Я всегда ездила к нему и никогда не приглашала к себе. Мне не хотелось объяснять, почему у меня такая простая мебель, почему в моем доме все отделано в скучной цветовой гамме или почему у меня нет семейных фотографий. Мне не хотелось рисковать и позволить ему услышать сообщения матери. Мне не хотелось впускать его в свой внутренний мир больше, чем я уже это сделала.
Пока Дэн не настаивал, я его не чуждалась. Так мы и продолжали общаться, наслаждаясь царившей между нами приятной атмосферой, и я стала притворяться, что на самом деле все не так уж и важно, как можно подумать. Так прошли три недели или около того, в течение которых он столь ненавязчиво вошел в мою жизнь, что я даже стала жалеть о том, что не могу забыть своей прежней жизни.
Я все помнила. Бывали дни, когда я думала, что так лучше, но бывали дни, когда я думала наоборот, но каждый раз, когда я решала просто перестать отвечать на его звонки, он что-нибудь говорил или делал, что-то доказывающее мне глупость подобного поведения.
Весну сменило лето, и теперь я возвращалась домой, когда на улице все еще было светло, поэтому в один из дней я заметила мусорные мешки, разбросанные у дома Гевина. Когда я вставила ключ в замок, дверь Осли распахнулась, и из нее вывалился Гевин.
На нем были все те же черные великоватые джинсы, серая рубашка поло, в которых я привыкла его видеть, но уже без просторного свитера с капюшоном. Он использовал один мешок в качестве прикрытия, присев рядом с ним.
Я совсем не хотела глазеть. Какая бы семейная драма ни разворачивалась по соседству, я к ней не имела никакого отношения. Семейные дела – внутренние дела. Однако и мой взгляд, и мой упрямый замок воспротивились подобному равнодушию.
– Я тебе уже говорила! Либо убирай за собой свои вещи, либо все выброшу в мусор! – В дверях возникла миссис Осли. – Черт возьми, Гевин, я вкалываю целый день. Неужели лишь для того, чтобы вернуться в свинарник?
– Тебя никто не просит заходить ко мне в комнату!
С другой стороны от моего дома жила миссис Пиз – наши дома разделял небольшой промежуток. Я видела, как ее дверь приоткрылась и она выглянула наружу.
Миссис Пиз жила здесь уже сорок лет. Она поддерживала дом в относительно хорошем состоянии и содержала его в чистоте. Мусор она выносила к тротуару в дни, когда его увозили. А иногда в окне ее дома я видела кошку. Сама она мне никогда не докучала. Наши глаза встретились в щелке ее приоткрытой двери.
Миссис Осли увидела меня. Затем она снова взглянула на Гевина. Я подумала, что, может быть, ей неловко оттого, что я стала свидетельницей того, как она потеряла терпение, но, когда она подняла бокал ко рту, я поняла, почему она продолжила, словно меня не было вовсе.
– Сегодня к нам придет Дэннис, и я не хочу, чтобы он видел этот бардак. Наведи у себя порядок.
Я не была пьяна, как миссис Осли, и потому почувствовала себя неловко. Гевин встал и убрал упавшую на глаза прядь волос.
– Но никто не просит вас соваться ко мне в комнату! – дрожащим голосом выкрикнул он.
– Но твоя комната находится в моем доме!
Наконец ключ согласился войти в скважину, а я поклялась себе смазать замок маслом, чтобы не допустить повторения сцены, подобной этой. Когда я закрыла дверь, мой желудок вдруг взбунтовался, хотя на это не было никаких объективных причин. Порядок в комнате – причина вечных распрей между родителями и их детьми-подростками. Насколько я могла судить, она не приложила к Гевину руку в качестве более весомого аргумента, чем слова. Не было никаких причин, чтобы от произошедшей на моих глазах сцены у меня задрожали руки. За исключением бокала в ее руках и чуть заплетающегося языка. Или того, как повел себя Гевин. Как он съежился, а затем и присел, словно защищая раздутый пластиковый мешок для мусора.
Не все, кто пьет, алкоголики. И даже не все алкоголики, кто, напиваясь, вопит и отвратительно обращается со своими детьми. Кому-то даже не нужен алкоголь, чтобы дать волю своему поганому языку. Может быть, миссис Осли принадлежала как раз к последнему типу людей.
В любом случае это было не мое дело. У нее было право требовать от сына, чтобы считался с ее порядками в доме, тем более что многих подростков действительно можно назвать безалаберными. Она имела право требовать от своего сына подчинения.
Несмотря на эти уговоры, мои мысли упорно продолжали возвращаться к бокалу в ее руке и тому, как Гевин ссутулился, хотя и был на добрых три дюйма выше ее ростом.
Это не мое дело, меня это не касается. Насколько я могла судить, она его не била. И даже если про царапины кота на руке Гевин солгал, вряд ли их нанесла ему его мать. Матери, может, и выпивают, но что-то мне не верится, что они хватают бритвенные лезвия и наносят на руки сыновей ровные, почти параллельные порезы. Дети наносят их себе сами. Вопрос в том, почему они это делают.
Но это меня не касается.
Гевин, конечно, хороший мальчик, готовый прийти на помощь. Но он не мой ребенок.
Я поднялась на второй этаж, стянула с себя одежду и бросила ее в корзину для грязного белья, только тогда заметив, что она уже переполнена. Как же сильно изменился распорядок моей жизни. Прошло уже несколько дней, прежде чем я подумала о необходимости стирки. Да и про пылесос забыла. Посудомоечная машина также стояла полной. Если мне было необходимо напоминание о том, что Дэн стал отнимать у меня значительную часть времени, то ничто не могло сделать это лучше, чем заброшенные домашние дела.
Думая о Дэне, я долго стояла под горячим душем. Наслаждаясь паром с запахом лавандового мыла, я вымыла им волосы. Чувствуя, как влажные пряди липнут к спине, подумала, что впервые позволила волосам так сильно отрасти. К тому же я нечасто распускаю волосы, поэтому ощущение их влажной тяжести на плечах и спине меня удивило.
Было ощущение, словно я проснулась после долгой спячки. Или наоборот, погрузилась в восхитительно сюрреалистичный сон. Вода, стекающая по моей коже, тепло, запах мыла, ощущение собственных рук на теле – все это было как прежде и в то же время воспринималось совершенно по-новому. Словно я сама стала другой.
Я никогда не страдала излишней романтичностью. Факты и цифры всегда имели для меня больше смысла, чем цветы и фантазии. Я люблю сказки не потому, что верю, будто такое может быть на самом деле, а потому, что нереальность происходящих в них событий только доказывает мне, что я права, подвергая сомнению их достоверность. Принцесса, запертая в Хрустальной башне, ожидающая принца? Но что это за принцесса такая, которая только сидит и ждет, когда ее освободит какой-нибудь принц? Неумная и недалекая. Принцесса-бродяжка никогда не ждала, что ее освободит мужчина. Она все брала в свои руки.
