— Счастливым его не назовешь, — шепнул Браун Холбруку. Они подождали несколько минут, пока рассеется толпа. Мало кого интересовали следующие в процессии главы иностранных государств. В машины заглянуть не позволяли темные стекла, а мелькающие перед глазами флажки, установленные на передних крыльях, всего лишь становились поводом для вопросов: «Это что за страна?», на которые обычно следовал не правильный ответ. Так что оба горца, вместе со многими другими, протолкались через оставшихся на тротуаре и направились в парк.
— Ему не хватает того, что требуется от президента, — произнес наконец Холбрук.
— Да, самый обычный бюрократ. Помнишь «закон Питера»? — Он имел в виду книгу, которая, по их мнению, объясняла, как функционируют государственные чиновники. В ней говорилось, что во всякой иерархии человек достигает уровня своей некомпетентности. — Знаешь, мне кажется, это нам пригодится.
Его спутник оглянулся на улицу и на автомобили с трепещущими маленькими флажками.
— Пожалуй, ты прав.
* * *
Безопасность в Национальном соборе была максимальной. В глубине души агенты Секретной службы знали это и понимали, что никакой профессиональный убийца — да и вообще образы профессиональных убийц главным образом творческие находки Голливуда — не рискнет своей жизнью при таких обстоятельствах. На каждой крыше, откуда просматривался кафедральный собор, построенный в готическом стиле, находилось по несколько полицейских, солдат или специальных агентов службы безопасности. Многие из них были вооружены винтовками, а агенты из группы борьбы со снайперами — своими фантастическими средствами, с помощью которых, словно пальцем, могли коснуться любого лба в радиусе полумили. Это была команда, выигрывавшая стрелковые чемпионаты, лучшие в мире стрелки, ежедневными тренировками поддерживавшие форму. Всякий, кто задумает что-то нехорошее, заметив все эти меры, либо откажется от своего замысла, либо придет к выводу, что умереть можно и позже, особенно если это будет какой-нибудь безумный стрелок-дилетант.
И все-таки все чувствовали напряжение, и когда вдалеке появилась процессия, агенты в который раз стали проверять свою готовность. Один из агентов, дежуривший на ступенях собора, измученный тридцатичасовым бдением, решил в этот момент выпить кофе. При виде приближающихся автомобилей он споткнулся и пролил кофе на ступени. Выругавшись про себя, он смял пластмассовый стаканчик, сунул его в карман и отрапортовал в миниатюрный микрофон на лацкане, что на отведенном ему участке все спокойно. Пролитый кофе почти мгновенно замерз на граните.
В самом соборе агенты снова проверили каждый уголок, прежде чем занять отведенные им места, и теперь сотрудники протокольного отдела занялись последними приготовлениями, то и дело поглядывая в инструкции, переданные им по факсу всего несколько минут назад, и пытаясь сообразить, что еще нужно сделать.
Артиллерийские лафеты замерли перед собором, и следом один за другим подъезжали автомобили. Райан первым вышел из машины и направился к семье Дарлинга, за ним последовали члены его семьи. Дети погибшего президента все еще не пришли в себя, возможно, это было для них к лучшему, возможно, и нет. Что можно сделать в такой момент? Райан положил руку на плечо осиротевшего мальчика. Автомобили продолжали останавливаться перед собором и, оставив почетных гостей, тут же отъезжали, чтобы освободить место другим. Райан знал, что главы государств и другие высокопоставленные лица должны встать позади него. Те, кто занимали менее видные должности, войдут в собор через боковые входы, где установлены портативные металлодетекторы, а священнослужители и церковный хор, миновав их, уже занимали свои места.
Солдаты Восемьдесят второй воздушно-десантной дивизии, возглавлявшие процессию, составили оружие в пирамиды и приготовились отдать последний долг своему бывшему сослуживцу. Ими командовал молодой капитан с двумя серьезными сержантами. Все они выглядели очень молодыми. Райан вспомнил, что его отец служил в Сто первой воздушно-десантной дивизии, которая постоянно соперничала с Восемьдесят второй. И было это почти пятьдесят лет назад, и выглядел он, наверно, как эти мальчишки, разве что прически в 40-е годы были чуть длиннее. Все они были такими же крепкими, крутыми, с такой же свирепой гордостью за свое подразделение и такой же отчаянной решимостью выполнить любое задание. Казалось, такая преемственность переходит из поколения в поколение и так будет длиться вечно. Сам Райан, как и солдаты, стоял, не поворачивая головы, вытянувшись по стойке смирно, как делал это в годы службы в корпусе морской пехоты, и только водил глазами по сторонам. Дети его вертели головами, переступая с ноги на ногу. Кэти не сводила с них глаз, беспокоясь, что им холодно, но понимая, что сейчас здесь даже родительская забота должна уступить место чему-то более важному. Что значит чувство долга, если даже только что осиротевшие дети знают, что должны стоять здесь и терпеть? — думала она.
Наконец подтянулись последние члены процессии и заняли отведенные им места. Кто-то тихо сосчитал до пяти, и солдаты подошли к артиллерийским лафетам, по семь человек к каждому. Капитан отвернул один за другим зажимы, солдаты подняли гробы с лафетов и, шагая в ногу, пошли с ними вперед. Солдат с президентским флагом в руках вышагивал перед ними. Первым несли гроб с телом президента. Процессию возглавлял капитан, за ним следовал сержант, командовавший первой группой солдат.
В том, что произошло дальше, никто не был виноват. С каждой стороны гроба шло по трое солдат. Они медленно шагали вслед за сержантом. После пятнадцати минут, проведенных по стойке смирно, ноги у них окоченели. Солдат, шедший по правую сторону гроба, поскользнулся на замерзшей лужице кофе в тот момент, когда они подняли ногу для очередного шага. Он скользнул под ноги солдату, идущему за ним. Ноша в четыреста фунтов дерева и металла вместе с лежащими внутри останками навалилась на упавших солдат. Соскользнув с гранитных ступеней, первый солдат сломал обе ноги.
Послышался дружный вздох ужаса из уст тысяч людей, наблюдавших за церемонией. Агенты Секретной службы кинулись к месту происшествия, подумав, что упавших солдат сразили пули, выпущенные неизвестным стрелком. Андреа Прайс встала перед Райаном, сунув руку под борт пальто и явно сжав рукоятку табельного пистолета, готовая выхватить его, в то время как другие агенты окружили семьи Райанов и Дарлингов, чтобы увести в безопасное место.
Солдаты уже поднимали гроб. Лицо упавшего солдата, побледнело от внезапной боли.
— Лед! — выдохнул он сквозь стиснутые зубы. — Поскользнулся на льду. — Солдату хватило самообладания удержаться от ругательства, готового сорваться с губ от стыда и смущения. Один из агентов увидел на ступенях бело-коричневую застывшую лужицу, поблескивавшую на солнце. Он тут же подал знак Прайс, что опасность миновала, и она мгновенно передала команду по радио:
— Он всего лишь поскользнулся, только поскользнулся. При виде нелепого происшествия Райан болезненно поморщился. Роджер Дарлинг ничего не почувствовал, пронеслось у него в голове, но каким унижением это явилось для его детей, которые съежились и отвернулись, увидев, как гроб с телом отца упал на ступени собора. Сын первым снова посмотрел на гроб, его детский ум еще не в силах был осознать, почему отец не проснулся от падения. Всего несколько часов назад он встал ночью и, подойдя к двери, подумал, что, может, стоит пересечь коридор и постучать в дверь родительской спальни — вдруг они вернулись обратно?
* * *
— Господи, — простонал комментатор. Телевизионные камеры показали крупным планом, как два солдата Третьего полка вытаскивают из-под гроба своего обезножившего напарника. Его место занял сержант, и в считанные секунды гроб снова подняли на плечи. Было отчетливо видно, как исцарапана его полированная поверхность.
* * *
— О'кей, солдаты, — скомандовал сержант со своего нового места. — С левой ноги — шагом марш!
— Папа, — всхлипнул девятилетний Марк Дарлинг. — Папочка.
В мертвой тишине, наступившей после происшествия, это услышали все, кто стояли вокруг. Солдаты сжали губы. Агенты Секретной службы, и без того расстроенные и пристыженные потерей президента, переглянулись. Джек инстинктивно прижал к себе мальчика, хотя и не знал, что ему сказать. Какие еще их ждут неприятности? — подумал новый президент, когда гроб с телом миссис Дарлинг подняли по ступеням и внесли в собор.
— О'кей, Марк. — Райан обнял мальчика за плечи и повел к двери, даже не осознав, что играет роль любящего дяди. Если бы только нашелся способ хотя бы ненадолго утешить детей. Но это было невозможно, и Джек почувствовал новый укол печали от того, что не в силах уменьшить испытываемое ими горе.
