больше никого не ощущаю. Апчхи-и!
— А-апчхи-и!!! — поддержал я подругу.
Ну вот никаких сил терпеть. Пороховые газы забрались и под очки, отчего резало глаза, а уж в носу свербело так, что и вовсе никакого удержу. Впрочем, вентиляция продолжала исправно работать, а потому постепенно плотная масса дыма начала редеть, дышать становилось всё легче, а взору предстала работа Насти.
Впрочем, не только её. Среди лежащих вповалку пары десятков тел я рассмотрел четверых пострадавших вовсе не от «Рассеивателя» одарённой, а от наших пуль. Причём трое из них были однозначно ранены, но под грохот выстрелов мы не могли слышать их криков и стенаний. Значит, защита была повыше пятикаратников. Вот как-то сомнительно, что в эдакую плотную массу не попали стрелы дробовиков. Но и разбираться с этим некогда.
Хотя, кое-что я выяснить всё же пожелал.
— Настя, ты же почувствовала бы, если бы в нас стреляли «Пробоями»?
— Если бы попали в меня. Но ничего такого не было.
— Странно. Я бы не поскупился на боеприпасы, да и знает Ковалёв, насколько серьёзная у нас защита, — помянул я главного стражника дядюшки.
— «Пробои» можно использовать только дворянам. Выдача их простолюдинам уголовно наказуемо. Даже если бы они перебили тут нас, правда всё одно могла вылезти наружу.
— Вариант. А ещё, он мог полагать, что они будут иметь подавляющее преимущество и я не решусь на абордаж.
— Ну или так, — пожав плечами, согласилась подруга.
— Штурмовая группа, продолжить движение. Болт, зачистка, — наконец приказал я.
— Слушаюсь, — отозвался младший унтер…
Нам ещё однажды попытались устроить западню, воспользовавшись ограниченным радиусом действия «Чутья» Насти. Но эта попытка так же оказалась неудачной, и дорого обошлась защитникам крейсера. Настолько, что для сколь-нибудь ощутимого сопротивления у них больше не осталось сил…
— Добрый день, Лев Константинович, — поздоровался я, входя в ходовую рубку.
Дверь и замок были защищены «Панцирем» и «Ключом». Неплохая защита от обычных бойцов и бесполезная против одарённой, развеявшей находящуюся в них Силу.
Командир крейсера, которого реципиент хорошо знал, посмотрел на меня с нескрываемым презрением, выражая своё отношении к отступнику от рода и древних корней. Ну что сказать, вот такое тут общество.
— Делай, — произнёс он опуская правую руку.
Только сейчас до меня дошло, что капитан держал её так, словно касался «Разговорника» за ухом. Ч-чёрт! А поговорить!? Высказать всё, что обо мне думаешь, в конце концов!?
По корпусу крейсера прошла дрожь, палуба весомо ударила в ноги, а в следующее мгновение в ходовую рубку ворвались клубы ярко-оранжевого пламени. Меня обдало таким жаром, что казалось я сейчас изжарюсь заживо. Хотя ничего такого и не произошло. Даже несмотря на то, что лёгкие наполнились обжигающе горячим воздухом, я понимал, что огонь не причинил мне никакого ущерба. «Кокон» надёжно защищал от пламени, и выдержит, даже если придётся выжидать пока дирижабль не прогорит полностью. Но ни один из амулетов не сможет защитить от удушья.
— Прыгайте за борт, — на последних запасах воздуха прохрипел я команду в «Разговорник».
Одновременно с этим подтолкнул Настю к выбитому окну ходовой рубки. Впрочем, она и сама уже двигалась в том направлении. Палуба уходила из под ног, наряду с удушьем я почувствовал в теле эдакую невесомость свободного падения. Если не выбраться из объятого пламенем корпуса дирижабля, то мы так и рухнем вместе с ним на землю, или в клокочущие волны бурного моря. Впрочем, наши «Панцири» без труда выдержат подобное падение, а вот удушье…
До окна всего лишь несколько шагов, но я уже ничего не видел кроме красной и практически непроницаемой пелены. Ощущение, что в глаза сыпанули песка, рот иссох, по гортани словно прошлись наждаком, а лёгкие уподобились духовке. Признаться, я думал, что не выберусь, не говоря уже о том, чтобы спасти Настю, которая обмякла и повисла на моих руках.
Спасибо единому информационному полю земли и тому, что я лишь подселённый к реципиенту разум, способный как воспринимать это тело своим, так и управлять словно аватаром. Наличие холодного разума зрение мне конечно не прояснило, но я помнил направление, ощущал в руках тяжесть подруги и шагая как паралитик, двигался в нужном направлении.
Наконец мои колени упёрлись в препятствие, а руки ощутили пустоту. Я подался вперёд и вместе с Настей вывалился наружу. На мгновение пропала лёгкость свободного падения, сменившись плавным спуском, в результате активации «Листа». Но затем нас догнал пылающий каркас корпуса, уже практически лишившегося оболочки. Жар был настолько сильным, что фанерные шпангоуты и стрингеры занялись словно хворост в костре.
Нас подцепило протащило вниз со скоростью свободного падения, пока мне не удалось высвободиться и вновь начать плавно опускаться, оказавшись внутри каркаса, где раньше были балоны с газом. При этом дышать по-прежнему нечем, но хотя бы зрение немного прояснилось. Наконец мы сумели проскочить в просвет между стрингерами и я увидел как останки крейсера полетели дальше, в то время, как мы продолжали плавный спуск.
В лёгкие ударил холодный и чистейший воздух. В смысле, он был полон гари, от пылающего ниже нас крейсера. Но в нем присутствовал кислород! Я сделал пару судорожных вздохов и тут же закашлялся. Потом сжал ладонями лицо Насти и легонько встряхнул. Безрезультатно. А если так. Я поднёс к её подбородку «Лекаря».
— Ох, — вздохнула она, с лёгкой истомой.
— Тхы кхак, — просипел я.
— Нормально, — улыбнулась она.
И тут я почувствовал, как по телу пробежала волна блаженства, прогоняющая весь негатив от моря огня, в котором мы оказались. Хм. И как это я не сообразил сразу себя подлечить? Ведь и не счесть сколько раз стюардессы проводили инструктаж перед взлётом, что в случае разгерметизации, необходимо надеть маску сначала себе и только потом детям. Угу. Какая только бредятина в голову не лезет.
— А что это было, — поинтересовалась Настя.
— Подозреваю, что по приказу капитана деактивировали артефакты, а после, по его же сигналу обеспечили маленький пожар, уничтоживший крейсер, — по обыкновению пожав плечами, ответил я.
При этом глянул под ноги, земля под нами или бурные воды. Ну, с этим нормально. Остров с сопками, поросшими тайгой. Конечно, выбираться будет не очень удобно, но тут уж ничего не поделать. Как-нибудь разберёмся.
— Фёдор Максимович, вы живы? — послышался в голове голос Потапова.
— Я и Анастасия Ильинична в порядке, — коснувшись горошины за ухом, ответил я, и тут же нащупал другую, — командирам отделений провести перекличку и доложить о потерях.
Вот не хотелось бы, но подозреваю, что без этого не обойдётся. Парни блокировали коридоры, развязки и площадки трапов. Уж если мне было сложно выбраться из ходовой рубки,
