отдельное спасибо.
– Попкорн? – Чернышевский возле кассы со всякой всячиной притормаживает.
– Ну, можно, – дёргаю слегка плечиком.
Поправляю складки на юбке, поджимаю губы.
Перед нами в очереди две девушки, ноги от ушей, мини едва прикрывает зад.
Оглядываю свой наряд, начинаю грызть поджатые губы изнутри. Надо бы поработать над своим стилем, а то я в этих балахонах, как мышь.
Делаю глубокий вдох, слегка прикрываю глаза. Чего-то я не о том думаю. Раньше меня не волновал мой внешний вид.
Нет, я слежу за тем, чтобы быть опрятной и чистой, но все эти девчачьи прибамбасы… Никогда на них время не тратила. А надо бы.
– Какой вкус? Фруктовый, карамель, солёный? – Влад выдёргивает меня из размышлений.
– А…
– Давайте все! – машет рукой.
Привстаю на носочки, но всё равно не дотягиваюсь.
– Ты чего? Мы съедим столько разве? – мой громкий шёпот слышит не только Влад.
Продавщица зависает с картонным ведёрком в руке.
– Так что?
– Всё! – Влад меня не слышит. – Ну, а что? – это уже мне.
На входе в зал охрана проверяет билеты. Ищем свои места.
Последний ряд, м-да… Лучше бы проконтролировала.
Интересно, стоит намекнуть тонко, что я пришла мультфильм смотреть? Или не поможет?
Влад усаживается, по-мужски расставив ноги. Ставит ведро с поп корном. Я свою порцию скромно пристраиваю рядом, кресла достаточно широкие, две меня поместится.
Три ряда впереди нас пустые совсем.
– Далековато, может, пересядем? – скромно задеваю парня плечом.
Экран огромный, да и на зрение я никогда не жаловалась. Но сидеть вдвоём на последнем ряду. Как там говорят? Места для поцелуев?
– Не, тут классно, – бесцеремонно кладёт руку на подлокотник.
На котором, на секундочку, моя рука лежит.
Нежно поглаживает кожу, переплетает наши пальцы.
В груди взрывается фейерверк, щёки полыхают.
Спасибо, в этот момент выключается свет.
Глава 27
– Итак, зовут меня Степан Александрович Ильин. Оставшиеся три с половиной месяца я буду вести у вас физкультуру, так что… – обводит взглядом выстроившийся в шеренгу класс, – времени на то, чтобы найти общий язык у нас немного.
– А где Александр Степанович? – по залу прокатывается гул недовольства.
Недовольны в основном парни, девчонки уже весь пол слюнями закапали, разглядывая молодого учителя физкультуры.
Рост чуть выше среднего, широкие плечи, чёрный ёжик на голове. Навскидку лет на пять старше нас, скорее всего, недавно окончил институт.
– Александр Степанович будет преподавать у младших классов, – поясняет холодно. – На-пра-во! Бежим десять кругов, потом восстанавливаем дыхание.
Мы неохотно поворачиваемся, начинаем бег.
Александр Степанович – классный мужик, жаль, что вместо него нам дали этого молодого парня. Судя по фамилии и отчеству, его сына или родственника. Вдруг он цепляться к нам будет?
Только успеваю подумать об этом, слышу голос нового физрука.
– А кто это у нас на особом положении? Встать, фамилия! – рявкает так, что Вера подскакивает, как ужаленная.
Не притормаживая, поглядываю в сторону несчастной подруги. Мышкина выше меня, но это потому, что я мелюзга. А рядом со Степаном Александровичем девушка, как дюймовочка. Дюймовочка-пышечка.
– П-п-пыш… – шипит подруга.
Как чайник, в который много воды налили. Пытается кипеть, но вместо пара из свистка одни брызги летят.
– М-мышкина я, – чуть не плача.
Педагог называется, запугал бедную девчонку.
– И что же тебе, Мышкина, – ищет её фамилию в журнале, – особое приглашение нужно?
Вера теребит край футболки, машинально откидывает тяжёлую косу за спину. Кончики волос задевают грудь учителя.
– Н-нет, – пытается отстраниться, но стоящая сзади скамейка мешает движению. Девушка упирается ладонями в подоконник.
Картина, конечно, так себе. Со стороны не скажешь, что учитель ученицу отчитывает. Неоднозначно.
– Тогда марш заниматься! – фу, какой грубый.
Сразу видно, что опыта в работе с детьми нет у него. Дал бы хоть нам школу нормально закончить. Такой и аттестат испоганит – недорого возьмёт. Наверное, считает, что его предмет самый важный.
В моей прежней школе учитель ОБЖ такой был. Не сильно молодой, но принципиальный. Всё твердил, что его предмет должны в обязательном порядке сдавать, а не какую-то там математику.
После звонка все дружно выдыхают. Кажется, даже парни вымотались, хотя они все довольно выносливые. Что уж про женскую половину класса говорить.
– Ты почему не сказала, что у тебя освобождение? – спрашиваю, когда выходим с Верой из раздевалки.
– И поэтому я сижу на скамейке в форме?
– А и правда, зачем форму нацепила?
– Чтобы оценку получить, – бросает невозмутимо.
– В смысле? За то, что надела спортивный костюм? – руки так и тянутся проверить лоб подруги. Вдруг, у неё жар?
– Ну да. Александр Степанович так делает периодически, когда остальные девчонки форму забывают. Можно на их фоне пятёрку получить. Мне не лишняя, я и так вечно на освобождении, а аттестат не за горами.
– Не знала…
– Просто ты ещё не попадала ни разу на раздачу таких «плюшек», – пальцами рисует кавычки в воздухе. – Это у тебя?
Мой рюкзак жужжит.
Вытаскиваю телефон, когда вибрация уже затихает.
Смс.
«Твоя смелость тебе не поможет».
Перечитываю, широко открыв глаза. Похоже на угрозу, но от кого?
– Всё хорошо? – Вера мой растерянный вид считывает.
– Угу, – убираю телефон в карман рюкзака.
Может быть, номером ошиблись. Не буду нервничать раньше времени. И Веру пугать тоже не хочу.
После английского получаю ещё одно сообщение.
«Не испугалась? Правильно. Ведь Надежда умирает последней».
А вот это уже не смешно. Пальцы мелко подрагивают, когда я пытаюсь удалить сообщение. Нажимаю на значок корзины. Удалить? Ок.
Замираю. Может не стоит?
Мышкина косится на меня, но не спрашивает ничего.
– Голубки не могут друг без друга, – делится предположением, игриво улыбаясь. Думает,
