Есть много журналистов, не снявших про дело ЮКОСа вообще ни одного кадра. В основном это очень известные журналисты и, как правило, обладатели телевизионной премии «Тэфи». Они не сняли ничего про дело ЮКОСа, потому что к тому времени, как дело ЮКОСа началось, были уже по большей части уволены с телевидения. И мы не знаем, какие фильмы сняли бы про Ходорковского Евгений Киселев, Светлана Сорокина, Леонид Парфенов.
Есть еще журналисты, которые работать на телевидении остались, но снимают фильмы о чем угодно кроме политики. Андрей Лошак, например, снимает про всякие социальные катаклизмы от цунами до преследования безбожников. Елизавета Листова снимает про архитектуру. Им, вероятно, никто даже и не предлагал снять фильм про Ходорковского. Не ровен час откажутся со скандалом или наснимают чего-нибудь идеологически невыверенного.
Есть третья категория журналистов. Нынешняя телевизионная элита. Каждый из них обвинил Ходорковского в чем-нибудь, про что не шло речи в суде. Михаил Леонтьев, например, обвинил в попытке узурпировать власть. Андрей Караулов — в том, что Ходорковский отнял квартиру у режиссера Светланы Враговой, а сторонники Ходорковского готовили, дескать, на день вынесения приговора «оранжевую» революцию. Владимир Соловьев, тот просто заявил, что согласен с приговором суда и что Ходорковский сидит правильно, как будто по закону приговор должен быть еще и утвержден Владимиром Соловьевым. Они нападали на Ходорковского, но в нападках их все же была некоторая избирательность.
Алексей Малков обвинил Ходорковского во всех смертных грехах кроме, кажется, прелюбодеяния. Я полагаю, всякий тележурналист мечтает снять большой документальный фильм, который смотрела бы страна.
Но перейти из репортеров в документалисты трудно.
Это как перейти из рядовых в генералы. И, я полагаю, Алексею Малкову представился шанс: наснимать больших авторских документальных фильмов, которые покажут в прайм-тайм. Сделать большую и ответственную работу, которая в одночасье выведет тебя из телевизионных рядовых в телевизионные генералы, и не обратить внимания, что нынешние телевизионные генералы отказались почему-то делать эту работу.
Он совсем молодой человек. В первом своем фильме про ЮКОС Алексей стоял в кадре и говорил в камеру мысли. Например, такую: «Всего того, о чем мы рассказывали, могло бы и не быть, если бы бизнесмены соблюдали законы и платили налоги».
Начиная со второго своего фильма про ЮКОС Алексей в кадре не появлялся, его заменили диктором, голос которого такой громыхучий, что подошел бы для объявления войны или зачитывания сводок советского информбюро. Алексей согласился и с этим.
Он совсем молодой человек с добродушным круглым лицом, с детскими пухлыми щеками и с румянцем на щеках. Мы встречаемся в ресторанчике «Твин пигз» напротив телецентра Останкино. Алексей спрашивает, можно ли он поест, пока мы будем разговаривать, и заказывает себе сладких вареников с вишнями.
Он говорит: — Я же сильно младше вас, вы можете называть меня на «ты», — он говорит со мной очень уважительно, похоже, я для него какой-то там авторитет в профессиональном смысле.
— Ты тоже можешь называть меня на «ты». Почему в фильме «Человек с метлой» ты сам в кадре и сам читаешь закадровый текст, а в остальных твоих фильмах тебя в кадре нет и текст читает диктор страшным голосом?
— Рейтинга не было, — Алексей уплетает сладкие вареники. — Рейтинг у программы, которую озвучивал диктор, получился в три раза выше, чем у программы, где я в кадре.
— Но все четыре программы твои? Текст писал ты, отвечаешь ты?
— Да.
— Ну тогда отвечай.
У Алексея Малкова в фильме «Теракт с предоплатой» довольно толково объясняется, как нефть компании ЮКОС продавалась нелегально через некоего бандита по имени Хожахмед Нухаев. Потом довольно толково объясняется, как Нухаев был связан с чеченскими террористами. Дальше делается простой вывод: нефть ЮКОСа расхищалась через Нухаева, а Нухаев финансировал террористов. Стало быть, нефть ЮКОСа финансировала террористов. Стало быть, Ходорковский финансировал террористов. Главным экспертом в фильме выступает журналист Марк Дейч, и пару раз в кадре Марк Дейч говорит, что вся описываемая схема хищения нефти и финансирования чеченского сопротивления действовала, когда ЮКОС не был еще частной компанией. Я спрашиваю Малкова: — По-твоему, зритель понимает, что эти слова значат: до того, как ЮКОС стал принадлежать Ходорковскому?
— Эта оговорка Марка Дейча имеет юридический характер, — Алексей продолжает жевать вареники. — На самом деле, когда предприятия приватизировались, люди входили туда задолго до приватизации. Я думаю, зритель понял эту оговорку именно так, как сказал Марк Дейч.
— Не морочь мне голову, Леш. Зритель, по-твоему, понял, что та история, о которой идет речь, произошла до того, как Ходорковский стал владеть ЮКОСом?
— Я думаю, да, — говорит Алексей Малков.
А я думаю, нет. Я думаю, из фильма «Теракт с предоплатой» и из скромной оговорки Марка Дейча зритель не понял, что нефть ЮКОСа похищалась и шла на финансирование чеченского сопротивления тогда, когда компания была государственной и не имела отношения к Ходорковскому. Я думаю, зритель не понял, что Хожахмед Нухаев был тем самым человеком, про которого Марина Филипповна Ходорковская говорит, что очень боялась за сына, когда ее сын выдавливал из Юганска чеченских бандитов. Я думаю, что зритель не понял еще и потому, что в фильме, рассказывающем о делах ЮКОСа до прихода туда Ходорковского, время от времени мелькает Ходорковский.
— Ладно, — говорю. — Давай перейдем к фильму «Человек с метлой».
В фильме «Человек с метлой» Алексей Малков рассказывает, что живет, дескать, в Кирове дворник Сергей Варкентин. Он болен олигофренией, а олигофрения (в кадре детская психиатрическая больница, и детский врач-психиатр объясняет) — это такая болезнь, что человеку можно внушить, что угодно, что угодно заставить делать и говорить. И вот однажды к Сергею Варкентину пришли неизвестные люди и предложили ему стать директором коммерческой фирмы. Варкентин согласился, и несколько лет считал себя директором неизвестно чего, собирался поехать в командировку за границу, подписывал какие-то бумаги, ждал каких-то доходов, но не дождался. Только на суде выяснилось якобы, что Варкентин фиктивно возглавлял одну из посреднических компаний, через которые ЮКОС уходил от налогов. Алексей Малков в этом фильме утверждает, будто, пользуясь безволием человека, больного олигофренией, какие-то подосланные Ходорковским люди склонили бедного дворника стать фиктивным директором фиктивной компании, но не предполагает даже, что точно так же, пользуясь безволием больного, прокуратура могла склонить дворника давать какие угодно показания.
С этим Варкентиным была ужасная история. Его привезли в суд в качестве свидетеля. Если в фильме у Малкова Варкентин был аккуратно причесан и одет в чистый джинсовый костюм, то на суд Варкентин явился нечесаным и в куртке явно с чужого плеча. Рукава были длиннее рук, из носу у Варкентина текло, и он вытирал нос рукавами. Его ввели в зал суда, он огляделся и бросился бежать вон. Охранники поймали его и подвели к судье. Судья попросила у Варкентина паспорт, он отдал паспорт, снова бросился бежать, снова был пойман и приведен, и допрошен. Он был так жалок и отвечал на вопросы так бессвязно, что Ходорковский и Лебедев в клетке смеялись до слез, повалившись друг на друга. Минут через десять Варкентин в зале суда освоился и не хотел уходить, когда его закончили допрашивать. Его вывели. Это было отвратительно.
Причем отвратительны были все, кроме Варкентина.
Прокурор, который вызвал свидетеля, очевидно не способного отвечать за свои слова. Адвокаты, раскопавшие, что Варкентин этот был судим за изнасилование и отпущен по причине невменяемости. Ходорковский и Лебедев, которые смеялись над бредом больного человека, вместо того чтоб плакать и кричать: «Перестаньте издеваться над человеком! Он же человек!» Я спрашиваю Алексея Малкова: — Почему у тебя в фильме «Человек с метлой» нет в кадре ни одного документа, подписанного этим парнем в качестве директора компании? Или нет таких документов?
— Если он подписывал, значит, эти документы есть.
И если он приходил в суд в качестве свидетеля, значит, документы есть. Но пока следствие шло, мне никаких документов не давали. Прокуратура не очень контактная. Выступала только Вишнякова (официальный представитель прокуратуры. — В. П.), никто больше не комментировал, я ни с кем не контактировал. Я ссылался только на показания Варкентина.
Так говорит Алексей Малков, переворачивая логику с ног на голову. Наоборот! Наоборот! Если бы документы были, это значило бы, что Варкентин их подписывал. И тогда следовало бы показать эти документы и доказать, что подписывались они ради того, чтобы Ходорковский уклонялся от уплаты налогов. Но даже документов нет. А есть только показания несчастного невменяемого человека, будто он что-то там подписывал.
