Официантка принесла два фаянсовых чайничка и чашки, разлила чай. Пульсатилла сидела за столом совершенно разбитая. В груди у нее будто одновременно бурлил кипяток и остывали кусочки льда.
«А вдруг это правда? И Вика действительно бросила институт? Сколько раз она говорила при Кате, что не знает, зачем она туда ходит...» То, что Вика в самом деле могла стать проституткой (ее гордячка Вика!), Пульсатилла представить так и не смогла.
Лилия Леонидовна отпила глоток чаю, наклонилась к Татьяне через стол и стала втолковывать ей дальше:
– Честно говоря, глядя на развязное поведение вашей дочери и слушая ее речи, я подумала, что это у вас, должно быть, семейное – настолько естественно-непристойно она себя вела. Но теперь я отчетливо вижу, что ошибалась. – Далее Лилия Леонидовна сказала, как медаль Пульсатилле навесила: – Вы, без сомнения, порядочная женщина! Просто Вика сумела обвести вас вокруг пальца.
– Я вам не верю! Представьте доказательства! – Пульсатилла с негодованием отодвинула от себя чай.
– Какие же вам нужны доказательства? – удивилась ее собеседница. – Человек с гордостью объявляет всем о своем ремесле. И звучит это так убедительно, будто она рассказывает о том, что работает... ну, не знаю кем... преподавателем литературы!
– Вот это-то и непонятно! – воскликнула Пульсатилла. – Профессиональные проститутки не стремятся выставлять свою профессию напоказ! Наоборот, даже скрывают ее.
– Не имею удовольствия знать, как ведут себя профессиональные проститутки, – холодно заметила Лилия Леонидовна, – но должна вас предупредить, что с сегодняшнего дня я буду прикладывать все усилия к тому, чтобы ваша дочь больше не искала встреч с моим сыном. Собственно, Миша после этого вечера понял все сам. Кстати, оказалось, что Вика уже несколько дней назад сама ему рассказала, чем занимается. Конечно, он был шокирован, но, из естественного чувства неудобства, сначала скрыл этот разговор от меня. И только по его подавленному состоянию я поняла, что между ними произошло нечто особенное, большее, чем простая ссора. Я настояла на том, чтобы он обо всем мне рассказал. Я посоветовала ему держать все в секрете и потихоньку расстаться с Викой, не доставляя ей особенных огорчений. Не скрою, вначале он колебался. Не знаю, зачем уж понадобилось вашей дочери продолжать свои откровения, но после того, как Вика решила эпатировать своими рассказами еще и всех наших гостей, Миша, будучи, к счастью, разумным человеком, сам решил, что у него не может быть ничего общего с вашей дочерью. Он не хочет быть посмешищем в глазах родных и знакомых. – Лилия Леонидовна весьма красноречиво подняла глаза к потолку.
– Я так поняла, что Вика совершила какую-то экстравагантную выходку? – У Пульсатиллы появилось немного странное предположение о причинах поведения дочери.
– Весьма экстравагантную для общества пожилых ученых с мировыми именами. – Лилия Леонидовна снова поджала губы. – Можете себе представить! Академик Твердохлебский, звезда отечественной археологии, был без очков и не обратил сразу внимание на весьма решительный вид вашей дочери и ее из ряда вон выходящий наряд и совершенно серьезно поинтересовался, над какой интересной проблемой она сейчас работает. Он по рассеянности причислил ее к кружку молодых ученых, собирающихся у нас дома, к числу которых, кстати, принадлежит и мой сын. Знаете, что она ответила академику?
– Не знаю.
– Мне это дословно не повторить, – потерла кончик носа Лилия Леонидовна. – Что-то насчет сохранения как можно более длительной эрекции у старых хрычей вроде академика Твердохлебского. Термины, разумеется, при этом были употреблены другие.
Пульсатилла не удержалась и фыркнула от смеха. Все рассказанное было действительно в Викином духе.
– Что же он ей ответил?
– А он не расслышал сразу или не понял и попросил повторить погромче. Она и повторила. Заорала на всю гостиную так, что те, кто еще не слышал ее высказываний, теперь не пропустили ни одного слова. Нужно сказать, что все тут же собрались в гостиной.
– Она пошутила, – уверенно произнесла Пульсатилла.
– Да. Если бы! – Лилия Леонидовна отставила в сторону пустую чашку из-под чая. – Но ведь дальше, собрав вокруг себя значительную аудиторию, она со всеми подробностями начала живописать трудности работы в публичных заведениях. Рассказывала, как тяжело приходится работать «девушкам» с представителями самых разных возрастных групп, темпераментов и национальных привычек. Как опасна и трудна эта работа, как она иссушает душу, как убивает тело и как вызывает потребность любить кого-нибудь по-настоящему!
Пульсатилла вздохнула:
– Это Куприн, «Яма». А что касается Миши... Она за что-то на него рассердилась и либо решила ему насолить, либо заключила пари. Другого объяснения я здесь не нахожу.
– А почему не предположить, что ваша дочь сказала правду? – Лилия Леонидовна внимательно посмотрела на Пульсатиллу.
– Я съезжу в институт и проверю, учится она или нет. После этого поговорим, – ответила Таня.
– Нет уж. Другого раза не будет! – В голосе Лилии Леонидовны почувствовалась твердость стали. – В любом случае наши отношения следует прекратить. Даже если Вика настолько хорошая актриса, что сумела всех обвести вокруг пальца, толку от их знакомства с Мишей все равно не будет. Мы с мужем очень серьезно относимся к его друзьям, избирательны в знакомствах, сами не хотим выглядеть посмешищем в глазах людей и тем более не желаем этого своему единственному сыну, не говоря уже о большем. Даже если это и была шутка, не совсем понятно, откуда такие глубокие познания о проституции могут быть у студентки. Сейчас много девушек, подрабатывающих таким образом, и, вы понимаете, мне бы не хотелось, чтобы наш Миша продолжал находиться в этой среде. Я надеюсь, что нам с мужем, – тут Лилия Леонидовна сделала паузу и значительно посмотрела Пульсатилле в глаза, – не придется обращаться в какие-нибудь инстанции, где вашу Вику взяли бы на учет, а также проверили, чем занимается в учебное и свободное время ваша младшая дочь. Катя, если не ошибаюсь? Вы же не хотите, чтобы инспектора по делам несовершеннолетних пришли в школу, где она учится? И в том учебном заведении, где работаете вы сами, тоже могут поинтересоваться, не ведете ли вы работу по растлению малолетних или что-нибудь в таком роде...
Пульсатилла встала и, даже не подумав попрощаться, пошла к стойке, где висело ее пальто.
– Если бы я знала, что Мишкина мать такая гнида, – сказала она, – сама запретила бы Вике встречаться с ним.
– Ну вот, теперь вы и показали истинное лицо вашей семьи! – приветливо улыбнулась ей Лилия Леонидовна, обнажив ряд безукоризненных верхних зубов. – Всего вам хорошего. Пожалуйста, не забывайте мои слова о Кате.
