Мужики в общем были одеты так, что по ним часто можно было определить и род занятий. Форменная одежда. Пока, без привычки, определять "влёт" кто какой профессии, было сложновато, но со временем, наверняка ещё приестся.
Ну и вообще то, что было впоследствии забыто, и что в конце двадцатого века почти никто не помнил - в те времена выйти на улицу без головного убора было НЕДОПУСТИМО. Для всех сословий.
Дамы, также в зависимости от достатка и сословия, одевались соответствующе. Но всегда -- платья до пят. На богатых ещё и здоровенные "шляпки". С наворотами. Впрочем, это сейчас, наверное, шляпки тех времён кажутся здоровенными, так как в наше следуют больше прагматическим соображениям в этом наряде.
Запахи.
Это сейчас в жару в Санкт-Петербурге стоит запах палёного бензина, нагретого асфальта и горелой резины. Если ветер не с Финского залива.
А здесь пахло конским навозом. Оно и понятно -- гужевой транспорт испражняется не дымом сгоревшего бензина, а вполне конкретными "яблоками" и вполне конкретной мочой. Всё это разливалось по мостовым, откладывалось кучками, которые собирали дворники.
Во всё это вплетались и другие запахи.
Запахи свежеиспечённого хлеба из хлебопекарен и прочие, уже малоуловимые.
Ну и вывески... Собственно за сто лет разницы особой не чувствовалось. Разве что надписи с ятями. А так, как выразился Григорий - "сплошная немчура". Он, конечно, слегка "загнул". Но то, что иностранных было много, с иностранными же фамилиями -- факт.
В гостиницу устроились в ту, что нашли самой приемлемой для себя, как людей привыкших к плодам прогресса. А она оказалась очень ещё и дорогой. Но так как Василий перед этим "подпечатал пару пачек" - проблем с оплатой не возникло. Валюту принимали любую.
Процесс вселения в номер, был обставлен уже привычной процедурой попутного выселения паразитов. Даже не пытаясь найти что-либо из клопов или тараканов, номер весь был обработан инсектицидом, в вящему удивлению всех постояльцев и, особенно, всякой прислуги. Даже подробные объяснения что к чему тут не помогли. Но изрядный интерес к "новейшему европейскому средству" разожгли сходу. И немаленький. Григорий тут же начал хихикать на тему: "А может для начала сделаем химическое производство по производству дихлофоса или чего там, а не пенициллин?".
Судя по тому, как буквально на следующий день началось паломничество разнообразных личностей с просьбами продать средство или указать производителя, резон в этих словах брата был. Даже владелец гостиницы притащился, с просьбой обработать другие номера, с обещанием "вдвое... нет, втрое снижу плату за проживание".
Сославшись на ограниченное количество средства, согласились на обработку ещё двух номеров люкс. Всё-таки здесь, в этих помещениях, предстояло прожить довольно долго. И с хозяином лучше заиметь самые наилучшие отношения.
Заметив, сколько даже после снижения цены, будет стоить постой в их номере, Григорий сморщился и кинул своё любимое словцо: "жлобьё!". И пояснил.
- Жлобьё мы с тобой братец! Бу-га-га-га!
Василий развёл руками и сослался на то, что иначе придётся жить только на яхте. Впрочем, учитывая то, что если собрались "водворяться" по правилам империи всё равно придётся жить тут... Пока не будет куплено какое-нибудь жильё.
Пользуясь установившимися хорошими отношениями с управляющим, Василий прицепился к нему, чтобы узнать, как он выразился "что где лежит и как до него добраться".
До собрания промышленников и прочих высокопоставленных и богатейших людей империи и города, тут нужно было очень сильно постараться добраться. И проблема была не в том, что далеко. А в том, что "высоко". Туда можно было получить приглашение только если чем-то себя зарекомендуешь. Например, приобретёшь много недвижимости, построишь завод, или ещё чего такое, чтобы приносило очень большой доход. Иначе и разговаривать с тобой не будут.
Другим выходом были разнообразные салоны. Как и в других городах, где уже побывали братья, в салон могли их пригласить практически сразу и легко. И, как показывал опыт, тут только выбрать оставалось куда идти. А так как слава у них уже была, то стоило ожидать таких приглашений со дня на день.
Однако, даже решив тут "слегка осесть" братья не оставляли надежды, из этого мира, пробиться обратно. А для этого, как вычислил Василий, нужны были гигаватты энергии. Сколько -- он не знал, но брал за основу именно нижнюю планку в своих прикидках -- восемьсот мегаватт. А это очень серьёзная электростанция. Построить её здесь -- это нужны связи. Прежде всего связи. И репутация. Иначе ничего не сделаешь.
Впрочем, как и в родном мире.
Как заиметь репутацию? Чтобы вообще сверкало...
Собственно, уже имели то, что имели. Славу великих возмутителей спокойствия "в Европах". И богатеев, "а-ля-Капитан-Немо-Жюль-Верн". От яхты братьев, супертехнологиями запредельного свойства воняло за версту. А, значит, было явное указание для всех, что братья сами являются носителями этих технологий. Оставалось только подождать, когда некие эмиссары неких промышленников Российской Империи за теми технологиями прибегут.
По крайней мере, так считали сами братья. Но как оно будет в реальности -- тут уже как случится.
Но, так как просто валяться на диване и мечтать братья не привыкли, да и пребывание в вынужденном бездействии на яхте, во время переходов от одного порта к другому, тоже давило, они кинулись в пучину деятельности решительно и бесповоротно.
Вот только перед этим у Василия с Григорием состоялся очень серьёзный разговор.
- Гриша! - начал Василий очень сурово, резким тоном, не допускающим возражений. Брат тут же напрягся, так как не любил, чтобы им так командовали.
- Давай договоримся об ещё одном. И думаю, что ты меня поймёшь.
Брат посмотрел на Василия как Ленин на буржуазию.
Учитывая что прототип сего сравнения уже бегал по просторам России поднимая народ на борьбу за счастье народное, это добавляло комизма в создавшееся положение.
- Мы уже здесь. - припечатал Василий. - А это значит, что нам надо вести себя очень осторожно. Я знаю, что у тебя представления об Этой России самые радужные, что типа свободы и прочая, и прочая... Но давай, пока не разберёмся что к чему вести себя сверхосторожно. Тем более, что это иной мир, параллельный. И здесь может быть всё совершенно по-другому, нежели у нас.
Григорий поморщился, вздохнул, признал правоту брата и нехотя кивнул.
- Поэтому, - продолжил Василий, - воздержись вообще от каких-либо комментариев и болтовни насчёт политики. Как внутренней, так и внешней.
- Но ты же сам ещё тогда в таможне... -- ехидно заметил Григорий. Василий поморщился.
- Я там накосячил. Не стоило так явно пинать наглов. Тем более, что они сейчас как-бы союзники России по Антанте. Но всё равно... Главное тут -- ни в коем случае ничего не жужать про существующие порядки. Мы тут иностранцы. Мы интересуемся тем, как живут люди, и каковы они, эти порядки. Но не более того! Никакого выражения эмоций по поводу этих порядков!
Григорий удивлённо пожал плечами, но всё-таки нехотя признался себе, что попав в то, что считал своей мечтой, вполне мог что-то такое ляпнуть не подумавши. С восторгу или наоборот. А потом... Если правы те, в которых веровал Василий, их возьмут за мягкие, седалищные места тела и будет не просто масса неприятностей. Могут и вышвырнуть из страны как нашкодивших котяр. Хотя бы из соображений "на всякий случай", "кабы чего не случилось". Ведь факт -- их здесь не ждали. И им далеко не все тут рады.
-- Глава 10. Полёт навигатора
Начальник Петербургского охранного отделения пригладил усы и отложил бумагу в сторону.
- Ну-с, и что мы имеем по этим господам?
- Э-э, не очень много Владимир Михайлович. Пока наши агенты стараются, но мало что добыли. Первое, что настораживает, это то, что они поразительно хорошо говорят по-русски.
- Гм. Так может они... наши, родные, так сказать? - усмехнулся начальник.
- А вот это... Это вряд ли, Владимир Михайлович! Мы навели справки. Некоторые, что успели. Но, что отмечают все, кто с ними общался, на европейских языках эти двое господ изъясняются очень чисто. Но... Относительно русского... Тут однозначно - не наши люди!
- И это почему? - поощрил подчинённого начальник.
- Что стоило бы отметить, ЗА то что они наши, говорит некоторый южный акцент. Так говорят выходцы из Новороссии. Но само построение фраз, употребляемые обороты речи, изобилие вставок слов европейских, говорит однозначно -- не наши! Уж что-что, но среда, в которой воспитывалась, накладывает очень серьёзный отпечаток.
