Явно меня разместили не в покоях короля, значит, это жилище принца.
Гостеприимно.
Сажусь на мягких перинах, потягиваюсь и проверяю кинжал, кажется, что он торчит из кармана сильнее, чем раньше.
Встаю с кровати и плетусь к выходу. За дверью меня ожидает Ромен. Маг смотрит чётко перед собой, и вообще он больше похож на безжизненное изваяние, нежели на всё ещё дышащие существо.
– Ты снова моя нянька? – спрашиваю я.
– Моя самая незавидная работа, – отвечает он.
Ромен переводит на меня взгляд, оглядывает с головы до ног и задерживается на сапоге, где лежит кинжал. Судьба клинка, как и моя, уже предрешена. Не думаю, что моё благополучие заботит мага, но его явно смущает сила клинка, которой теперь обладаю ненавистная я.
– Где равк? – спрашиваю у Ромена.
– После ваших лобзаний на палубе могла бы и по имени его называть.
– Тебя это не касается.
– А тебя, к сожалению, касается.
– К чему это? Я ведь не говорю тебе о том, как ты поглядываешь на Гвиану.
– Не было такого.
– Было, и не один раз.
Ожидаю, что Ромен продолжит пустой разговор или хотя бы разозлится, но он неожиданно… улыбается. Скупо, так что практически невозможно рассмотреть. Но он улыбается.
– Теперь я понял.
– Что ты понял?
– Понял, чем ты его зацепила.
Мы оба понимаем, что речь идет о Бастиане. Оба предпочитаем не продолжать разговор.
Маг кивает налево, разворачивается и уходит куда-то, я плетусь за ним.
Проходим по коридорам замка, когда я была тут в последний раз, то дала Бастиану "слово" и ещё была супругой Эмета. Он был жив. Королеве отрубили голову. Я даже не знаю, как относиться к этому замку, но жду подвоха за каждым поворотом. Ничего хорошего эти стены мне не принесут.
– Он за дверью, – говорит маг, кивает на резные створки и уходит.
Провожаю Ромена взглядом, без стука открываю дверь и вхожу внутрь. Равк в помещении не один. Он сидит на резном стуле, рядом с ним стоит старая ведьма и, не прекращая, рисует круги в воздухе. И в этом самом круге я вижу короля равков. Подобное я видела на казни Гвианы.
– А вот и она, – говорит Бастиан и призывает меня к себе рукой.
Медленно подхожу к нему, но не свожу взгляда с короля, тот в свою очередь внимательно наблюдает за мной.
– Кажется, я тебя видел, – говорит король, слегка нахмурив брови.
– Да, она была на званом балу, – отвечает за меня принц.
– И это она должна спасти Мэроу? – не веря, спрашивает король.
– Она это сделает, – произнося это, равк бросает на меня короткий взгляд.
Король переводит внимательный взгляд на младшего брата и спрашивает:
– Ты уверен, что охотница справится?
– Безусловно, – отвечает Бастиан.
– Так тому и быть, – говорит король и взмахом руки дает приказ ведьме. Она перестаёт использовать магию, окно пропадает.
– Ты свободна, Димера, – говорит равк, и ведьма уходит.
Принц кивает мне на соседний стул, и я сажусь. Не ожидала увидеть короля. Он мне не нравится.
– Ты всё рассказал брату? – спрашиваю я.
– Да. Он поддерживает нас и поможет пройти сквозь ищеек Анриетты до самого Ваала.
Удивительно.
– Он даст нам войско?
– Нет, но я могу распоряжаться равками, которые служат под моим началом уже много Алых Лун.
– Они преданы тебе?
– До тех пор, пока я предан короне, они будут служить мне до последнего вздоха.
Каково это – управлять таким большим количеством существ? Я бы не справилась. Уверена, что постоянно была бы чем-то недовольна.
– Ясно. Где остальные?
Равк приподнимает брови и откидывается на спинку стула. Все его движения по-прежнему ленивы и плавны.
– Могу предположить, – начинает он, слегка сощурив глаза, – что сразу после пробуждения, ты пошла искать меня?
"Да".
– Лестно.
– Не читай мысли.
Бастиан лениво улыбается, но улыбка не отражается в его глазах.
Принц устало проводит рукой по лицу, и я спрашиваю:
– О чем ты говорил с Древнейшей? Что у тебя был за вопрос?
– Как, во имя всех святых, спасти охотницу. Так звучал мой вопрос.
– И что она ответила?
– Жертвенность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– И всё?
– К сожалению, да. Древнейшая была непреклонна и на разные формулировки одного и того же вопроса, она повторяла проклятое слово. Раз за разом ведьма говорила одно и то же. Эва, я уже передумал множество ходов, и я не могу найти способа все изменить. Я думал убить ребенка. Ты представляешь, как низко я могу пасть? Даже за такие мысли я бы себя обезглавил. Но смерть маленького Аргоса тебя не спасёт. Матерь не оставит тебя в покое. Она найдет способ отомстить. У неё будет много времени и армия по-прежнему в её распоряжении. А после твоей смерти, она накопит силу и снова родит ребенка. Но тогда тебя уже не будет, чтобы остановить её. Проклятая Древнейшая наказала только тебе прикасаться к клинку. Она отрубила мне все пути. Оставила только один.
– Я готова к этому.
– Я не готов. Произошло столько всего и, когда ты стала мне действительно дорога, я должен тебя потерять?
С каждым разом подобные изречения мне становится слышать всё более приятно.
– Выходит, так.
– Нет. Выход должен быть. Я пытался забрать у тебя клинок.
Всё же кинжал кто-то трогал.
– Зачем? – спрашиваю я.
–Чтобы самому вонзить его в сердце Матери, но ничего не вышло.
Равк протягивает ко мне руку, и я вижу на его пальцах ожоги.
– Они не заживают. Ни с помощью магии, ни с помощью крови, ни с помощью Меланты. И если я продержу клинок дольше мгновения, то просто останусь без рук. А без рук достаточно проблематично держать кинжал.
– Таким образом Древнейшая защитила клинок от посягательств любого, кто посмеет его отнять.
– Да. Ладно, я что-нибудь придумаю, а пока нам нужно спуститься в темницу.
Воспоминания набегают на меня шумной волной, и я отшатываюсь.
– Я туда не пойду.
– Нужно. Камера, которая нас интересует, находится в другой части темницы. А после нас ждёт еда, отдых и дорога в Ваал.
Выхожу вслед за равком, и мы отправляемся в темницу. С каждым шагом мне становится не по себе. Мурашки омерзения пробегают по рукам. Проходим мимо камер, в них сидят люди, равки и маги. Все в кандалах на руках и ногах. Цепи прикреплены к потолку и полу, таким образом заключенные не могут лечь, максимум, на что способны, это стоять, сделать шаг в одну сторону и в другую, или же сидеть.
Останавливаемся перед стеной, равк надрезает себе палец и прикладывает его к стене, она тут же отодвигается в сторону. Магия королевской крови открывает любые двери в стенах замков равков. Входим в помещение. От запаха гнили и разложений меня начинает мутить. Желудок прекрасно помнит, что такое рвота, и жалобно сжимается от позывов.
– Что это? – спрашиваю я, вглядываясь в полумрак камеры.
Голос принца становится морозно-холодным.
– Это тот, кто страдает за то, что посмел коснуться тебя.
Сердце проваливается в пятки и ударным молотом стучит в каменный пол. Приглядываюсь и вижу очертания распятого на стене мужчины. Его голова наклонена вниз, и он весь в крови. Всюду темные полосы крови.
– Шрам, – выдыхаю я и медленно иду к нему.
Мужчина поднимает голову, это даётся ему с трудом. Он смотрит на меня невидящим взглядом. Он не знает, кто перед ним. Не оборачиваюсь, спрашиваю у равка.
– Что ты с ним сделал?
– Уверена, что хочешь знать?
– Да.
Ещё как хочу.
– Я его кастрировал, отрезал все пальцы на руках и ногах. Магия Ромена не дает ранам затянуться, но и умереть твари тоже не дает. В таком состоянии он может висеть тут Алыми Лунами, пока его человеческое тело способно удерживать дух внутри себя.
Сглатываю ком. Я не верю, что это Шрам. Не могу осознать всю важность того, что он теперь беззащитен и полностью в моих руках.
– Он понимает, что происходит? – спрашиваю я, вглядываясь в пустое лицо чудовища.
– Если ты хочешь, то Ромен приведет его в чувство, и ублюдок увидит тебя и услышит.
