Существование колхозов, точнее, трансформация их в артели, допускалось в случае, если крестьяне сами захотят сообща вести хозяйство.
Пункт 6-й указа гласил: «Машинно-тракторные станции (МТС) составляют общее имущество данного района, которое обслуживают на артельных началах».
Интересен 8-й пункт: «Земля, как ценнейшее имущество Украинского Народа, не смеет лежать мертвым грузом, а должна быть вся обработана и засеяна. Об этом позаботятся хозяйственные управы, которые за свои действия отвечают перед УПА».
Вероятно, это было предостережением отдельным, особо жадным селянам: не нахапать земли больше, чем можно возделать. С другой стороны, не исключено, что здесь мы видим ограничение принципа частной собственности — возможно, что пункт предполагал отъём земель у нерадивой или обессиленной семьи, если владение участком входило в противоречие с интересами народа.
Ценные свидетельства об административной и хозяйственной деятельности националистов содержатся в документах красных партизан. Тем более, что Лебедь, цитата из которого приведена выше, сам был бандеровцем, и поэтому мог перехвалить повстанцев.
Первым партизанским соединением, продравшимся сквозь повстанческие районы, был отряд Ковпака. Комиссар отряда Семен Руднев 21 июня 1943 г. записал в своем дневнике: «И здесь виды на урожай отличные. Засеяно очень много ржи, пустующих земель совершенно нет. А политическая обстановка в этих националистических районах настолько сложна, что надо держать ухо востро»[253].
А вот отрывок из отчета полковника Якова Мельника о рейде его партизанского соединения, продолжавшемся с 19 июня по 18 августа 1943 г.:
«… Ровенская область.
Пройдено 65 сел и хуторов.
Крестьяне ведут единоличное хозяйство. Каких-либо изменений в хозяйственной жизни за время немецкой оккупации нет. Режим, налоги и репрессии в 1941 и 42 гг. здесь были значительно слабее и менее, нежели на территории восточных областей (имеются в виду области, входившие до 1939 г. в состав УССР. — А. Г.). Только незначительная часть населения угнана в Германию. В своем большинстве хозяйства крестьян экономически крепкие.
Отличительной чертой для данной местности есть то, что во многих селах крестьяне украинцы находятся под влиянием организации украинских националистов (бандеровцев и бульбовцев)…
В настоящее время административного, экономического и политического влияния немцы на этой территории не имеют (повстанцы оккупантов прогнали. — А. Г.). С населения в 1943 г. не взимают никаких налогов и поставок. Крестьяне снабжают сельхозпродукцией группы и отряды бульбовцев»[254].
Из-за плохо поставленной разведывательно-агентурной работы советские партизаны часто путали националистов двух направлений — бульбовцев и бандеровцев. Скорее всего, речь идёт здесь о бандеровцах, а не о бульбовцах: последние не создавали «свободных территорий». Так что информация о снабжении крестьянами националистов и «безналоговом рае», скорее всего, относится к УПА-ОУН(б).
Радиограмма в УШПД от 18 октября 1943 г. с территории Ро-венской области: «13 октября националисты во всех своих селах возле Сарн, Домбровица открыли занятия в начальных школах для детей. В конце сентября в лесу возле Домбровицы националисты проводили совещание учителей. Предложили учителям не только в селах учить детей, но и дома. Бегма, Тимофеев»[255].
Как видим, бандеровец Лебедь в своей книге если и перехвалил ОУН, то не сильно.
Аналогичное сообщение тех же авторов от 30 октября: «Националисты в Домбровице мобилизовали всех портных для изготовления теплой одежды на зиму. По последнему распоряжению штаба националисты сейчас принимают к себе всех, кроме поляков. В данное время [среди] националистов много евреев, особенно врачей»[256].
Вступление в войну США заставило оуновцев пересмотреть некоторые положения радикального национализма: в 1942 г. ОУН(б) отказалась участвовать в геноциде, который вел Гитлер. Правда, по этому поводу формулировка была принята своеобразная: «Невзирая на негативное отношение к евреям как к орудию московско-большевистского империализма, считаем нецелесообразным в настоящий момент международной ситуации принимать участие в антиеврейской акции, чтобы не стать слепым оружием в чужих руках и не уводить внимание масс от главных врагов»[257].
Известен случай спасения шестерых евреев бандеровским подпольщиком в 1942–1944 гг. в Галиции[258].
Лебедь так описывает участие евреев в украинском Сопротивлении: «Большинство врачей УПА были евреи, которых УПА спасала от уничтожения гитлеровцами. Врачей-евреев считали равноправными гражданами Украины и командирами украинской армии. Здесь необходимо подчеркнуть, что все они честно исполняли свой тяжкий долг, помогали не только бойцам, но и всему населению, объезжали территории, организовывали полевые больницы и больницы в населенных пунктах. Не покидали боевых рядов в тяжелых ситуациях, также тогда, когда имели возможность перейти к красным. Многие из них погибли воинской смертью в борьбе за те идеалы, за которые боролся весь украинский народ»[259].
Может, с пропагандисткой целью Лебедь приукрасил украинско-еврейское сотрудничество, но участие евреев в УПА — несомненный исторический факт, о котором, как мы видели, сообщали своему начальству «народные мстители» Бегма и Тимофеев. С другой стороны, выглядит так, что с приходом Красной армии евреи-врачи в УПА были в основном убиты. Выше уже упоминались случаи убийств ОУН и УПА еврейских беженцев, прятавшихся по лесам, поскольку националисты подозревали евреев в лояльности к советам.
Но, возвратимся к свидетельствам красных партизан о хозяйственной деятельности УПА.
Командир соединения «Ещё Польска не сгинела» Роберт Са-тановский говорил после окончания оккупации: «Характерно то, что те районы, в которых действуют украинские националисты, экономически очень богатые. Районы, где действуют партизаны — значительно беднее. В чём дело? Партизаны объели. Националисты имели в своих руках большую территорию и умело питались. Они питались у населения, а это меньше бросается в глаза» меньше вытягивает продуктов у населения и поэтому эти районы гораздо богаче. Я бы даже сказал, что это богатые районы. Когда мы прибыли в украинские националистические сёла, то мы ели вдоволь, ели хорошо. Когда мы прибыли в партизанские сёла — мы были голодны. Сколько операций ни проводилось в националистических сёлах, а всё же они оставались богатыми сёлами»[260].
В начале 1944 г. Петр Вершигора, к тому времени уже принявший от Ковпака командование его партизанской дивизией, сообщал в УШПД:
«Экономическое состояние районов, контролируемых УПА, более благоприятное, чем в Советских районах, население живет богаче и менее ограблено…»[261].
Что к этому свидетельству можно добавить? Только то, что, к сожалению, из отчета Вершигоры не понятно, кем население «менее ограблено» — немцами или партизанами разных мастей. О том, что советские «народные мстители» активно практиковали грабежи, сам Вершигора писал в радиограмме в УШПД Строка-чу 27 февраля 1944 г.:
«…На протяжении почти всего 1943 г. Волынь охвачена анти-немецким движением, восстанием народа против немцев. Националисты возглавили его и направили его по пути восстания ан-типольского…
Виноваты ли они (украинские крестьяне. — А. Г.) в том, что в руководстве восстания были не большевики, а националисты. Думаю, что виноваты в этом не народ, а мы с Вами и особенно Волынские и Ровенские партизанские князья-бездельники, сидевшие под носом у народа, ожидая восстания и палец о палец не ударившие, чтобы возглавить его.
…Середняк качнулся в сторону кулака-националиста и не без помощи советских партизан. (…)
…Особенно боюсь я за партизанские соединения, отважно шествующих в обозе Красной Армии. Дело в том, что мы армия без интендантства и единственный путь предотвращения мародерства и бандитизма — это воевать, а если люди не воюют, значит, народ стоит (вероятно, имелось в виду “стонет”. — А. Г) и воет от грабителей. Это неизбежно.
Соединения типа Шитова на Волыни, да еще в тылу Красной Армии меня очень беспокоят: “Мы тот отряд, что берет все подряд”, “тетка, открывай шкаф. Мы на операцию приехали”, — вот военная доктрина Шитова и военная его армия»[262].
Безусловно, красные не только грабили украинских крестьян — «хозяйничанье» партизан всех мастей приносило оккупантам ощутимый вред.
Благодаря действиям УПА, советских и, в меньшей степени, польских партизан, поставки в Рейх хлеба и скота с Волыни и Полесья в 1943 г. оказались сорваны на три четверти[263].
