Менестрель только неопределённо пожал плечами:
– Жаль… Но это – его беда.
– А ты…
– С вами не иду. Мне и тут неплохо…
– Жаль, – эхом вернулись слова. И два клинка, звякнув, упали в высокую траву поляны. Колыхнулась трава – и оба посланца исчезли, словно растаяли.
Менестрель задумчиво глядел вслед ушедшим, затем медленно поднёс к губам флейту. И в тот же момент что-то с силой швырнуло его на землю и зажало рот горячей ладонью.
– Спокойно! – послышался детский голосок. – Сейчас я медленно разожму пальцы, а ты без криков, внятно скажешь мне, куда пошли эти двое…
Рука ослабила свою хватку, и повернувшийся Менестрель увидел прямо перед собой ухмыляющуюся физиономию Бронеслава, мальчишки из числа недавно явившихся на Риадан любителей рыцарской старины и искателей приключений.
– Куда-куда! В замок к Мальдену! И мог бы не наскакивать, как Тарзан!
Даже не поблагодарив, пацан скрылся в лесу.
– Всё-то для него приключения… – скорбно вздохнул Менестрель, вновь укладываясь на траву. Холодная выпуклая чаша эльфийского клинка попала под голову, и отрок отбросил её от себя, прежде чем поднести к губам инструмент…
Тем временем двое эльфов шли по лесу. Они прекрасно слышали, как ломился вслед за ними человеческий детёныш, но считали ниже своего достоинства хоть как-то реагировать на этого искателя собственных неприятностей. Так что беседа не прерывалась.
– Оружие-то мы оставили, – бурчал черноволосый, – А вот теперь я думаю – не напрасно ли? Зачем?
– Кажется, я понял его: Мальден волшебник, и он совладает с любым нашим оружием… А вот без оружия у нас, кажется, появляется шанс…
– И всё равно без оружия страшно…
– Страх – не лучший помощник… при прогулке к Мальдену… Трусишь – можешь остаться.
– Ещё никто не смел упрекнуть меня в трусости! – вскипел черноволосый. – За те пятьсот лет, что я…
Голоса их терялись среди шума листвы, и вскоре только кукушка отмеряла кому-то неспрошенные года…
* * *
Новый день принёс новые надежды. Вчерашние заботы и тягостные мысли, навеянные усталостью, остались по ту сторону сна; утро выдалось безоблачным. Девушка проснулась, когда первые лучи солнца добрались до её лица. Поморгав, она откинула лёгкое одеяло и осторожно села, глядя то на Джино, готовящего завтрак на костре, то на Энглиона, разминающегося с двумя мечами, то на рассёдланных коней, пасущихся неподалёку, то опять на Джино… Она явно не помнила, как оказалась здесь, но восприняла случившееся спокойно; у Энглиона отлегло от сердца – он на всякий случай готовился к худшему, вроде истерики или холодной апатии.
Умывшись и причесавшись, Рийни – именно так звали девушку, столь похожую на погибшую в Замке Герду – помолодела на несколько лет и оказалась ровесницей Джино. Энглион, за последний месяц привыкший к печальным и мрачным лицам, воспринял как должное её молчаливость и замкнутость, но Джино, всё утро шутивший и валявший дурака, сумел-таки разрядить обстановку и втянуть Рийни в разговор. Смеясь вместе со всеми над очередной историей из цикла «а вот однажды…» – Рийни знала их ещё больше, чем Джино – Энглион поразился, насколько легко и много им удалось узнать о прошлом девушки.
Как они и предполагали, Рийни была из крестьянской семьи. Единственная дочь, она жила со своими родителями на ферме, занимаясь обычными домашними делами и время от времени выезжая с отцом или матерью на ярмарки. Размеренная и спокойная жизнь, скучноватая для многих горожан, её вполне устраивала. Слушая в детстве сказки, она, как и все девчонки, любила представлять себя принцессой, ожидающей своего прекрасного принца – который, конечно, обязательно находил её и увозил в свой замок – или ученицей лесной волшебницы, однажды находящей в лесу израненного богатыря, или… А больше всего ей нравилось, что все сказки кончались хорошо, и уцелевшие после всех приключений главные герои принимались жить-поживать, да добра наживать.
Но её сказка началась без предупреждения и совсем невесело. Избежав набегов тварей и троллей, ферма её родителей не избежала проклятия Мальдена. В одну ненастную ночь все ездовые драконы, которых с недавних пор стали разводить на ферме, снялись со своих мест и, как один, улетели неведомо куда. Затем разбежались куры и гуси. А на следующую ночь так же бесследно исчезли родители Рийни: погибли или пропали – это осталось неясным, да и было неважно – а ещё спустя неделю Рийни, чувствуя, что начинает сходить с ума от тоски и непривычного одиночества, вышла на дорогу и отправилась, куда глаза глядят. Она не помнила толком, куда шла, где ночевала и что ела – пока не проснулась этим утром в лагере рыцаря и его оруженосца.
После завтрака Джино уговорил Рийни взять его запасную одежду, и она отправилась к озеру искупаться. Джино и Энглион остались у догорающего костра.
– По-моему, Старший, нам придётся взять её с собой, – первым нарушил молчание Джино, задумчиво глядя на язычки пламени, почти незаметные в солнечном свете.
– Куда – с собой? В Кэр Мальден? Да я бы и тебя туда не взял, и сам не поехал, если бы другой выход был…
– Так ведь и сейчас выхода нет. Пригрели, накормили, а дальше что? Иди, милая, дальше по дорогам бродить? И кто мы будем после этого?
Энглион ответил не сразу; поднявшись, он принялся седлать коней.
– Знаешь, братишка, – заметил он, глядя на Джино поверх седла, – ты сейчас говоришь, как один мой давний знакомый. Как-нибудь расскажу подробнее, если выберемся из этой передряги. А пока учти – ты теперь за неё в ответе; если какая беда случится, сначала её выручай, а потом уже обо мне думай. Я-то и сам справлюсь. Понял, оруженосец?
– Понял, рыцарь, – ответил заметно повеселевший Джино.
Поклажу переложили, и Рийни с Джино разместились на одном коне. В одинаковой одежде они были похожи, как брат и сестра, даже волосы уложили одинаково; только Рийни не носила сапог – босиком ей было удобнее.
Так прошли два дня. Погода была хорошая, никаких неприятностей не случилось, и никого больше путники не повстречали. За время путешествия они привыкли друг к другу – без Рийни с её лёгким весёлым характером это вряд ли удалось бы – и Энглиона оставили беспокойные мысли о том, как лучше вести себя с Джино. Всё шло само собой, и шло великолепно – словно какой-то магический щит хранил их. Впервые за последний месяц тяжесть проклятия исчезла, и на душе было легко, несмотря на предстоящее тяжёлое задание.
Это чувство не рассеялось даже тогда, когда они въехали на поле последней битвы. Когда Энглион видел его в прошлый раз, оно было вытоптано, залито кровью и завалено телами убитых; от дыма было трудно дышать. Но дожди смыли кровь и грязь, павших воинов сожгли на кострах и похоронили в братских могилах, а поле зеленело от молодой травы. Из общей картины выбивалась только чёрная приземистая громада замка Мальдена; в лиге от неё путники остановились и разбили лагерь, чтобы наутро отправиться в гости к чёрному колдуну.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
