Страшно, конечно. Но это здесь ни при чем.
Эгмонт был прав — на поваленном дереве сидели уж точно не люди. Но он, как все маги, очень любил говорить то, что ясно без всяких разговоров. В воздухе сильно пахло тленом — только не могильным, а сладковатым таким и душным, будто в южном лесу. От человека так никогда не пахнет, даже если человек — женщина, которая вылила на себя полсклянки эльфийских духов.
Запах был мерзкий, но Сигурд ему почти обрадовался. Кто бы только знал, как ему надоели эти магические игры! Больше всего на свете он не любил, когда от него ничто не зависело. Зато теперь предстояла драка, и оборотень мог доказать, что и он кое на что сгодится.
Узорчатый меч легко покинул ножны. Сигурд улыбнулся, чувствуя, что клинок едва ли не дрожит от нетерпения. Это был очень молодой меч, он сильно соскучился у Эгмонта и теперь всей душой рвался в схватку. Нет, хорошо все-таки, что судьба свела оборотня с магом! Ведь никуда не годится, когда меч вот так лежит себе и лежит, ожидая, когда же хозяин наконец сообразит, что против доброй стали ни один некромант не выдюжит! Хотя… этот меч магу явно не по руке. А вот Сигурду по руке, и еще как! Приедем в Арру — надо будет подобрать Эгмонту другой, да и все.
Некоторые существа встали и тоже обнажили мечи. Другие, наоборот, припали к земле, как это делают большие кошки. Но лучников не было, арбалетчиков — тоже, а за магические козни Сигурд ничуть не волновался. У него тоже в отряде маг, и не из последних. Из первых, можно сказать, вот так.
Вот вопрос — а далеко ли они прыгают? Если что, надо быть готовым принять на клинок…
«Раз — два — три — четыре…»
До пяти Сигурд досчитать не успел.
Завертелось.
Полыхнула алая вспышка, Яльга выкрикнула какое-то заклинание, тварь бросилась снизу вверх, и оборотень встретил ее мечом. Добрый клинок с готовностью рассек нежить на две части. Правильно все-таки, что в оборотничий харалуг всегда добавляют серебро…
Ага, вот уже и эти, с мечами…
Лошадей нежить не трогала. Возможно, потому что не видела. Пешему не слишком-то удобно рубиться с конником, но существа легко восполняли недостаток роста избытком скорости. Впрочем, Сигурд успевал. Он мог бы драться и еще быстрее, это был отнюдь не предел. И если эта дрянь уверена, что победит… ха, да она не знает, что такое волкодлак!
Они успевали, и Яльга в том числе. Нет, Сигурд ее, конечно, прикрывал, и Эгмонт тоже, но девица лупила заклинаниями что твой Магистр Эллендар с лубков. Попадала, правда, не так часто, ну так и твари были не лубочные. Никто из своих пока что не был ранен.
«Прорвемся», — уверенно подумал волкодлак. Численный перевес все еще был на другой стороне, он уложил всего троих, но уже сейчас было понятно, чем дело кончится. Краем глаза оборотень увидел, как Эгмонт прицельно вогнал огненный шар прямо в пасть очередной твари. Сигурд снес голову следующему существу и увернулся от другого, похоже возжелавшего отомстить за бесславную смерть товарища.
Чушь, разумеется. Какие у нежити товарищи?..
Меч, весь в крови, был абсолютно счастлив.
Драки — их только описывать долго. Скоро все кончилось, но Сигурд не сразу это сообразил и заозирался, отыскивая врага. Но все враги, какие были, лежали на дороге, только одного отшвырнуло на дерево — Яльгина работа: Эгмонт действовал аккуратнее. Дерево, кстати, тоже пострадало: какое-то заклинание выжгло из него немалый кусок, чуть меньше ширины тракта. Теперь там легко можно было проехать верхом.
Меч был явно разочарован: он только-только успел войти во вкус. Сигурд, в общем, его понимал. Ему тоже было обидно, что все так быстро закончилось. Но в лесу было тихо, местные духи затаились, как мыши под веником, — видно, они тоже поняли, что оборотень и его меч будут им очень рады. Они не испытывали желания порадовать Сигурда с его мечом и, похоже, предпочитали сейчас радовать кого-нибудь другого. Желательно — не подданного Серого Конунгата.
Волкодлак вздохнул и тщательно вытер меч об одежду того, который лежал на дереве, — чтобы воспользоваться остальными, пришлось бы спешиться, а вот этого не хотелось. Лучше было бы иметь при себе специальную тряпочку: меч это точно заслужил. Нет, отдавать его Эгмонту было бы просто преступлением.
Ну ничего, впереди горы, а в горах чего только нет…
…Он сам не понял, зачем обернулся. Будто толкнуло что-то. Яльга, бледнея на глазах — хотя, кажется, дальше бледнеть уже было некуда, — стала выпускать поводья и медленно заваливаться набок. Сигурд мгновенно сообразил, что сейчас произойдет: Яльга вывалится из седла и упадет на дорогу. Еще он отчетливо осознал, кем она станет после этого. Маг, выпитый до самого донышка и упавший на эту землю… последующая Яльгина судьба лежала, живописно раскидав руки-ноги, на ветвях поваленного дерева.
Шпор у Сигурда не было, поэтому он по-простому сжал бока лошади коленями, посылая ее в прыжок. Бедное животное до сегодняшнего дня не подозревало о двух вещах: что хозяин все-таки скотина, причем жестокая, и что оно, животное, умеет так здорово прыгать с места, причем без разбега. Но это было уже не суть важно. Важно было другое. Сигурд успел подхватить Яльгу практически у самой земли. Это потом он понял: хорошо, что подпруга выдержала!
Яльга была… совсем никакая. Серая, тяжелая и не подающая никаких признаков жизни. Жизнью от нее почти не пахло… правда, и смертью — тоже. По-любому ее надлежало вывезти за пределы этого проклятого леса.
В седле она, ясен пень, не усидит, а держать ее — рук не хватит. Оборотень немного подумал, потом положил ее поперек седла и намотал поводья Яльгиной лошади на переднюю луку.
Интересно, где этот мрысов маг? Он-то куда смотрит?! Уч-чи-тель, так его растак!..
Мрысов маг обнаружился неподалеку. Он тоже выглядел как-то подозрительно — проще говоря, зеленый он был, как после хорошей попойки. В седле, правда, худо-бедно держался. Одной рукой для верности вцепившись в поводья, другой он что-то пытался начаровать. Сигурд был не маг, но даже ему эти попытки показались на редкость бестолковыми. С каждой секундой на лице у Эгмонта все четче проступало какое-то детское, обиженное непонимание, и волкодлак вспомнил, откуда ему это знакомо. Примерно то же чувство он испытал лет двадцать назад, увидев летним вечером на небосклоне луну — это при том, что солнце еще не зашло. В те поры он был твердо уверен, что на небе полагается быть чему-то одному — либо луне, либо солнцу, а когда и то, и другое вместе…
Кстати, о солнце…
Сигурд глянул на горизонт и, не удержавшись, присвистнул. По его подсчетам, времени на то, чтобы перебить эту дрянь, ушло не более десяти минут. Однако солнце почти коснулось небостыка. Алое, круглое и неизмеримо нахальное — вот уж не думал Сигурд, что так отзовется о создании Старого Волка! — оно неумолимо катилось вниз, как будто всей душой торопилось в гостеприимно отверстую пасть Западного Змея.
Времени было мало. Из Ялъги с каждым мгновением вытекала жизнь. Хуже того: Сигурд готов был поклясться, что земля под копытами его лошади едва заметно подрагивает — что-то торопилось перехватить их, пока они не успели пересечь проведенную Ардконунгэ[4] границу. Оборотень оценивающе посмотрел на мага и понял, что в случае неприятностей придется пробиваться в одиночку.
Одной рукой придерживая Яльгу — девица, являя редкостно вредный норов, так и норовила сползти, — другой, свободной, Сигурд взял под уздцы Рихтерова коня. Эгмонт не имел ничего против: он прикладывал все усилия к тому, чтобы остаться в седле. Волкодлак громко свистнул, и лошади побежали по дороге.
Солнце уже почти коснулось горизонта. Никогда прежде закат не казался Сигурду таким неприятным. «Раз — два — три — четыре…» Они успевали. Яльга елозила туда-сюда, но Сигурд держал ее крепко.
Теперь не было никаких сомнений, что позади погоня. Оборотень чуял, слышал, ощущал всей кожей: То, Что В Лесу, успело сообразить, как сильно оно просчиталось. И теперь ударит наверняка.
Ударило бы. Если бы успело.
Потому что лошади уже перескочили через Серые камни. Их копыта глухо стукнулись о землю — гномские плиты остались на той стороне, здесь шла обыкновенная грунтовая дорога. И словно эхо, из леса донесся вопль бессильной ярости, перешедший в протяжный стон. Оборотень услышал его не ушами, а чем — он и сам не знал. То, Что В Лесу, упустило добычу. Впервые за тысячу лет.
4
Эгмонт очнулся. Лежать на голой земле было холодно и жестко; еще не оценив ситуации в полной мере, он попытался встать и едва не взвыл. Магический резерв был вычерпан до предела — напрягая все силы, он не мог отыскать в себе и капли магии.
Полное опустошение резерва. Он об этом читал, но ни разу не испытывал на собственной шкуре. Что же, авторы монографий не солгали ни на вершок — ощущения были великолепными, даже если не шевелиться. Причем худшим был тупой, нерассуждающий ужас, поднимавшийся откуда-то из глубин: а что, если это навсегда, если резерв уже никогда не восстановится?
