чтобы во время удара кости остались невредимыми, – объяснила я и бережно поправила положение ее рук.
Арья схватывала все на лету и получала огромное удовольствие от процесса. Не расстраивалась, когда что-то не получалось, внимательно прислушивалась к советам. Она напоминала меня в детстве. Вероятно, я точно так же смотрела на Теодена.
– Отлично, теперь шаг вперед, да, чуть плавнее, и…
– Что здесь происходит? – прогремел голос над нашими головами.
Я резко выпрямилась и нос к носу столкнулась с рассерженным Николасом. Его щеки были покрыты многодневной щетиной, под глазами залегли тени, а в уголках губ образовались усталые складки, но это ничуть не портило его облик. Напротив, делало мужественней… суровее.
– Ты и сам все видишь. – Я вздернула подбородок, приготовившись к словесному поединку.
Он опасно прищурился и скользнул взглядом по застывшей от страха девочке. Остановился на мече. Его глаза расширились от изумления, когда он понял, что я сделала.
– Отвечай, – приказал Николас. Он так сильно стиснул зубы, что на его скулах заиграли желваки.
Что-то дернуло ткань на моей пояснице, и я посмотрела вниз.
Арья, учащенно дыша, стояла у меня за спиной и с трудом сдерживала слезы. Она глядела на Николаса одновременно с ужасом и восторгом.
Я успокаивающе сжала ее холодную руку и смело повернулась к Нику.
– Я просто показала ей, как правильно держать меч. Да и то не успела, – многозначительно добавила я. – Не вижу в этом ничего плохого.
Он молча прожигал меня взглядом, явно сдерживая себя.
– Разве я не ясно выразился, Арья? – задал он вопрос девочке, глядя мне прямо в глаза. Хотел таким образом наказать меня?
Послышался первый всхлип, и я, удивившись своей реакции, тихо прорычала:
– Хочешь что-то сказать, говори мне, но ребенка не трогай. Она ничего не сделала.
Будто не услышав меня, он перевел пылающий взгляд на девочку и со скрытой угрозой в голосе сказал:
– Иди домой, Арья. Или я скажу твоему отцу, что ты бродишь без дела. Чтобы я больше не видел тебя у тренировочного поля.
Спине стало прохладно, и крохотные пальцы выскользнули из моей ладони. Ощущая яростное бессилие, я резко развернулась. Арья уронила меч на землю и заломила руки, все еще мужественно сдерживая слезы. При упоминании отца в ее глазах появилось затравленное выражение, но следующие слова Николаса ударили по ней с еще большей силой.
– Тебе никогда не стать воином. Я отдал тебе приказ, но ты его ослушалась. Войску не нужны люди, которые не умеют повиноваться.
По ее розоватым щекам покатились ручейки слез. Арья громко шмыгнула носом и умчалась прочь.
Я ждала, надеялась, что она обернется, но темный силуэт исчез за первым же углом. Вина и сожаление стиснули горло.
– Как ты мог? – рявкнула я.
Скрипя зубами, Николас еще некоторое время смотрел ей вслед, а затем переключил внимание на меня.
– Больше не приближайся к ней, – бросил он, после чего наклонился, поднял меч и пошел обратно.
Я так и застыла с открытым ртом.
– Ты серьезно вот так просто уйдешь от разговора, сын Аяна? – тихо задала вопрос, хотя внутри у меня все кипело.
Николас остановился. Он сделал несколько глубоких вдохов и только тогда соизволил вернуться. Наверное, это должно было его успокоить, но по взгляду стало ясно, что ему пора менять метод.
– Не лезь в чужую хижину со своими правилами, – процедил он. – Мало того, что ты даешь ей ложную надежду, так еще и подвергаешь опасности. У женщин свои обязанности, у мужчин – свои. И если в твоей деревне дела обстояли не так, это не значит, что нужно нарушить порядок здесь. В Этна боевому искусству обучаются только мужчины.
Больно. Но я не собиралась отступать, не отстояв честь девочки.
– Вот поэтому вы до сих пор и не набрали войско для борьбы с Кезро. – Николас оскалился и шагнул было ко мне, но меня было уже не остановить. – С чего ты взял, что женщинам там не место, что они слабее и бездарнее? Эти мальчишки, – я махнула рукой в сторону площадки, – и вполовину не горят таким желанием, как Арья. Возьмись ее обучать, и она вырастет талантливей всех их, вместе взятых. Самым ценным воином, готовым на все ради своего клана. И не только она! Нельзя придерживаться стереотипов. Позволь женщинам сражаться, и, я уверена, желающих появится немало…
– Эти стереотипы уже много поколений сохраняют нам жизнь. Помогло ли это твоему клану? – чуть ли не прорычал он.
Я вздрогнула.
– Довольно, – тихо, но твердо произнесла я. – Не смей говорить о них так. Они не были бойцами.
– Это всего лишь правда, Фрейя, – более спокойно сказал Ник, пристально глядя на меня. – Она режет больнее самого заточенного клинка, но тебе нужно, наконец, принять ее. Твоей деревни больше нет.
– И я пытаюсь помочь тебе не потерять свою, – выдавила я и прикрыла глаза. Когда снова открыла их, он стоял прямо передо мной и, сдвинув брови, наблюдал за тренирующимися. – Не важно, кто ты. Главное – насколько сильно твое желание.
– Для каждого из парней честь – сражаться за свой дом.
– Так удостой этой чести и других. Они заслуживают этого не меньше.
– Тебя ждет Сахаар, – перебил он и, заметив, что меня это разозлило, добавил: – А меня парни.
До колодца мы дошли вместе. Прежде чем уйти, Ник молча поднял тяжелое ведро и перелил воду в мое.
– Я зайду за тобой на закате.
– Календулы мало, чистотела тоже, мать-и-мачеха… – Сахаар с головой залезла в мешок, – закончилась.
Она выпрямилась, подняв в воздух целое облако пыльцы и соринок. Отряхнула руки и раздраженно пригладила волосы, как будто все эти махинации с запасами испортили ее прическу, которая и в обычное время выглядела так, словно она ныряла в мешки не переставая.
– Видимо, придется идти в лес.
– Хотите, я пойду с вами? – предложила с надеждой. Я так давно не ощущала лесной прохлады и уединения, что одна только мысль об этом заставляла сердце заходиться в волнительном предвкушении.
– Еще чего! И так целыми днями крутишься под ногами, никакого покоя старухе. – Ворча себе под нос, она собирала по комнате плетеные корзинки и насаживала часть из них на выпирающие части трости. – Не говоря уже о том, что тебе не позволено уходить дальше поселения.
– Как будто мне есть куда бежать, – буркнула я.
– Свобода манит. Особенно тех, кто однажды познал ее вкус, – заметила Сахаар.
– Вы даже ни разу не спросили, как я здесь оказалась.
– Мне неинтересно. – Она пожала плечами, открыла входную дверь и замерла, хмуро
