Однако, было уже поздно. Возникла Повстанческая армия.
Есть прямое свидетельство о том, что бандеровское руководство принятло решение о «деполонизации» Волыни. В 1946 г. Николай Лебедь, исполнявший обязанности главы ОУН с августа 1941 по май 1943 гг., опубликовал книгу об УПА, где, в частности, написал: «Чтобы не допустить стихийной массовой анти-польской акции и взаимной украинско-польской борьбы, которая в то время была бы полезной одновременно как большевикам, так и немцам, и ослабляла бы главный фронт освободительной борьбы, Украинская повстанческая армия пробовала втянуть поляков в совместную борьбу против немцев и большевиков. Когда же это не принесло никакого успеха, УПА приказала польскому населению покинуть украинские земли Волыни и Полесья»[223].
Не исключено, что Лебедь столь «смело» рассказал об этом приказе, так как не нёс полной ответственности за террор против мирного польского населения. Более того, есть данные, что сам и.о. главы ОУН выступал против резни, за перемирие или нейтралитет с АК[224], а главкомы УПА Клячковский и Шухевич последовательно настаивали на «зачистке тылов от враждебных элементов».
«Этническая чистка» была вполне в духе агрессивного национализма оуновцев. Например, в приказе одного из галицких уездных (повітових) руководителей «Серого» 10 апреля 1944 г. говорилось о необходимости «ускорить лйквидацию коммунистического элемента и уже в ближайшее время покончить с этим. Москалей-схидняков (за исключением украинцев-восточников), которые шатаются по области, вылавливать, составлять протоколы согласно прилагаемым анкетным листам, а их самих на месте расстреливать. То же самое в отношении поляков»[225].
Встает также вопрос о времени принятия политического решения о «деполонизации».
Атаман Тарас Боровец, враждебно настроенный к ОУН(б), писал, что это март 1943 г. — то есть еще до того момента, когда на место ушедших к УПА украинских полицейских пришли поляки.
Из данных, приводимым Лебедем, следует, что это в любом случае позже 18 мая 1943 г., когда последовало обращение Кляч-ковского к полякам, текст которого будет приведен ниже.
Иное предположение высказывает ведущий польский исследо-ватль УПА Гжегож Мотыка: февраль 1943 г., то есть время проведения Третьей конференции ОУН(б). УПА в тот момент существовала только в проектах, и Мотыка полагает, что бандеровские проекты непосредственно касались польского населения: «Этот приказ был, вероятно, издан в феврале 1943 г. во время 111 конференции ОУН. Увы, содержание самого постановления ОУН(б) неизвестно, поскольку бандеровцы никогда его не открыли. О том, что в указе содержалось, можно делать, таким образом, только собственные выводы на основе дальнейших событий. К сожалению, неизвестно, что было исполнением приказов ОУН-УПА, а что — нарушением. Неизвестно также, в случае, если поляки останутся на месте, приказано было убивать всех, или “только” мужчин. Факт, что убивали всех. Но руководство ли ОУН-УПА приказало сделать это, или к тому времени ситуация вышла из-под контроля?»[226].
Уже 25 февраля руководители советских партизанских формирований Ровенской области радировали в УШПД: «В Ровен-ской области националисты приступили к активным действиям. 9 февраля в деревне Поросна Владимирского района националисты уничтожили 21 семейство поляков, в деревне Сохи Домбровицкого района уничтожили 30 семейств поляков и группу партизан — 10 чел.»[227].
Получается, что бандеровцы начали уничтожать поляков еще до создания УПА, а решение о «деполонизации» Волыни на Третьей конференции, вероятно, утвердили.
Убийства шли по нарастающей. Командир партизанского отряда им. Хрущёва сообщал Тимофею Строкачу: «25 марта выру-бано население и сожжены пункты Заулок, Галиновск, Марьянов-ка, Перелесянка и др..
29 марта в с. Галиновка зарублено 18 чел., остальные ушли в лес. В этом елее поляку врачу Щепкину, жена его, член подпольной организации, привела бандеровцев — они отрезали врачу уши, нос вырвали и начали сечь на куски.
В селе Пундыки расстреляно до 50 поляков»[228].
В той же донесении, составленном на основании агентурных данных, подводился итог: «Ближайшая задача националистов — полное уничтожение поляков на территории Украины.
В Цуманском районе перед сотней национальной армии поставлена задача: уничтожить поляков и все их населенные пункты сжечь до 15 апреля»[229].
28 апреля командование объединенных партизанских отрядов Ровенской области сообщало в Центр, что националисты проводят массовый террор в отношении польского населения «…причем необходимо отметить, что националисты не расстреливают поляков, а режут их ножами и рубят топорами независимо от возраста и пола. В селе Трипутни националисты зарубили 14 польских семей, затем затащили убитых в дом и сожгли»[230].
Следует подчеркнуть, что к тому времени АК, основные отряды которой были сосредоточены в центральной Польше, представляла достаточно серьезную силу, с которой приходилось считаться и немцам, и красным партизанам. Тем не менее, бан-деровцы, — которые к тому моменту и армии-то ещё не создали, — были уверены, что справятся с польскими партизанами в любом случае.
При этом, помимо националистической ненависти, УПА и АК разводили в сторону политические противоречия. Украинские повстанцы и польские партизаны в 1942–1945 гг. многократно пытались договориться хотя бы о перемирии, но переговоры всегда заходили в тупик. Правительство Сикорского было признано западными союзниками и временами даже СССР. Поэтому антикоммунистическое руководство АК не могло, как УПА, объявить «войну на два фронта» — против Гитлера и Сталина. Борьба против коммунистов была бы расценена Англией и США чуть ли не как помощь Рейху. А терять поддержку свободного мира эмигрантское правительство не намеревалось, надеясь, что англичане и американцы помогут после войны восстановить суверенную Польшу в довоенных границах. А в антинацистском компромиссе не видели смысла лидеры ОУН и УПА.
Во второй половине марта и начале апреля около 5 тыс. украинских полицейских по призыву ОУН перешли в УПА или разошлись по домам.
Это «голосование ногами», по понятным причинам вызвало страх среди польского населения Волыни.
На место ушедших украинцев немцы быстро набрали поляков, пошедших на службу в полицию отчасти из страха перед УПА, отчасти из шкурных мотивов.
22-23 апреля 1943 г. — отряд УПА напал на село Яновая Долина в Костопольском районе и уничтожил от 500 до 600 человек — как полицейских, но в основном мирных жителей[231]. Это был первый случай истребления целого села.
18 мая 1943 г. главком УПА Клим Савур (Дмитрий Клячков-ский) через листовки, составленные, правда, на украинском языке, обратился к полякам:
«В настоящее время наша администрация оставила свои посты, чтобы у немцев не было доступа к нашим селам и они не могли нас уничтожить, как это было до сих пор. Вы первыми добровольно захотели занять их место и помогаете немцам проводить их бандитскую работу. Сейчас вы — слепое орудие в немецких руках, которое направлено против нас. Но помните, если польская общественность не повлияет на тех, кто пошел в администрацию, полицию и другие учреждения так, чтобы они их оставили, то гнев украинского народа выльется на тех поляков, которые живут на украинских землях. Каждое наше сожженное село, каждая наша жертва, которые будут следствием вашей вины, аукнутся вам… Поляки! Опомнитесь! Вернитесь домой. Те, которые сейчас служат и помогают немцам, еще могут вернуться, но завтра уже будет поздно. Кто будет и далее служить и помогать гестапо, того не минует заслуженная кара»[232].
В архивах почти не сохранилось листовок УПА на польском языке, из чего следует вывод, что воззвания ОУН к полякам были нацелены на «разъяснение» волынским украинцам «необходимости» резни поляков.
Кроме АК и полиции, поляки как с антинацистскими, так и на антибандеровскими мотивациями приняли самое активное участие и в советских партизанских формированиях, с которым УПА вела ожесточенную борьбу. В 1943–1944 гг. через отряды красных партизан на Волыни прошло пять тысяч поляков, в восточной Галиции — 500.
Со своей стороны, ЦШПД разработал специальную программу по вовлечению поляков в просоветское коммунистическое движение. Делалось это для того, чтобы «оторвать» их от АК, использовать в борьбе против немцев, а также, чтобы преждевременно не злить и не настраивать против СССР, несшего Польше коммунистические порядки. Последней цели служили и установки УШПД для советских партизан польские села не грабить, да и вообще обращаться с поляками безукоризненно.
