— Вы прибываете на мою станцию, сэр, без разрешения оккупируете британский пост, проваливаете миссию, которая по вашему утверждению является секретной, и которую почему-то поручают вам, всего лишь капитану, а теперь пытаетесь всучить мне непомерную сумму в банкнотах мятежников. — Адмирал встал. — Рекомендую вам ничего не предпринимать, пока вы не отрапортуете своему непосредственному начальнику, адмиралу… э-э…
— Кемпенфельту, сэр.
— Именно, — Арбетнотт, похоже, счел разговор оконченным.
— Но сэр, мне нужно заменить свои бом-брамсели…
— Ваши, бом-брамсели, сэр, не мои… Полагаю, вы должны решать этот вопрос с адмиралом Кемпенфельтом. Всего доброго, сэр.
Хоуп вышел.
Со временем секретарь Арбетнота получил из Лондона распоряжение оказывать необходимое содействие фрегату «Галатея». К нему прилагалась бумага, говорившая, что в силу политических обстоятельств исключительной важности «Галатея» должна остаться в родных водах, а ее миссия возложена на фрегат «Циклоп» под командованием капитана Генри Хоупа.
Только тогда секретарь поставил фрегат на довольствие и выделил необходимые материалы для ремонта. Арбетнот подписал приказ без возражений — он в то время подписывал все, потому что почти ослеп. Получив бумагу, «Циклоп» подошел к манхэттенской верфи и начал ремонт. Тем вечером Хоуп и Дево ужинали вместе. Сидя за портвейном, несколько ящиков которого нашлось на «Креолке», Хоуп привлек внимание Дево к проблеме, обсуждать которую им было недосуг из-за шторма и волокиты с починкой рангоута.
— Принимая во внимание, что нам скоро в море, мы должны найти замену Скелтону. Крэнстон погиб, а служба…
— Да, — кивнул Дево. Перед его мысленным взором возникла густая чаща и истерзанный труп Крэнстона. Усилием воли он отбросил воспоминания.
— Какие будут идеи? — спросил капитан.
— Так, сэр. Следующий по старшинству — Моррис. Хотя он и прослужил уже шесть лет, хорошего о нем сказать трудно… Считаю его неподходящим, и даже намерен перевести его с корабля. Я даже, помнится, как-то пригрозил ему этим. По моему мнению, молодой Дринкуотер — лучшая кандидатура на замещение лейтенантской должности. Но сэр, — добавил первый лейтенант, — тут на флоте наверняка найдется какой-нибудь… — Дево махнул, указывая на мерцавшие за кормовым окном огни.
— Адмиральский любимчик, хотите сказать? — резко спросил Хоуп.
— Именно так, сэр.
— Арбетнот сам заявил мне, что фрегат находится под командованием Кемпенфельта. Кто я такой, чтобы спорить с ним? — с ерническим унижением заметил капитан. Потом, посерьезнев, продолжил. — Помимо прочего, я не намерен посвящать его в дела, касающиеся моих мичманов. — Он отхлебнул портвейна. — Если на то пошло, я подавал ему список потерь, из которого ясно следовал вывод о недостатке офицеров. Если адмирал не счел нужным заполнить вакансию, то пусть катится к чертям. — Хоуп помолчал. — А еще мне сдается, что Кемпенфельт одобрит наш выбор…
Он довольно улыбнулся и осушил бокал.
Дево вскинул бровь.
— Старый Блэкмор будет доволен: он взял Дринкуотера под свою опеку с самого нашего выхода из Ширнесса.
Офицеры вновь наполнили бокалы.
— Кстати, — сказал Дево, пользуясь моментом, — хочу обговорить вопрос с Моррисом, сэр. Я был бы очень признателен, если бы можно было организовать его перевод…
— Не слишком ли строго, мистер Дево? Что кроется за вашей просьбой?
Дево вкратце обрисовал ситуацию, и заметил, что при любом раскладе Моррису не понравится служить в подчинении у Дринкуотера. Хоуп фыркнул.
— Не понравится! Мне не по душе было служить под началом у доброй половины из тех, с кем сводила меня судьба. Моррис еще счастливчик, мистер Дево. Узнай я все раньше — ему бы крышка. И впредь попрошу вас сообщать мне о малейших намеках на продолжение… Это настоящая беда для службы, отсюда и рождаются офицеры типа этой мерзости Эджкамба… — бросил Хоуп в сердцах.
— Есть, сэр, — и Дево поскорее сменил тему. — Каковы намерения адмирала, сэр?
Хоуп снова фыркнул.
— Намерения? Хотел бы я, чтоб они у него были. Он и генерал Клинтон сидят тут в Нью-Йорке под сенью Юнион Джека, имея достаточно солдат, чтобы стереть Вашингтона с лица земли. Клинтон мандражирует, боясь потерять Нью-Йорк, и ради спасения лица отправляет в Виргинию генерала Филипса.
— Но я слышал, что Арбетнота заменяют, сэр…
— И на кого же?
— На Грейвза, сэр.
— Бог мой, только не Грейвз…
— Но он в любом случае кажется мне более приятным человеком, чем Арбетнот.
— Приятным глупцом, сэр. Разве не его отдали под трибунал за отказ сразиться с «индийцем»?
— Да, и впрямь… В шестьдесят седьмом, нет — в шестьдесят шестом. С него сняли обвинение в трусости, но публично осудили за ошибку в истолковании статьи 36 Свода законов военного времени… Впрочем, вы согласитесь, что при случае «индиец» может хорошо дать сдачи…
Оба офицера улыбнулись при воспоминании о «Креолке».
— Знаете, Джон, есть жестокая ирония в том, что в тот самый день, когда трибунал в Плимуте оправдал Томми Грейвза, трибунал в Портсмуте призвал Джона Бинга к ответу за поступок, который с точки зрения стратегии выглядел весьма оправданным[26]. Вам известно, что случилось с Бингом. Его приговорили к казни на основании статьи двенадцатой и расстреляли на квартердеке собственного корабля… — Хоуп осекся.
— Pour encourager les autres,[27] — пробормотал Дево. — Вольтер, сэр, — пояснил он, заметив озадаченный взгляд Хоупа.
— А, этот безбожный французский ублюдок…
— А есть какие-либо сведения о Корнуоллисе, сэр?
Хоуп вздрогнул.
— Нет. Мне сдается, что никто из них ничего не знает, Джон. Но как там насчет наших бом-брамселей?
На следующее утро Дево вызвал к себе Дринкуотера. Лейтенант смотрел на север, туда, где в первых лучах солнца можно было разглядеть палисады Нью-Джерси.
— Сэр?
Дево повернулся и посмотрел на юношу. Черты лица мичмана стали более мужественными. Неровная линия шрама, едва зарубцевавшегося, почти не портила ему щеку, только контрастировала с загорелой кожей. Тело под заношенным и латаным мундиром было худым, но крепким. Дево сложил подзорную трубу.
— А тот тесак, который ты взял у лейтенанта с «Креолки» — он все еще у тебя?
Дринкуотер покраснел. Когда сражение кончилось, он обнаружил, что по-прежнему сжимает в руке рукоять клинка. Оружие было превосходным, а его владелец не надолго пережил свой корабль. Дринкуотер рассматривал шпагу как свою долю добычи. Ведь наслаждались же все офицеры захваченным вином, да и его жалкий кортик выглядел таким неподходящим для настоящего боя. Так что тесак, завернутый в кусок ткани, оказался на дне рундучка. Натаниэль не знал, что Дево известно об этом, хотя был убежден — первому лейтенанту дано знать все на свете.
— Так как, сэр? — спросил Дево строго.
— Э-э, сэр, да, он у меня…
— Тогда тебе лучше было бы привесить его на бедро левого борта!
— Извините, сэр? — юноша растерялся.
Вид озадаченного Дринкуотера рассмешил Дево.
— С этого момента капитан назначает тебя исполняющим обязанности третьего лейтенанта. Можешь перенести свои пожитки на главную палубу, — он смотрел, какое действие произвели его слова на юношу. Рот у того раскрылся, потом снова захлопнулся. Он заморгал, потом улыбнулся. И, наконец, рассыпался в благодарностях.
«Циклоп» простоял на якоре вместе с эскадрой Арбетнота весь май и июнь. В течение этого времени первоочередной задачей Дринкуотера было заказать у нью-йоркского портного новый мундир из тонкого сукна. Экипаж корабля был пополнен за счет брандвахт, но заняться людям было особенно нечем. События начали развиваться с 12 июля. Прибыл адмирал Грейвз. Этому доброму, благородному, но совершенно неумелому флотоводцу предстояло стать инструментом поражения в войне. Затем от Родни прибыл тендер «Суоллоу» с сообщением, что адмирал де Грасс покинул во главе французского флота Вест-Индию и направляется в Чезапик. Вопреки значимости этого предупреждения Грейвз предпочел не принимать его во внимание. В мае лорд Корнуоллис оставил Каролины и объединил свои войска с армией генерала Филипса в Виргинии. Если де Грасс перекроет пути сообщения, связывающие Корнуоллиса с Нью-Йорком, армия последнего окажется отрезанной. Капитаны и офицеры всего флота недоуменно негодовали: как их адмирал не способен оценить столь простейшие стратегические факторы? Корнуоллис отступает к морю в расчете на помощь флота, а флот остается в Нью-Йорке…
Снова пошли разговоры, что казнив Бинга лорды Адмиралтейства сморозили глупость даже большую, чем обычно — расстреляли не того человека. Пришел «Пегасус» — он привез письмо, побуждающее Грейвза идти на юг, на соединение с сэром Сэмюэлом Худом, которому Родни сдал командование в связи с болезнью. Но флот остался стоять на якоре.
