зная, как ему поступить.
– Послушай…
Но слушать я не стала. Просто пошла вперед, и конь безропотно последовал за мной.
Позади раздался обреченный стон.
– На пастбище, – выдавил он и попробовал еще раз: – Фрейя, умоляю.
Я смягчилась.
– Я просто отведу его. – Оглянувшись через плечо, я слегка улыбнулась Фабиану. – Тебе не о чем беспокоиться, обещаю.
Он что-то неразборчиво пробормотал и с опаской взглянул в сторону леса, куда уехали охотники. Вероятно, Николас приказал другу следить за мной в его отсутствие. Мне стало немного совестно оттого, что из-за меня у Фабиана могли появиться неприятности, но я пообещала себе оправдать его перед сыном вождя. Я знала, что конь не пойдет ни с кем другим, и хотела довести дело до конца.
Найти пастбище оказалось нетрудно. Огромное, огороженное высоким забором поле невозможно было не заметить. Что удивительно, но на этой территории не паслось больше ни одной лошади. Неужели их специально увели, чтобы выпустить одного?
– Да, малыш, ты явно не прост, – хмыкнула я, отодвигая засов на калитке. Жеребец в нетерпении загарцевал на месте. – Сейчас, сейчас.
Я потянулась к ремням на его морде и быстрыми, привычными движениями распустила их. Стянула недоуздок со стоящих торчком ушей и откинула амуницию в траву к деревянной изгороди.
Конь сорвался с места и резво поскакал по лужайке, проворно огибая редкие кусты и деревья. Он разогнался, резко остановился, взбрыкнул и помчался в другую сторону. Свободный. Сильный. Необузданный.
– Давно не бегал, да, мальчик? – прошептала я, наблюдая за животным и поражаясь его сверхъестественной красоте. Порождение тьмы, посланное танцевать под солнечным светом.
Молодой жеребец выглядел здоровым, но слегка выпирающие кости указывали на недостаток питания, а грязная, свалявшаяся шерсть – на плохой уход. Если этот конь был тем, о ком я думала, мне с трудом верилось, что его хозяин был способен на такое пренебрежительное отношение.
– Мятеж, – попробовала позвать я. Животное навострило уши, потрясло гривой и всхрапнуло. Но подходить конь не спешил, явно не привыкший к человеку. Я пощелкала языком, и он, немного поколебавшись, прошагал ко мне. – Значит, я права.
Я осторожно приложила руку к горячей, подрагивающей от напряжения шее лошади и погладила, успокаивая. Почти непреодолимое желание взобраться на спину коня дрожью прокатилось по всему телу, но я с усердием подавила его. Возможно, мне больше никогда не представится шанса сесть в седло, но этот момент точно был не самым подходящим.
Не отрывая взгляда от этого удивительно прекрасного создания, я села на землю и облокотилась спиной о калитку. Улыбка не сходила с моего лица. Прикрыв веки, я наблюдала за перескакивающим с места на место конем и впитывала его чувство свободы, что растекалось огнем по жилам.
Мне хотелось навечно продлить этот момент. Но у меня не было вечности. Зато было время до приезда Николаса.
Фабиан пришел за мной и Мятежом на закате. К тому времени Ник уже должен был вернуться, но, видимо, запаздывал. Фабиан лично передал мне поручения Делии и тоном, не терпящим возражений, сказал, что самостоятельно отведет коня в конюшню. Впрочем, к его огромному смущению, которое он скрыл за раздражением, конь не подчинился приказу и принялся носиться по всему пастбищу, вынуждая Фабиана терпеливо ходить следом и тихо чертыхаться.
– Позволь мне попробовать, – предложила ему, и Фабиан, отчаявшись, передал мне недоуздок.
Вот только жеребцу определенно не хотелось возвращаться в заточение. Он подошел только после долгих уговоров и приманивания разными угощениями.
Впервые за все время, проведенное здесь, мое настроение было приподнятым. Отведя лошадь в конюшню, я с готовностью взялась за стирку и с улыбкой отмахнулась от благодарностей Делии, которая теперь могла спокойно отлучиться по делам.
Ночь уже вступала в свои права, различить что-то во тьме комнаты было трудно, а потому я быстрее заработала руками, спеша закончить. Всю эту одежду еще предстояло развесить снаружи.
Входная дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену. Я вздрогнула и застыла на месте, так и склонившись над бочкой, но разворачиваться не стала. Плохое предчувствие вдруг отчетливо забрезжило внутри.
Вошедший мгновение оставался на месте, а потом от стен хижины отразился стремительный топот сапог по дощатому полу.
Я не без усилий придала своему лицу спокойно-отрешенное выражение и продолжила работу. Руки почему-то перестали слушаться.
В коридоре скрипнула половица, и на кухню ворвался Николас.
Я неспешно обернулась и внутренне сжалась, встретившись с ним глазами. Он выглядел по-настоящему взбешенным и держал себя в руках с заметным трудом: по свежевыбритому лицу ходили желваки, а грудь часто вздымалась от тяжелого дыхания.
Николас резко отбросил в сторону лук и колчан со стрелами, оставил огромный топор висеть на бедре и замер, прожигая меня злым взглядом. Какое-то время мы так и стояли, смотря друг на друга. Он – в дверном проеме с крепко сжатыми кулаками, чуть опущенной головой и широко расставленными ногами, и я – у большой бочки в углу комнаты с мокрым платьем в руках. Пару раз Николас приоткрывал рот, но так и не издавал ни звука, видимо, боясь окончательно сорваться.
Вскоре я не выдержала его тяжелого взгляда и отвернулась к столу, начав медленно складывать платье.
– Как поохотились? – легко, будто воздух в комнате не потрескивал от напряжения, поинтересовалась я. Неверный, совершенно опрометчивый ход.
– Охота? – спустя несколько ударов сердца отозвался Ник. Он схватился за одну из ставен и сжал ее до едва слышного треска. – Ты спрашиваешь, как прошла охота?
– Ну да. Тебя не было весь день, не мог же ты вернуться с пустыми руками, – подтвердила я, всем своим видом выражая живой интерес.
Николас шагнул ближе и исподлобья недобро глянул на меня. Его ноздри расширились, резко выпуская воздух.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – процедил он.
– Да нет, похоже, поговорить пришел именно ты. – Я покосилась на него и придвинула к себе корзину с бельем. Одежда давно была сложена, но мне хотелось чем-то занять руки, чтобы не стушеваться под этим устрашающим взором. Комната внезапно будто бы уменьшилась в размерах, отчего дышать стало тяжелее, однако мне все еще успешно удавалось удерживать непроницаемую маску на лице. – Если честно, я не уверена, что хочу слышать то, что ты собираешься мне сказать.
– О, разумеется, – вкрадчиво ответил он. – Я заметил, что у тебя проблемы со слухом. Будь добра, напомни, что я сказал тебе перед уходом?
– А ты что-то говорил? – спросила я, пожав плечами. Страх стискивал внутренности.
– Я предупредил, чтобы ты сидела дома. – Его голос задрожал, и я поняла, что он
