Тед коснулся губами ее губ.
Сердце Элизабет забилось в бешеном ритме.
— Да, — чуть слышно произнесла она.
— Опусти вырез своей рубашки.
Она поколебалась, затем подняла руку к кружевному эластичному краю. Грудь ее, сливочно-белая и полная, открывалась постепенно, выпирая из стянутого резинкой кружева, обнажаясь по мере того, как она оттягивала ворот вниз, медленно и обольстительно. Тед простонал, когда кружево, скользнув по соску, зацепилось за него. Наконец вся грудь оголилась, и Элизабет отпустила было руку, но Тед успел задержать ее.
— Нет, оставь ее здесь, прямо здесь. Господи…
Он не мигая следил за ее рукой, за плавными движениями ее пальцев, касавшихся сосков, и так же медленно и плавно, вращаясь, словно исполняя танец живота, стал тереться о ее тело. Затем быстрее, еще быстрее. Вращение захватило Элизабет, и она приподняла бедра навстречу ему, поймав ритм и включаясь в танец. Несколько секунд спустя все закончилось одновременным и страстным освобождением.
Им потребовалось немало времени, чтобы собраться с силами и покинуть гамак. Кое-как они добрели до его веранды. Открыв дверь и удерживая ее открытой, он запечатлел на губах Элизабет долгий поцелуй.
— Я хотел бы спать с тобой, — сказал он под конец.
— И я.
— Так позволь мне…
— Я не хочу, чтобы соседи видели, как ты убегаешь от меня на рассвете, или чтобы дети застали тебя у меня в постели.
— Да, наверное, по-своему ты права.
— Пожалуйста, пойми, Тед!..
— Я понимаю. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Но я приглашаю себя к тебе на завтрак. В котором часу я должен быть на месте?
Глава 9
Они выглядели вполне невинно, когда заспанные Мэган и Мэтт вошли на кухню и увидели их, сидящих рядышком за столом и глядящих друг на друга поверх забытых чашек с кофе.
— Тед спал здесь?
К чему были все ухищрения, если именно эти слова Мэтт произнес первыми? К удивлению детей, Тед и мама рассмеялись.
— Нет, я не провел здесь ночь. Вам только показалось, — ответил Тед. — Ваша мама пригласила меня на завтрак.
— Странно, а я думала, ты сам себя пригласил, — еле слышно сказала Элизабет, поднимаясь, чтобы налить детям традиционный стакан апельсинового сока.
Он шлепнул ее пониже спины, ужасно развеселив этим детей.
— Тед рассказал тебе о том, как мы купали Малышку? — спросила Мэган.
Элизабет покачала головой.
— Он разрешил нам сделать для Малышки ванну. Кошки не любят воды, ты знала об этом, мама? Но мы ее все равно вымыли. Она стала по-настоящему чистой и пушистой, но мы немного напачкали в ванной.
— Только Тед помог нам убрать. Тед, как это называется в армии? Помнишь, ты говорил?
— Выдраить территорию, — подсказал Рэндольф.
— Ну вот, мы выдраили территорию. Он тебе не рассказывал, мама?
— Нет, он как-то забыл об этом упомянуть.
Элизабет бросила взгляд на мужчину, который чертовски хорошо смотрелся за ее кухонным столом.
— Насколько я припоминаю, у нас хватало других тем для разговоров. — Тед многозначительно посмотрел на нее, и Элизабет порозовела под его взглядом.
— И он разрешил нам заказать пиццу на дом по телефону.
— Да, мы говорили Теду, что ты нам рассказывала, будто такая пицца — суррогат, ну, ненастоящая еда, потому что ее готовят из остатков.
— Но он сказал, что тебя с нами все равно нет, так что он берет ответственность на себя, потому что ему такая пицца нравится.
— Мы можем снова пригласить разносчика пиццы, мама? Честное слово, она была вкусная и настоящая.
Элизабет с упреком посмотрела на Теда.
— Спасибо большое. Всего за несколько часов ты умудрился разрушить мою доктрину здоровой пищи, а ведь я насаждала ее годами!
Тед казался серьезно озабоченным.
— Так что на завтрак? — с тревогой спросил он.
— Обезжиренный творог и молочная сыворотка, — серьезно ответила Элизабет.
Дети зашлись от смеха. Чтобы как-то успокоить их, Тед велел им накрывать на стол, пока мама будет готовить.
— Эй, здесь, как в армии, каждый убирает за собой сам, — окликнул детей Тед, когда те, позавтракав, убежали из-за стола смотреть телевизор.
Они не стали прекословить, спорить из-за того, чья сегодня очередь, как это обычно бывало при Элизабет. Без звука каждый подошел к столу, взял свою тарелку и, очистив от остатков, отнес в раковину. Затем дети вернулись и убрали чашки. Элизабет, раскрыв рот от удивления, смотрела на них, не узнавая.
— Как тебе это удалось? — спросила она.
— Подкуп — великая сила, — скромно признался Рэндольф и вынул из кармана рубашки две пачки жвачки.
— Без сахара, — уточнил он, обращаясь к Элизабет, прежде чем вручить каждому из детей.
Никто из них не забыл поблагодарить Теда за подарок, а маму за завтрак, чем необыкновенно растрогали Элизабет.
— А что получит повар? — с улыбкой спросила она, глядя на Теда.
— Повар получит поцелуй.
Мэган и Мэтт остановились на полпути к двери и оба обернулись, чтобы увидеть, как Тед, обняв за талию их мать, целует в губы.
— Тед целует маму! — воскликнула Мэган.
Как только Тед и Элизабет разомкнули объятия, дети принялись прыгать и скакать вокруг них, как индейцы вокруг захваченного поезда. Они выли, и кричали, и хлопали в ладоши. Тед и Элизабет, обрадовавшись их искреннему энтузиазму, тоже рассмеялись.
Чем больше смеялись мама и Тед, тем больше веселились и дети. Еще чуть-чуть, и эмоции хлынули через край. И произошло то, что обычно происходило с сыном Элизабет в подобных ситуациях. Мэтт увлекся и на полном скаку налетел на буфет. Задребезжали тарелки. Деревянная ваза для фруктов перевернулась. Яблоки и апельсины покатились в разных направлениях. Помидор упал на кафельный пол и раздавился. Несколько вырванных из блокнота листов бумаги взлетели и, паря и кружась, как осенние листья, полетели на пол один за другим.
Мэтт застыл и испуганно посмотрел на мать.
— Я не хотел…
— Ты такой неуклюжий! — сказала Мэган, которая теперь вела себя совсем как взрослая.
Мэтт опустился на колени. Первым делом он принялся собирать листки с пола и, словно предложение мира, протянул их Элизабет.
— Вот, мама. Твои листочки целые и чистые. Мы на них даже соус от пиццы не пролили. Это потому, что Тед убрал их со стола и положил в буфет, чтобы не испачкались. Он сказал, что они могут быть важными.
Элизабет взяла листки из рук сына, который уже ползал по полу, собирая фрукты.
— Оставь все как есть, — сказала Элизабет голосом тугим и тонким, как резинка, растянутая до предела. — Я потом уберу. А вы с Мэган идите наверх и заправьте свои постели.
