживлённую улицу. Войдя в общий поток людей, я спросил парня:
— Кхм может, я того зря пришел, и тебе действительно надо было… — мне подумалось, что навязывать свои моральные принципы другим, не спросив мнения, как-то грубо.
