Но чёрные дни наступали для всех, а не для одних лишь землян. Стремление минбарцев завершить дело, начатое более чем за четырнадцать лет до того, заставляло их забывать свои древние пророчества и традиции, и неудержимо мчаться прямо в бездну. Мой собственный народ был настолько поглощён войной и ненавистью, что не мог разглядеть истину, лежавшую прямо у его ног, а центавриане… что ж, они всегда останутся центаврианами.
Но именно Человечество падало быстрее всех и глубже всех. Под гнётом ужаса и злобы, ничего не зная и не желая знать о цене, которую им придётся заплатить, они стали союзниками самой Тьмы, которая вновь обретала силу.
Но, как сказал мне однажды мой дядя, всегда остаётся надежда. Отказ от надежды есть отказ от жизни, а потерять надежду значит потерять сам смысл своего существования.
Но в то время чаще вспоминались слова другого мудреца: тот, кого лишили надежды, становится человеком, лишённым страха.
Из личных дневников Ха'Кормар'А Г'Кара, вождя рейнджеров Нарна.
* * *
Он никогда не смог бы рассказать кому-нибудь о тех чувствах, которые вызывал в нём контакт с Великой Машиной. Это невозможно было передать словами, это нельзя было описать в понятиях и образах формы, звука, вкуса или цвета. Это было гораздо проще. Как если бы он становился частью Вселенной, самым подлинным образом ощущая свою преходящую, минутную значимость для этой сложнейшей громады. Но, вместо того, чтобы испытывать подавленность или угнетённость от собственного ничтожества, он наполнялся торжествующим ликованием от своей сопричастности к такому ослепительному величию.
Но нынче место ликования занимало отчаяние, ибо Варн умирал, а если он умрёт, то Машина умрёт вместе с ним, планета погибнет вместе с ним; его народ, всё богатство его наследия и вся его неповторимость тоже уйдёт в небытие вместе с ним.
Надежда на будущее не имела права умирать, но она не могла и жить без памяти о прошлом. Машина должна была стать залогом того и другого. Но только если кто-нибудь живой будет занимать место в ней.
Варн видел многие звёзды, его сознание пронизывало насквозь всю Галактику. Он видел существ, бредущих в песках Сигмы-957, он видел древнюю силу, набиравшую мощь на За-Ха-Думе, видел, как готовились к этому ворлонцы. Он видел минбарцев и землян, нарнов и центавриан, ведущих свои мелкие, бессмысленные войны, которые служили предвестьями Великой войны. Тьма возвращалась. Варн никогда не собирался становиться защитником Света, но это было суждено тому, кто должен был придти вслед за ним.
Но Варн всё же умирал, и ему не хватало сил, чтобы хоть ненадолго дотянуться до тех, в ком он нуждался. И поэтому, ему пришлось послать в дальнее странствие своих слуг, хранителей Машины. Он отправил десятерых, и только двое из них всё ещё оставались в живых, и только эти двое достигли тех, за кем были посланы. Один из них был уже на пути сюда, но второй… второй почему-то шёл окольным путём. Варн не понимал. Затрас знал, насколько важна его миссия. Г'Кар был убеждён в том же, и сам согласился пойти, так почему же они изменили свой путь?
И зачем они направлялись к миру, который добровольно и с радостью впустил Тьму в самое своё сердце?
* * *
Капитан Джон Шеридан прилагал колоссальные усилия для того, чтобы ни с кем не повстречаться по пути. Скрытность была качеством, которое он тщательно вырабатывал в себе — в галактике, где смерть его была мечтой каждого минбарца, это был очень полезный элемент техники выживания. Тем не менее, когда бывало необходимо, он с успехом использовал его и в собственных коридорах власти. А именно, в Главном Куполе на Проксиме-3. В принципе, предполагалось, что это место — его дом. В действительности же, его домом был «Вавилон», последний корабль тяжёлого класса, не уничтоженный в войне с минбарцами и последняя надежда Человечества. Теперь, после четырнадцати лет, проведённых в рубке «Вавилона» с самого начала войны, он воспринимал этот корабль как часть самого себя, и даже привык к его мелким причудам и идиосинкразиям. О да, на его борту, чтобы найти его, команде было достаточно послать сообщение на его коммуникатор, но это не имело значения. Он мог не показываться никому на глаза столько, сколько ему хотелось. Но здесь… здесь всё было совершенно иначе. Ступив на твердь Проксимы, он переставал быть главнее всех окружающих. Тут он мог быть призван к ответу Правительством Сопротивления, и он не имел возможности прятаться от них, хотя и пытался делать это, пользуясь каждым удобным случаем.
Однако он прятался не только от Правительства Сопротивления. Он также скрывался от своей жены Анны. Если ему везёт, то сейчас она просто сильно пьяна и исполнена желания досадить ему, осыпая оскорблениями его самого и всё, что для него дорого, включая их погибшую дочь Элизабет. Если же он не столь удачлив, то она трезвая, тихая, любящая, почти как та женщина, которую он взял когда-то в жёны. Эти краткие периоды её нормальности были для него гораздо хуже, чем самые ядовитые реплики, брошенные в пьяной ссоре, потому что они напоминали о том времени, вернуть которое было невозможно.
Ещё он избегал встречи с Маркусом. Этот человек дал клятву служить личным телохранителем Шеридана. Казалось, все вокруг воспринимали это как нечто само собой разумеющееся, и выказывали Маркусу такие же знаки уважения, как и приближенным к Шеридану командирам. Это раздражало, а иногда и приводило в ярость капитана, но Маркус, по крайней мере, действовал из лучших побуждений. Шеридан предполагал, что в данный момент Маркуса, очевидно, зажала в угол мисс Александер, находящаяся на очередном этапе своей неустанной охоты за ним. Шеридан мысленно пожелал ей удачи и решил, что она ей определённо понадобится. Ему приходилось видеть трупы, окоченевшие в меньшей степени, чем Маркус.
А ещё он скрывался от Сьюзен, и встречи с ней он желал менее любой другой. С самого момента своего возвращения с Нарна несколько месяцев тому назад, он испытывал тяжёлые сомнения насчёт таинственных друзей Сьюзен, с которыми Правительство Сопротивления заключило союз против минбарцев. Деленн пыталась предупредить его о том, кто они такие, с тех самых пор, как он захватил её в плен на Минбаре. Нет, надо быть откровенным до конца. Иванова сказала, что минбарцы и… те — Шеридану скоро понадобится для них какое-то определённое имя, — были врагами с древних времён, и казалось логичным, что минбарцы не захотят, чтобы у обломков Человечества появились бы хоть какие-нибудь союзники.
Но потом Шеридан повстречал Г'Кара. Величайшего героя Нарно-центаврианской войны, закончившейся в кровавом противостоянии без шанса какой-либо из сторон на победу несколько лет тому назад. Г'Кар исчез из виду сразу после той войны. Шеридан, найдя его, увидел проповедника, который на виду у всех обращал в свою веру собратьев-нарнов, и, в то же время, тайно управлял сетью секретных агентов, чьей целью, по всей видимости, были приготовления к возвращению друзей Сьюзен. Слова Г'Кара — и кое-что ещё, то видение, что он едва ли мог вспомнить наяву, но которое упрямо возвращалось к нему во снах — затронули что-то в душе Шеридана, нечто такое, насчёт чего он не думал, что оно ещё живо в нём.
И произошло ещё одно событие, оказавшее на него подобное же воздействие. Сатаи Деленн, чьи оковы были надеты на неё самим Шериданом, которую допрашивали и пытали, психологически и физически, сумела сделать так, что Шеридан первый раз в своей жизни сжалился над минбарцем. Он дал ей еду, воду и сон. Он выслушал её, он разговаривал с ней, и, в конце концов, освободил её из камеры и поместил в охраняемую каюту на борту «Вавилона». За это ему пришлось вытерпеть от Правительства семь казней египетских, но и ему, и им было хорошо известно, что по-настоящему что-то предпринять они были не в силах. В конце концов, он же был капитан Джон Шеридан, величайший герой человеческой расы. Что они могли сделать с ним — разжаловать? Отдать под суд? Нет, Шеридан был в полной безопасности. По крайней мере, опасность не угрожала ему со стороны Правительства Сопротивления. Хотя, если сатаи Деленн и Г'Кар были правы, скоро никто не сможет чувствовать себя в безопасности.
Так вот, тут и заключался вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: почему он, вместо того, чтобы выложить свои сомнения членам Правительства, держал их при себе? Ответ: во-первых, потому что они не стали бы слушать его, а во-вторых, он и сам не был уверен, что должен был сделать это. Шеридан лично наблюдал друзей Сьюзен в деле. Два минбарских крейсера были уничтожены в считанные секунды. Такую силу следовало уважать, и, по крайней мере, в данный момент, они были союзниками землян. Если их удастся удерживать в этом качестве, всё хорошо и прекрасно. Если же нет… тогда ему надо быть готовым к такому повороту дел.
