О, эти ночи — убийцы моих надежд! Время, когда мне хотелось рыдать, поняв, что без пользы проходит жизнь. Когда я боялся уснуть и встретить новое утро, ведущее следующий бестолковый день. День, который пройдет в трудах, в бегах, на пустой желудок, у равнодушных порогов чужих квартир. День, который я так не хотел приближать. Я всегда уставал при свете солнца, но всегда недосыпал при свете луны. Всегда находил какие-то дела, чтобы отсрочить сон. Что это были за дела, что были выше любой усталости? Да только глупые, потому что всегда о войне, мои стихи, да бездарные, потому что всегда неоконченные, мои поэмы. Я потерял свой поэтический дар и тщетно надеялся его вернуть. Огрубел мой гибкий язык, потеряла прежнюю красоту живая моя мысль, потускнел идущий от строчек свет… Я просто забыл, как сочинять. И напрасно бился каждую ночь над новым стихом. Ушла моя Муза и увела за собой самую дорогую часть бродяжьей души — Вдохновение. И я забыл, что такое Страсть.
Но остались следы. Легкие отпечатки подошв на дороге, по которой бежали от меня чувства. Бежали без оглядки на счастливую родину своего рождения. В поэтическую державу Кавказа. На подмостки горных вершин, где можно будет сыграть невероятную трагедию жизни и разжечь пожар ее невероятной страсти. Туда, где, наконец, я вновь обрету вдохновение или же призову свою гибель.
Мне нечего здесь терять. Меня оставили чувства и я почти мертв.
…И все-таки осень. Пора запоздалой любви, пора черного траура по золоту пляжных песков. Косматые туманы аллей, их сладкий дух загнившей листвы. Белые ночи бескровной луны…
Предвоенная, предгрозовая осень 2003-го… Осень моего возвращения, осень сбывающихся моих надежд. Как хорошо, что я скоро увижу Кавказ! Потому что жизнь обманула меня во всех ожиданиях. Она ничего не дала мне из многих своих богатств: не поделилась любовью, не осыпала радостью, не показало дорогу к счастью, — ничего из того, о чем я читал в книгах, видел в кино, слышал в хмельном бреду во время задушевных пьяных бесед… А может, ничего этого нет? А может, это не больше, чем выдумка писателей, режиссеров, всего лишь дешевый блеф, обманувших меня людей? Но нет. Я чувствовал раньше. И любовь, и радость, и счастье. До той довоенной осени 99-го. И там, в Чечне, в горестном стане войны, мне почему-то казалось, что все это можно вернуть, стоит лишь забыть, как шелестят пули, как падают у твоего окопа железные болванки мин. Стоит лишь возвратиться в свой дом.
Но я ошибался. Я опоздал с возвращением. Мой дом навсегда меня потерял. Он просто ушел в тень, остался без дел, мой состарившийся учитель. Неожиданно я стал старше своего дома, своих родителей, сверстников и друзей. Стал мудрее и проще, перестал нуждаться в советах и опекунах. Когда-то мой дом готовил меня к жизни, а оказалось, что он не знал ее сам. Он все детство учил меня, как правильно играть в войну, а, вышло, что был негоден предмет. Он передал мне детский естественный страх перед гробами и кладбищами, рассказал столько историй об оживающих мертвецах, а я разобрался, что мертвое — это то единственное, чего не стоит бояться живым. Единственное, что уже неспособно причинить зло. И все эти истории об оживающих мертвецах на поверку оказались лишь сказкой. Я никого не встретил на своей дороге из тех, кто погиб. Хотя так этого ждал!..Да, мой дом навсегда меня потерял. Я обогнал его в возрасте и не нашел в нем своего места.
Мне некуда и не к чему было вернуться. Даже дом, и тот, сделался чужим для меня. Я ничего не успел узнать, увидеть в жизни до войны, а все, что увидел на ней, была смерть. Моя жизнь началась со смерти, и только с нее. И, если до войны я не знал ничего о смерти, то теперь мне не требовалось к кому-то идти, чтобы открыть эту истину. Я сам, сам отыскал ее! Я нашел смысл жизни! Это смерть и ничего больше…А разве этому учила меня школа, родители и дом? Нет. Они врали мне. Они скрывали от меня истину. Оказалось, вся моя прошлая жизнь была ложью. Как и весь мир, что меня окружал, оказался лишь негодной фальшивой декорацией… А война открыла мне правду. Она была честна со мной, она первой сказала мне, что я обязательно умру.
Весь мир обманул меня, и только Чечня поделилась истиной.
…Эта осень словно выбила из-под меня землю. Я совсем себя потерял. И ничего не ждал от возвращения, кроме собственной смерти. Я так хотел погибнуть в Чечне. Потому что устал. Потому что подошел к пределу своего существования на этой земле. Потому что ничем, кроме смерти, не лечится больная войной душа. Потому что я давно не больше, чем тень…
Ничего не принесла, а только опустошила меня вконец, недолгая поездка домой. Я вновь увидел те улицы и парки, где впервые полюбил одиночество. Я вновь встретился со всеми своими друзьями: безнадегой, тоскою, хандрой… Последние, проведенные дома ночи, я почти не спал. У меня так болело сердце. Я чувствовал, понимал, как велика будет наша разлука.
Когда еще придется вернуться домой? Да и придется ли? Нужно ли это?..
В августе прошлого года ушел из жизни Герой России старший лейтенант Женя Остроухов, молодой ветеран первой чеченской войны. Непонятый самоубийца, сполна отходивший под Богом свой срок — двадцать шесть полных лет. И много было статей, и много пересудов по случаю последнего его выстрела. Гораздо больше, чем о его подвиге в тяжелом военном декабре 94-го. И никто не сказал главного, что же на самом деле произошло там, в Старых Атагах, на последней его зачистке. Никто не открыл правды. И только я знал, что толкнуло Женю на этот шаг. Знал по именам всех, кто загнал его в этот угол: Безнадега, Тоска да Хандра — старые спутники больной одинокой души, самые верные мои товарищи. Это они открыли мне последнюю тайну Героя.
…Я подался в участковые. Почему именно туда? Потому что это тяжело. Потому что интересно. Потому что не нужно сидеть в кабинете, ожидая, когда кончится день. Мой кабинет был огромен и не позволял сидеть. Его было не обойти и за много рабочих дней. Он вечно был полон тайн, живого дневного солнца, холодных вечерних звезд, мой каменный на голой земле кабинет, — лирический мой Барнаул. Город, полный осенних туманов, заблудшей молодости и невозможной мечты.
А еще, это такое доброе, такое теплое слово «участковый», такое значимое для каждого человека.
…Вся романтика милицейской службы слетела с меня за каких-то полмесяца. Оказалось, я просто не представлял, чем занимается наша милиция. Я думал, буду ловить бандитов, буду помогать людям, а все вышло совсем по иному. «Тебе не надо думать. Мы сами подумаем за тебя», — не раз озвучивал мне каждый начальник. И ведь думали… Я перестал существовать для самого себя. У меня отняли право на личную жизнь. Вся моя личная жизнь теперь начиналась лишь за полночь и уже кончалась в самом начале утра. И то, если меня не брали в засады и на какие-нибудь «памятные» вечера…Я думал, буду ловить бандитов, помогать людям. Какое там!.. Вся моя работа свелась к бестолковой беготне, суете, разным бумажкам, которые я собирал в каждое дело, чуть ли не со всего белого света. У меня просто не было времени кого-то ловить, кому-то помогать, кроме самого себя. Я стал вечно не успевать. Я думал, не успеваю один, а оглядывался на всех и понимал, что нет такого милиционера, у кого бы не стояла работа. Мы погрязли в бумажках, в отписках, в никому не нужных справках, словно в болоте. А потому, за нехваткой времени, сочиняли их тут же, лишь получив материал, даже не успев отойти от стола. Все преступления в городе обрастали десятками взятых с потолка справок и объяснений, которые нужны были лишь для отчета. И это считалось у нас блестящей работой — слепить такое вот липовое дело. А мы лепили их не по одному в день.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
