– Эй, дорогуша, куда спешишь? Дай куплю тебе выпить!
Накачался он уже прилично – судя по запаху и неуверенным движениям.
– Спасибо, у меня уже есть, что выпить. Мне надо вернуться к друзьям. – Тила кивнула на свой столик – он находился в четырёх метрах от работяги.
– Не-не, со мной будет намного веселее, киска. – Он рыгнул, и её ноздрей достиг неприятный запах с парами рома.
Тила знала о своей привлекательности, и с тех пор, как достигла половозрелого возраста, хорошо научилась разбираться с нежелательными проявлениями внимания. Иногда можно отогнать назойливых ухажёров улыбкой, иногда надо добавить в голос металла, а чаще всего – просто сказать, что тебя это не интересует. Пьяные не всегда понимают намёки, поэтому она сказала прямо:
– Извини, мне это не интересно.
И двинулась дальше, стремясь обойти его. Он переместился и опять загородил дорогу.
– Ты даже не понимаешь, чего лишаешься, дорогуша. Со мной классно!
– Рада за тебя. Расскажешь об этом тому, кому будет интересно.
Она развернулась, решив подойти к своему столику с другой стороны.
Пьянчуга схватил её за руку.
– Хошь сказать, нет?
Его голос уже не был дружелюбным. Тила крутанула запястьем, пытаясь вырваться и заранее зная, что рабочий сожмёт руку ещё сильнее. Она оказалась права...
Разговоры за соседними столиками немедленно притихли, а сидящие за ними посетители – большей частью мужчины и большей частью такие же пьяные, как и её самозваный ухажёр, или даже ещё пьяней – с интересом уставились на них мутными взглядами. Работяга был высокий и пьяный, что делало его весьма опасным. Тила перестала вырываться, потому что именно это и было нужно её противнику. Она слышала, что здешний вышибала работает уверенно и надёжно. На это она и надеялась, потому что по прошлому опыту знала, как быстро подобная ситуация может стать по-настоящему угрожающей...
– Эй, гляди, – окликнул мужской голос.
Тила развернулась. Это был один из пилотов. На вид – лет двадцать пять, а выглядел так, что казалось: если будет упорно тренироваться и съедать всю кашу за завтраком, когда-нибудь его грудь в обхвате сравняется с обхватом шеи работяги.
"Вот здорово, – подумала она. – Уж без этого героя никак не обойтись. Где же этот хвалёный вышибала?"
– Тебе наступили на ногу, – продолжил летун, улыбаясь подвыпившему громиле бесхитростно, как только что выловленный из резервуара клон.
Тот нахмурился.
– Мне что?
Пилот коротко и резко выбросил ногу, и внутренний край подошвы ботинка врезался в голень работяги как раз под коленкой. Потом ступня пилота скользнула вниз и отдавила ему ногу.
– Ах, ты!..
Пилот поднял руку и толкнул работягу. Поскольку тот прыгал на одной ноге, схватившись за другую и вопя, не потребовалось каких-то серьёзных усилий, чтобы отпихнуть его назад, заставив тяжело рухнуть на стул.
Не успел он сам даже моргнуть – и не успело в его затуманенном сознании возникнуть удивление – как за спиной будто по волшебству появился очень большой мужчина и положил на плечо руку размером с лапу вампы.
– Проблемы? – спросил он тихо. Голос был приятный, и в нём не было злости. Тем не менее, Тила подумала, что это лишь футляр, скрывающий лезвие бритвы.
– Никаких проблем, – ответил пилот. – Наш друг немного перебрал и не устоял на ногах. Мы с этой дамой просто помогали ему присесть.
Вышибала улыбнулся.
– Ага. Ну, тогда приятного вечера. – Он посмотрел на сбитого с толку рабочего. – Ты ведь уже уходишь, да?
– Чё?
– Хорошо сказано. Позволь, я покажу тебе выход.
Когда они ушли, Тила обратилась к пилоту:
– Не хочу показаться неучтивой, но в этом не было необходимости.
– Если к женщине лезут против её воли, думаю, в этом есть необходимость. В лучшем случае подобное поведение означает невежливость, в худшем – насилие. – Он улыбнулся. – Кстати, я капитан-лейтенант Вил Дэнс.
Пришлось признать, что улыбка у него очаровательная. Спокойно, девочка, предостерегла она себя, но всё равно не смогла отрицать, что внутри началось приятное покалывание.
– Тила Карз, – представилась она. – Я признательна вам за помощь, хоть и не согласна с вашими методами.
– Признание, даже без согласия, уж точно лучше, чем синяк под глазом. Можно, я предложу вам выпить?
– Нет, благодарю. Я не большой любитель спиртного.
– По правде говоря, я тоже. Я бы лучше посидел у себя и почитал специализированные журналы.
– Правда?
Он опять усмехнулся.
– Честно говоря, нет. Но если вы поверите, что я человек серьёзный, то будете обо мне лучшего мнения.
Его улыбка была заразительной. Тила не могла не улыбнуться в ответ.
– И часто это получается?
– Что, притворяетесь социологом?
– Нет, притворяюсь, что раскусила ваш метод съёма.
Теперь он рассмеялся.
– Люблю остроумных женщин! – Его улыбка слегка погасла. – Позвольте, я угощу вас кафом или саказой. Водой, в конце концов. Присядем и поболтаем немного.
– Я не знаю...
Это была ложь. Она прекрасно знала, что хочет этого. Мысленным взором она видела, как воображаемое олицетворение её совести и здравого смысла задохнулось от удивления. "Не могу поверить, что ты это серьёзно," – проворчало оно.
– Соглашайтесь. Идёт война, я пилот, и меня могут в любой момент поднять по тревоге. Разве вам не будет лучше, если вы будете знать, что я отправляюсь навстречу судьбе с улыбкой, вызванной воспоминанием о вас?
Ты едва не влипла в неприятности с одним мужчиной, сказало олицетворение её совести, и тут же любезничаешь с другим.
Тила рассмеялась в ответ на тираду Дэнса.
– Ох уж эти пилоты! У вас языки без костей. Ладно. Думаю, ничего страшного не случится.
Её совесть всплеснула руками, снимая с себя всякую ответственность, и исчезла в тёмных коридорах сознания.
Когда они подошли к столику, Тила заметила, что остальные пилоты их разглядывают. Большинство бросали на них взгляды по несколько раз, или вглядывались пристальнее, и все без исключения явно находились под впечатлением.
– Эй, Вил, – произнёс один. – Нам пора убраться отсюда. Увидимся в казарме.
– Ты уверен?
– Ах, да! Гм... – Летун явно чувствовал себя неловко. Остальные с трудом сдерживали улыбки, а Дэнс не сводил с него пристального взгляда, что, конечно, осложняло обстановку.
– Точно. Надо… э... пойти потренироваться. Так что мы идём в ангар.
Все пятеро пилотов удалились. Тила понимающе взглянула на Дэнса.
– Вы с друзьями заключили пари, – сказала она. Это был не вопрос.
Он пожал плечами.
– Точно. Первый, кто найдёт себе пару, занимает столик. Они отправились в паб на шестом уровне, посмотреть, не подвернётся ли там что-то. Если вдруг повезёт, зачем мне толпа друзей под боком?
– Настолько вам не повезёт, лейтенант. По крайней мере, сегодня.
Он опять сверкнул своей высоковольтной улыбкой.
– Вы слишком суровы, Тила. Мне правда нравятся женщины, за которыми надо бегать.
Она вздохнула. Никаких шансов, что у неё будет хоть что-то серьёзное с военным лётчиком. Никаких шансов.
Но от чашечки кафа ещё никто не умирал...
Глава 40
"Звезда Смерти", палуба № 69, кантина "Холодное сердце"
Мима Рутис поймала себя на том, что прихорашивается. Мима знала: если она начинает беспокоиться о том, что новый мужчина подумает о её внешности – это дурной знак. Сами по себе её действия ещё ни о чём не говорили: она слегка подвела брови, чтобы спрямить их линию, начала следить за осанкой, а проходя мимо зеркала, бросила на себя взгляд: проверить, как лежат лекку. Ничего особенного. Но она знала: ей хотелось хорошо выглядеть, и ей хотелось, чтобы Ратуа это заметил.
Она не слишком старая, не толстая и неглупая. Она ему нравилась: нельзя же столько лет управлять кантиной и не чувствовать, как мужчина загорается, глядя на тебя. Но она и сама трепетала, дыхание учащалось, а сердце начинало биться сильнее – и всё это были дурные знаки. Сейчас ей вовсе не нужны жизненные неурядицы.
А Зеленоглазка явно был такой неурядицей. В соответствии с тем, что Родо раскопал (точнее не раскопал) в Голосети, он вообще не существовал – то есть, здесь он на нелегальном положении. Правда, оно могло быть и легальным – скажем, он мог оказаться тайным агентом Империи. Или шпионом повстанцев. Или каким-нибудь преступником...
Но он заставлял её смеяться, он был быстр и ловок, а эти глаза... глаз такого цвета она никогда не видела. Они были как расплавленный изумруд, живой и яркий.
Поэтому она и прихорашивалась.
У дальнего конца барной стойки пара главстаршин обсуждала вслух чей-то якобы побег с тюремного уровня. До Мимы донеслись слова одного из них:
