Во время этой пламенной речи Нишка занималась тем, что наводила ревизию в своей сумке, вытряхивая из нее малоценные предметы. На дракона лучше идти, имея много места в рюкзаке. Что жалко было выбросить, она частично решила отдать Эйлин, и частично тайком запихнула в бездонную торбу Касавира.
* * *
— Что-то не похоже на логово дракона, — подозрительно произнес Келгар, когда они поднимались по ущелью, ведущему к драконьему плато.
— Это еще почему? — Поинтересовалась Нишка. — По-моему, тут очень мрачно. И воняет подходяще. Для дракона в самый раз.
— А где же кости, черепа, истлевшие доспехи и другие останки?
— Идиот, драконы испепеляют свою жертву или съедают целиком. Чему тебя только учили?
Келгар покачал головой.
— Бедняги, у них, наверное, жуткое несварение. А если им попадется кто-нибудь вроде Сэнда, который таскает с собой всякую химическую дрянь на все случаи жизни?
Сэнд отреагировал на это необычно благодушно. Отхлебнув из фляжки, он пожал плечами и сказал:
— Сдохнуть, может, и не сдохнет… ик… но пара веселых часов ему обеспечена.
Эйлин выглянула из-за скалы и, увидев широкую, красную, отливающую перламутром и оснащенную гребнем, спину дракона, покачала головой.
— Не знаю, как насчет несварения, но, похоже, наш дракон явно не в духе.
И правда, дракон лежал, подперев голову лапой, с тоской глядя на свои сокровища и ворочая туда-сюда хвостом. Время от времени он лениво выпускал из пасти струйку огня и наблюдал, как она клубится и растворяется в воздухе.
Сэнд выглянул вслед за Эйлин и поправил ее:
— Это дракониха. Обрати внимание на форму хвоста.
— Хм… не вижу ничего особенного в ее хвосте, но тебе виднее. Господи, что это за отвратительный запах. Мне кажется, он меня окружает со всех сторон.
— Это от тебя элем несет, — невозмутимо произнес Касавир.
Она принюхалась.
— Точно. Какой же он мерзкий. Как мы его пьем?
Касавир развел руками, а Эйлин скривилась. Затем она строго посмотрела на своих спутников.
— Вы готовы, ребята?
Все закивали головами, убирая свои фляжки.
— Тогда вперед!
— Слава богам, опять кто-то пришел меня убивать, — гулким голосом произнесла дракониха, продолжая сидеть к ним спиной, — хоть какое-то разнообразие.
Она повернулась, тяжело переступая когтистыми лапами и волоча хвост по земле, и хмуро оглядела их. Дракониха была довольно похожа на те картинки, которые Эйлин видела в книжках, за исключением того, что в ее золотистых кошачьих глазах не было всепоглощающей злобы, какую любят изображать художники. В них был скорее проблеск интереса к маленьким забавным зверькам, пришедшим поглазеть на живого дракона. Речь драконихи была размеренной и неторопливой.
— А я уж и не ожидала, что вы решитесь выползти из своего укрытия. Только мне казалось, что вас там было шестеро. Кого-то я не приметила, — она взглянула на малыша-Гробнара, — старею, наверное.
Дракониха мечтательно посмотрела поверх их голов.
— Как, должно быть, интересно жить, зная, что когда-нибудь состаришься и умрешь своей смертью. — Она грустно вздохнула и поглядела на Эйлин. — Ты тут командуешь? Толапсикс.
— Чего? — переспросила Эйлин.
Она была немного сбита с толку, так же, как и все остальные. Они ожидали от дракона чего угодно, только не этого.
— Зовут меня так, Толапсикс. И чем я вам на сей раз не угодила? На фермеров вы не похожи. Для искателей приключений на свою задницу вы слишком умны. Особенно вот этот, что на ногах еле держится. Из него ум так и прет. Не знаю, куда ему столько на его короткий эльфийский век.
Кара прыснула, все остальные заулыбались. Пошатывающийся, зажмурившийся Сэнд, поняв, что речь идет о нем, приоткрыл один глаз, но, увидев перед собой ухмыляющуюся драконью морду, тут же закрыл его. Эйлин подумала, что, наверное, ей будет жалко убивать этого дракона. Чувство юмора она ценила. С тем, у кого есть чувство юмора, всегда можно попытаться договориться, даже если это дракон.
— Мы, понимашь…. - робко промолвила Эйлин.
— Угу, — перебила Толапсикс, — политические мотивы. Понимаю, как не понять. Ну, а я-то тут при чем?
Касавир незаметно взял Эйлин за руку, что придало ей уверенности. Она заговорила более смело.
— Меня зовут Эйлин. Я капитан Крепости-на-Перекрестке. А это мой отряд. Понимаю, что тебе это все равно, но надо же мне представиться.
Толапсикс удовлетворенно кивнула.
— Кстати, можете присесть — вот, хотя бы, сюда, — и она указала лапой на великолепный калимшанский ковер, лежащий поверх груды золота. — К сожалению, более мягкой мебели у меня не имеется.
После того, как, общими усилиями, Нишка была выведена из состояния истерики, а ее руки и ноги надежно связаны, друзья смогли воспользоваться драконьим гостеприимством и расположиться с относительным комфортом.
— Собственно, нас к тебе послали огненные великаны…
При упоминании об огненных великанах Толапсикс взревела и неожиданно плюнула огнем. Эйлин едва успела пригнуться.
— Прошу прощения, — смутилась дракониха.
— Да ничего. В меня и не таким плевались. Заметно, что вы не ладите.
— Если бы ты знала, как они мне надоели! Я живу тут уже несколько десятков тысяч лет и никого практически не трогаю. Мне совершенно неинтересно бессмысленно сеять смерть и разрушения. И не смотри на меня так, маленькое коротконогое существо, я дворфами не питаюсь. В мой рацион также не входят тифлинги, эльфы и люди. А если у меня в зубах случалось застрять какому-нибудь скальному гному, я его всегда выковыривала и выплевывала.
— Это почему же? — Гробнар, казалось, был уязвлен таким пренебрежением к скальным гномам.
Толапсикс вздохнула и заговорила таким тоном, каким обычно разговаривают с маленькими надоедливыми детьми.
— Вы, разумные существа, носите на себе слишком много посторонних предметов, которые крайне негативно отражаются на моем пищеварении. И чем дальше двигается ваш жалкий прогресс, тем их становится больше.
Келгар с Нишкой переглянулись и кивнули друг другу.
— В молодости я, конечно, была не столь разборчива, — продолжала Толапсикс, — и вот результат — мучайся теперь гастритом до конца дней своих. И если бы он еще когда-нибудь пришел, этот конец. Я не знаю, чем думал тот, кто решил сделать драконов бессмертными. Я бы лично заставила его спуститься со своих небес на землю и пожить здесь целую вечность. Ей богу, иногда хочется, чтобы кто-нибудь пришел и убил тебя. И чем только я не занималась, чтобы скрасить свой досуг.
Эйлин посмотрела на кучу золота у ее ног.
— Это? — Толапсикс махнула лапой, — увлечение молодости. Сейчас меня интересует другое. — Толапсикс доверительно наклонилась к Эйлин, — я писатель.
— Да? Как интересно, — деликатно ответила Эйлин, — а можно узнать, какова тема твоего творчества?
— Хм… естественно, я пишу о вас, двуногих.
— О нас?
Толапсикс хмыкнула.
— Ну да. Вы пишете о драконах, потомучто думаете, что знаете о них все. Так почему бы драконам не писать о вас, если они действительно все знают? Вижу в твоих глазах интерес. Я бы с удовольствием почитала тебе что-нибудь, но знаешь, — Толапсикс смущенно опустила глаза, — я очень стеснительна, а вас тут слишком много. Приходите как-нибудь по одному — по двое.
Эйлин улыбнулась.
— Благодарю за приглашение, Толапсикс.
Довольная тем, что Эйлин запомнила ее имя, дракониха изобразила нечто вроде улыбки.
— Но вообще-то, мы тут действительно по делу, и безотлагательному, — серьезно сказала Эйлин.
— Понятно, и что же за дела у вас с этими разбойниками с большой дороги?
— Если честно, они послали нас убить тебя.
Дракониха безразлично махнула лапой.
— Ну, это меня совсем не удивляет. Они мастаки чужими руками жар загребать.
— Они сказали, что ты съедаешь их скот и пугаешь их женщин, — с упреком заметила Эйлин.
Толапсикс фыркнула так, что у всех зазвенело в ушах.
— Да у этих бездельников уже давно нет ни того, ни другого. Пропили все и прогуляли. Один раз умудрились что-то там отобрать у дворфов и по сей день вспоминают об этом, как о великом подвиге. Их женщинам просто надоело терпеть их лень, пьянство и грубые выходки. Они забрали детей и тех мужчин, что еще были вменяемы, и ушли жить на другую гору. А что, интересно, они вам пообещали?
— Вот ему, — Эйлин показала на Келгара, — позарез нужна та вещь, которую они отобрали у его клана. От нее зависят судьбы многих людей, дворфов, и не только.
— Понятно, — задумчиво сказала Толапсикс. — Конечно, судьбы вашего глупого мира меня не очень-то волнуют. Но ты и твои друзья мне по нраву. С вами хоть поговорить можно. Не люблю я, знаешь ли, когда сразу начинают орать «Умри, тварь!» и топором размахивать. Кроме того, у меня страшная обида на огненных великанов.
